Дарья Доцук - Мандариновая пора

Возможен ли мир без границ? Этот вопрос не давал Паше покоя всю долгую дорогу домой и не отпускал даже дома, где всё было как всегда – мама и папа и их любимые вареники на ужин. Конечно, родители ведь ничего не подозревают о Пашиных испытаниях, для них это самый обычный день. А для Паши – день, когда всё поставлено на карту.

Паша щёлкал костяшками пальцев, теребил в руках вилку и всё терзался – возможен ли мир без границ? – хотя уже несколько часов, как поставил точку в своём экзаменационном эссе на эту тему и покинул лицей.

Старинная скрипучая лестница, Персиковая дама и все испытания остались позади. Так ему сперва показалось, но в мыслях он всё ещё бродил по лицейским коридорам, вглядывался в загадочные портреты на стенах, искал ответы на великое множество волновавших его вопросов: увидит ли он своё имя в списке поступивших? Приложил ли он все силы для достижения цели? Что скажет Полина? Почему Матвей так странно себя повёл и даже не заговорил с ним после экзамена? И, самое главное, возможен ли всё-таки мир без границ? Существует ли тут определённый, точный и единственно верный ответ?

Ничего вокруг ровным счётом не изменилось, и Паша это понимал, но всё же мир стал другим. С одной стороны, он всё такой же скучный и обыденный, слякотный под ногами и хмурый над головой, но с другой – в некотором роде волшебный, потому что именно в этом мире, и ни в каком другом, нашлось место сразу двум необыкновенным вещам: лицею, скрытому за бледно-голубыми стенами особняка, и китайской принцессе по имени Полина.

Нет, определённо в лицее произошло нечто удивительное. Пашу буквально тянуло назад, но до заветного списка ещё целая неделя. Стоило уверенности в победе немного окрепнуть, как налетали сомнения и подобно урагану разрушали всякую надежду. Казалось, этот круговорот не прекратится никогда.

Паша понимал, что у этой истории всего два возможных финала: поступление или провал. Но какой исход лучше? Теперь даже это ставило Пашу в тупик. А что если он наберёт ровно столько баллов, сколько нужно? Застрянет на нижнем пороге? Разве это будет считаться победой? Да, его примут и он окажется среди лучших, но при этом всегда будет знать, что он худший из них. Вот он сидит в одном классе с Полиной, выполняет те же задания, что и она, но её ждёт почётный знак лицеиста, а Паша может никогда не добиться этого звания и не надеть на шею сверкающий медальон.

«В старой школе ты лучший, ты без труда получишь золотую медаль. И не придётся из кожи вон лезть ради какого-то там медальона! Дался тебе этот медальон – что ты с ним потом станешь делать? Показывать Славе с Алёной? Чихать они хотели на всякие медальоны, у них-то будут золотые медали, настоящие медали», – это копошился внутри страх и, как всегда, рассуждал крайне убедительно. Страху часто удаётся выдать себя за логику и здравомыслие. Даже бронзовая собака, как ни скалила зубы, не могла его побороть.

Хорошо бы Пашу навестил какой-нибудь дух или старый волшебник, да кто угодно, лишь бы подсказал, как поступить и что ждёт впереди. Какое будущее грядёт – счастливое или ужасное? Ведь именно так бывает в книгах и фильмах, даже в самых древних легендах. Героям всегда кто-то помогает! Если бы в «Звёздных войнах» джедаи не явились к Энакину, он бы так никогда и не узнал, что тоже может стать джедаем, и прозябал бы на Татуине до конца своих дней.

«А как же мандариновый старичок? Это ведь был знак! Что же, если не знак?» – спорил сам с собой Паша и тут же, удручённо склонившись над тарелкой, вздыхал: «Или совпадение. Обычный дедушка, который, как и все в городе, купил мандарины к Новому году. Кто же виноват, что в этой стране есть точно такая же традиция, как и на Востоке. Вот тебе и мир без границ».

Кто бы помог разобраться! И ведь неизвестно, стоило ли вообще затевать всё это, ввязываться в какие-то испытания? Вдруг Паше только кажется, что это его призвание, что его место в лицее рядом с Полиной?

И всё же здорово воображать себя членом Лицейского братства, мечтать о пуловере с вышитым на груди золотым драконом, о серебряном медальоне, о друзьях, которые понимают тебя, даже когда ты говоришь о таких странных вещах, как драконьи фрукты, жемчужные плантации и плавучие деревни.

«Ну, я хотя бы попытался», – сказал он себе и, помыв тарелку и вилку, молча отправился в комнату. «Может, – размышлял он, – Матвей не помог мне с экзаменом, потому что не сомневался, что я всё и без него напишу? А я взял и зачем-то вставил про эту традицию с мандаринами. А надо было про политику и философию. Они даже читать этот бред не захотят».

Едва за Пашей затворилась дверь, мама многозначительно посмотрела на папу.

– Видел? – мрачно спросила она.

– Видел, видел, – подтвердил папа. Аппетит у него совсем пропал. С сыном явно творилось что-то неладное, но папа по привычке выдумал очередную отговорку, скорее для мамы, чем для себя: – Весенняя хандра, что тут скажешь. Пройдёт.

Разозлённая, мама вскочила из-за стола и метнулась к раковине с грязной посудой, давая понять, что такое объяснение происходящему мог дать только слепой или в высшей степени равнодушный родитель.

– Ну что ты от меня хочешь? – вспылил папа. – Честное слово, я не представляю, почему он стал такой угрюмый!

– Ой, даже не знаю! – с притворным недоумением вскрикнула мама, расплёскивая вокруг себя мыльную пену. – Может, потому, что его отцу нет до него дела?! А вдруг он страдает?! Вдруг его обижают в школе? Или дразнят? Мало ли, может, даже избивают или отбирают деньги?!

– Думаешь, будет лучше, если мы пойдём к директору жаловаться? – спокойно возразил папа. Он вспомнил себя в Пашином возрасте и мог с уверенностью заявить, что, даже если бы его каждый день били старшеклассники, последнее, что пришло бы ему в голову, это решать проблему через родителей и директора.

Мама, по всей видимости, подумала о том же самом и чуть тише отозвалась:

– Надо что-то предпринять. Нельзя же просто смотреть, как он мучается.

Папа был человеком действия, поэтому молча поднялся со стула и, постучав для приличия пару раз в дверь, вошёл к Паше.

– Ты как себя чувствуешь? Не заболел?

Паша, погружённый в безрадостные мысли, устало взглянул на отца. Прикинув, что рассказывать о лицее пока рано, а если не поступит, так и вообще не стоит – зачем расстраивать? – он отрицательно помотал головой.

Тогда папа решил подойти к вопросу с другой стороны:

– Придумал уже, как будешь отмечать день рождения? Всего неделя осталась. Можешь друзей куда-нибудь позвать, не обязательно дома с нами и с бабушкой. Всё-таки четырнадцать лет.