Артем Патрикеев - Мир за дверью

– Этот день придется терпеть, мы не сумеем уследить за всеми людьми сразу, если они одновременно полезут в лес, так что ушки на макушке и… – начал говорить Ратибор, но его прервал Дуболес:

– Это чьи ушки и на чьей макушке? Мне ушки не нужны, я же все-таки дерево, как-никак.

– Это присказка такая, на самом деле надо иметь острый глаз, – попробовал пояснить я.

– Зачем нужен острый глаз? Чтобы резать деревья или людей? – опять переспросил Дуболес.

– Ладно, проехали. Смотрите! – Ратибор отвлек нас от философских рассуждений.

А посмотреть уже было на что. Люди, удобно расположившиеся на лужайке, уже набросали кучи бумажек и бутылок, хотя открытие должно было начаться еще не скоро (если судить по тому, что главных действующих лиц мы еще не видели). Как только Дуболес решил это прокомментировать, на горизонте (на горизонте карты) появилась большая черная машина, из которой под редкие рукоплескания (судя по имеющейся картинке, потому что Дуболес аплодисменты нам не передавал) вылезла наша неразлучная парочка. Взобравшись на трибуну, Толстый стал что-то говорить. Люди, стоявшие, сидевшие и лежавшие на поляне, стали его слушать.

Дуболес монотонно передавал льющиеся слова. Мы внимательно слушали только первые минуты, после чего монотонный голос перестал восприниматься, и Ратибор попросил, чтобы Дуболес отмечал только главные моменты. С редкими комментариями Дуболеса речь звучала примерно так:

– Уважаемые жители нашей прославленной страны (интересно, и где же она прославлена?), мы хотим поздравить вас в нашем лице, ой, точнее, нас в вашем лице, или… Точнее, поздравить всех нас с открытием еще одного белого пятна на наших картах (на которых мой лес обозначен непонятным зеленым массивом). Точнее, с закрытием белого пятна на наших картах и превращением их в зеленое пятно на этих же картах (в это время он достал сложенный листок бумаги, который в развернутом виде стал представлять собой какое-то подобие карты, и замазал на ней небольшой белый участок зеленым фломастером). Это оказалось не так трудно, как нам казалось сначала. Надеемся, что это будет не трудно и в конце. Теперь этот парк, точнее, лес, открыт для вашего посещения, и вы можете здесь гулять, собирать грибы, путешествовать целыми днями и даже ночами (нервный смешок). Добро пожаловать в лес! (редкие аплодисменты)

Неожиданно вверх взлетели ракеты, которые взорвались в воздухе и превратились в красные, желтые и зеленые цветы. Немного посверкав в небе, они стали мерцать все тусклее и тусклее и постепенно, исчерпавшись, очистили от себя небосвод. Потом прозвучало еще несколько залпов (которые, кстати, докатились и до нас, в смысле – звук докатился, а не сами залпы).

Мы думали, что зрители сразу же бросятся радостной толпой в лес, но не тут-то было. Последовали вопросы: «А вы уверены, что здесь безопасно?», «А если кто-нибудь заблудится, у него есть шанс на спасение?» и все такое прочее. Все эти вопросы разъяснил Средний:

– Парк проверен лично нами, еще позавчера. Мы прошли почти половину леса и не встретили ничего страшнее самих себя (вымученная улыбка).

– Разве что комары, – начал говорить Толстый, но незаметный (точнее, не очень заметный) тычок локтем под ребра быстро перевел слова в непроизвольный кашель.

– А если кто-то потеряется, – продолжал Средний, – то родственники потерявшегося заполняют бланки заявлений, и мы сразу же реагируем.

– И каким же образом вы реагируете? – послышался вопрос из толпы.

– Мгновенно. Спасательная группа с собаками отправится на поиски жерт… потерявшегося. Спасибо за внимание, путь в лес теперь открыт навеки!

Средний ретировался с трибуны и сам направился к лесу.

– Смелее, друзья мои! Я не боюсь, и вы не бойтесь. Лес – наш друг!

– Ну да уж, как же, – проворчал Дуболес.

Люди не склонны показывать свой страх, всегда стараясь его завуалировать, поэтому все, кто хоть немного решился, направились к лесу как можно более неторопливой походкой. Смешно было за ними наблюдать: страх и любопытство. Одно сдерживало и выражалось во втянутых шеях, сгорбленных походках и телах, натянутых, как пружины, готовые, чуть что, сразу же мотать восвояси. Другое наоборот, несло их ноги за этим энергичным человеком, который обещал им весь этот лес и без всякой угрозы. Иногда людям хочется верить.

Но поведение людей очень быстро менялось. Постепенно, но быстро. Возможно, влияли запах сосен, удобные ровные тропинки, которые напоминали обычные тротуары, а может быть, они не чувствовали агрессивности леса, которой сейчас и не было. Людям захотелось идти все дальше и дальше. С одной стороны, это было хорошо, значит, лес может нравиться этим людям (кстати, по Дуболесу было заметно, как ему льстило такое внимание), но с другой стороны, теперь приходилось смотреть с особенным тщанием, нельзя было пропускать нарушений, мы были здесь хозяева, а они наши гости.

Средний далеко в лес не пошел и, убедившись в том, что люди заинтересовались и дальнейший его мужественный пример уже не обязателен, быстро ретировался и залез в черную машину, в которой его поджидал напарник.

– Все прошло как надо? – спросил Толстый.

– Не то слово. Теперь лес наш. Ну, или, во всяком случае, скоро станет нашим.

Машина взревела (как сказал Дуболес) и унеслась прочь.

Большинство людей, немного освоившись в лесу, пощупав ближайшие деревья и потоптав дорожки, отправились обратно по домам. В основном это были семьи. Родители, показав дорогим чадам большое количество деревьев и наполнив их новыми впечатлениями, решили, что на сегодня их миссия выполнена и что теперь лучше заняться другими, более важными делами (например, посмотреть телевизор).

Но были и такие, которые забредали все дальше и дальше.

– Так они и до меня доберутся! – занервничал Дуболес.

– В этом нет ничего страшного, главное, чтобы они не заметили нас, а то кто знает, что им придет в голову, – не столько успокоив, сколько дав еще большую пищу для размышлений, влез я со своими мыслями.

– Всё ерунда, главное, чтобы они не получили карту, а остальное не так важно, кроме самого уничтожения леса, – вставил свое веское слово Ратибор.

– При чем здесь карта? – спросил Дуболес. – Они все равно не смогут ею воспользоваться, для любого обычного человека это всего лишь кусок пожелтевшей старой бумаги.

Все надолго замолчали, внимательно следя за передвижениями захв… гостей.

Вскоре люди заметно осмелели, и для нас появилась работа. Веселая, временами жестокая, но весьма нужная.

Одним из первых, на кого я обратил внимание, оказался долговязый тип, которому приглянулась ветка орешника, до которой он добирался не менее сорока минут (хотя, естественно, он наткнулся на нее случайно). Его жалкие потуги по отламыванию ветки были быстро пресечены небольшим количеством ос, находившихся на патрулировании данного района. Было смешно наблюдать, как тот спасался от них, размахивая своими долговязыми руками и перебирая заплетающимися долговязыми ногами. Я недолго его мучил, отозвав ос через пятнадцать-двадцать метров долговязого бега.