Имант Зиедонис - Сказки

- Да ведь мы оба с ним медведи.

- Медведи, да только разные, - сказал сторож, - этот медведь произведение искусства, а ты-то - настоящий.

- Да я ведь тоже произведение искусства, про меня в сказке Имант написал, а дядя Юра на русский перевёл.

- Не знаю, не знаю ничего, - сказал сторож, - не читал. Валяй, милый, домой.

Опечалился Ягодный Медведь. Пошёл домой, голову повесил. Не знал он, чудак, что в любом городе полно медведей - плюшевые, каменные, гипсовые, тряпочные, деревянные... В каждом городе куда больше медведей, чем можно себе представить.

Но Ягодный с ними не был ещё знаком. Потом-то они познакомились, и жить Ягодному стало веселей. Но об этом - другая сказка.

СКАЗКА С ПУГОВИЦЕЙ

Пуговица и Шпилька сидели в кафе.

Пуговица была молоденькая, а Шпилька повидала немало и была в жизни немного разочарована, потому что никогда не могла отличить настоящие волосы от искусственных.

- Главное, - говорила Шпилька, - берегись, чтоб тебя не пришили.

Пуговица слушала разинув рот.

- Всякие иголочки теперь водятся, - продолжала Шпилька. - И ниточки. Пришьют за милую душу.

Пуговица напугалась. Кое-как допив кофе, она бросилась бежать и дома сразу спряталась под кровать. А под кроватью Шило валялось, которое, как ни крути, было похоже на иголку.

- Как жизнь, Пуга? - приветливо сказало Шило.

- Нормально, - ответила Пуговица, вскочила в ужасе на стол и бросилась в кисель. В киселе было как-то спокойней.

Вылезши из киселя, Пуговица отряхнулась. Шило пока не пришивало. Зато неподалёку Пуговица увидела Вилку. Лежит, не шевелится! Но уж если тебя пришьют вилкой! Вот ужас-то!

Содрогаясь, Пуговица выскочила на улицу. А на улице - ёж! Вот где иголочки!

Пуговица побежала по тротуару, вдруг видит - телевизионная башня! Игла! Ужас! Ужас! Если такая пришьёт - о-го-го!

Пуговица прыгнула вправо-влево - и упала в грязь. Пока вылезла - все дырки грязью позабивала. Побежала домой, к киселю поближе. С ним как-то спокойней. Уж кисель никогда не пришьёт, разве немного замочит.

Вдруг видит Пуговица: на углу автомат с газировкой.

У автомата Молния стоит. Не та, что в небе гремит, а та, на которую куртки застёгивают.

Молния пить хотела, а трёхкопеечной монеты у неё не было.

- Эй, Кружочек! - крикнула она Пуговице. - Иди-ка сюда, я тебя в автомат брошу, пить охота.

- Я не Кружочек. Я - Пуговица.

- А где ж твои дырки? Как Пуговица ты не проходишь. Глянь в зеркало.

Пуговица глянула - и верно: все дырки забились грязью.

- Ты, наверное, Вилка, - смеялась Молния, блистая медным зубом, - или ложка? А может, ты - самолёт?

- Я - Пуговица.

- Коррова ты! - грубо сказала Молния и толкнула Пуговицу плечом.

Стал собираться народ.

И тут откуда ни возьмись - Иголка.

- Иди-ка сюда, - поманила она Пуговицу пальцем. - Пойдём-ка к Нитке.

Пуговица совсем растерялась, и Иголка отвела её к Нитке.

Нитка сурово глянула на Пуговицу:

- Ты где пропадала?

- Да я так...

- Служила?

- Да нет, я с киселём...

- Ах, ты была свободна, - сказала Нитка и прочистила Пуговице иголкой один глазок. - Это хорошо. - И она прочистила другой глазок. - Хорошо быть свободным. - И она прочистила третий. - Но в киселе нет счастья, надо делом заниматься. - И она прочистила Пуговице последнюю дырку и тут же иголочкой её и пришила.

Пуговица огляделась. Рядом с ней были пришиты и другие пуговицы, которые всё время застёгивались. Всё вокруг было застёгнуто.

Даже небо. Днём застёгнуто оно на Солнечную пуговицу, ночью - на Лунную.

А там далеко-далеко, в глубине небесного свода, всегда мерцают над нами звёздные пуговички. Они держат на себе огромные миры, чтоб те не рассеялись в пространстве.

СЕРАЯ СКАЗКА

Я - Серый.

Я - серый, как мышонок.

Как птица, как пепел, как пыль.

Я - Серый, но что бы делали без меня Яркие!

Где я? Повсюду.

Вот растаял снег, обнажилась земля - серо вокруг, скучно.

Весна пока что серая. Но вот лопнула серенькая скромная почка - расцвела верба. Разве она была бы так хороша и бела, если б я не был таким серым?

Вот вылезает из серой земли тюльпан, а вот и ревень высовывает свои красные, как у чёрта, рога!

В серых сумерках плывут над лугом белые простыни тумана! В сером поднебесье восходит красное солнышко, и все видят, как прекрасно оно.

Я - Серый. И я прихожу раньше всех красок, которых ждут люди.

Серым утром они ждут солнце,

серой ночью - месяц,

серой весной - цветы,

серой осенью - снег.

Я - важный цвет, потому что всё становится красивым рядом со мной.

Я помогаю краскам и, если они не могут явиться сами, выталкиваю их из себя. Пускай все глядят.

Из серой тучи я выталкиваю радугу.

Бросьте яркую пуговицу в золу. Видите? Вот она, красивая пуговица. А что там, за ней? Это я - Серый.

ПЁСТРАЯ СКАЗКА

Пёстрые бывают разными.

Есть большие Пёстрые, а есть и маленькие.

Найти их очень трудно.

Обычно они лежат среди камней на берегу моря. Маленькие Пёстрые лежат среди гальки, а уж большие - среди больших камней. Ищите в камнях, там вы их найдёте!

Чтоб отличить Пёстрого от камня, надо руку приложить. Если рука станет пёстрой, значит, это Пёстрый, а если нет - тогда это обыкновенный камень.

Пёстрые катятся по свету, как игральные кости, только бока у них пестрят разными красками. Катятся и катятся, и неизвестно, где остановятся и, главное, каким боком повернутся.

Остановятся, к примеру, возле мухомора - тогда и повернутся красно-белым боком. А если возле коровы? Тогда уж черно-белым или бело-коричневым.

Бывает, какой-нибудь Пёстрый закатится и к поросятам. Недаром некоторые поросята чёрным пестрят.

Пёстрые кошки и собаки, божьи коровки и даже змеи - всё это Пёстрый!

А видали вы форель или лосося? Вон как здорово напестрил Пёстрый: такие красивые точечки и крапинки - загляденье.

Все пёстрые бабочки, птичьи яйца раскрашены Пёстрым. И птицы тоже. Как только у птенца вырастают перышки - Пёстрый тут как тут.

Латыши часто говорят: "Он пёстрый, как живот у дятла".

Так вот и живот у дятла Пёстрый испестрил.

Или вот один человек спрашивает другого:

- Как живёшь?

- Пёстро.

Понятно, что к этому человеку Пёстрый прибился и всё путает. Ну, например, утром надела Ильзита белое платье, пошла в лес гулять да и села на чернику. Или вот Янис начал писать да уронил кляксу, стал её стирать - вторую ляпнул от волнения. На две кляксы выкатились из его глаз три слезы.

- Как дела, Янис? - спрашиваю.

- Пёстро.

Когда на дороге прокалывается у машины шина, когда с самого утра куда-то опаздываешь, когда маленький брат хватается за угол скатерти и всё стягивает со стола на пол - тогда пёстро.

Люди говорят: пёстрая жизнь. Это значит, что были в жизни белые дни и чёрные дни, жёлтые дни зависти, синие дни надежд.