Виринея Кораблева - Не входи в стеклянный дом, или Удивительный июнь. Книга для любознательных детей и их родителей

Милостиво улыбаясь своей «подданной», она, подняв выщипанные «в ниточку» брови, несколько раз качнула головой. Что-то засверкало у нее в ушах, отбрасывая блики на коричневую морщинистую шею. А Сашкина мать смотрела на нее с такой темной завистью, что мне стало ее жалко. Бедная, даже губы скривила, словно собираясь заплакать! Ой-ой, сейчас…

Светка ткнула меня пальцем в бок, тихонько засмеялась и сказала шепотом:

– Вот дуры! Неужели и мы с тобою такие будем?

– Нет, – испугалась я. – Тогда уж лучше не расти!

Тут «Лорочка», наконец, опомнилась и протянула тем же елейным голосом:

– Какие преле-естные камни! Просто играют. Но я не запомнила: как они называются?

– Я же сказала: александриты! – гордо ответила «королева», прикасаясь кончиками пальцев к своим сережкам, – Почему это вы, милая, не знаете? Так нельзя! – она сипло закашлялась.

– Вам хорошо говорить, – нежно произнесла Сашкина мать. – Вы – свободная женщина, – и она искоса украдкой взглянула на «всезнайку»; мне даже показалось, что при этом слегка улыбнулась. – А тут только и вертишься с утра до вечера – то готовить надо, то стирать. И муж, и сын… одни заботы. Как от жизни не отстать!

Мы со Светкой от изумления прилипли к скамейке. Это она-то в заботах? И «вертится с утра до вечера»? Может, и вертится, но только не со стиркой и кастрюлями! То-то Сашкины футболки вечно от грязи трескаются. Да, насчет его футболки… Мы со Светкой не успели договорить…

«Королева» почему-то сникла и делала вид, что старательно стряхивает что-то со своей мини-юбки.

Теперь торжествовала «Лорочка» – хорошо было видно! – но мы не успели понять, почему. Нам было не до этого: из подъезда вышел Сашка Иноземцев и прошествовал мимо скамейки к мальчишкам на качелях. И на нем болталась, как пустой мешок, та самая болотно-красная футболка! Значит, я не ошиблась, и в бабкином окне был он. Светка тоже проводила его глазами и сделала гримасу, означавшую: вот это да! Голова Иноземцева уже имела почти нормальный вид: волосы были не вздыблены, а только разлохмачены и слегка отливали синим.

– А гребешок-то мы ему размочили, – довольно хихикнула подружка. – Вот Сашенька и побежал к бабке, на нас жаловаться. А ты молодец, быстро его там за шторой просекла.

Конечно, я была рада, что мои наблюдения подтвердились, и теперь нет сомнения: он точно зачем-то бывает у старухи. Но было в этом еще что-то странное, чего я пока не могла уловить. И тут я поняла! Сашка прошел мимо своей «заботливой» матери, как мимо пустого места. Ее присутствие здесь, во дворе, его совершенно не интересовало. Но что самое поразительное: и его появление тоже не интересовало «Лорочку». Она наслаждалась победой над «королевой» и улыбалась уже куда откровеннее, рассматривая ее склоненную голову. А Сашка шел мимо нее, будто чужой…

Кошмар какой-то. Мне сразу стало зябко. Я представила на месте Сашки – себя, а на месте «Лорочки» – свою маму. И вот я иду мимо нее, а она ноль внимания. Тут же мне захотелось плакать. Светка удивленно покосилась в мою сторону и, кажется, ничего не поняла. Сашка уже стоял возле качелей и разговаривал с каким-то высоким чернявым парнем. Его мать с «королевой» встали со своей скамейки и пошли прочь из двора. Роли у них, кажется, вновь поменялись: старая тетка что-то вещала, а «Лорочка» восхищалась и поддакивала.

Я кивнула на них Светке и сказала:

– Видела, какая «заботливая мама»? Сын мимо нее прошел, а она хоть бы посмотрела! Наверное, сильно от стирки устала и заснула случайно.

– Да, Сашку жалко. Если бы у меня была такая мать, я бы из дома сбежала. А как она этой мымре в рот смотрела, ты видела? У сына штаны вечно порваны, а она про камни чирикает и про золото.

Мы еще некоторое время поговорили про Сашку, пожалели его. Неудивительно, что в школе он главный двоечник! Потом посмеялись над только что увиденной сценой с «Лорочкой» и «мымрой». И тут Светка вдруг сказала с удивлением:

– А ведь мы с тобой совсем про мышь забыли. Не до нее было. И хорошо! – удовлетворенно заключила она.

Я согласилась с ней. Подумаешь, мышь какая-то! Она и укусила-то всего один раз; да мы ее уже почти разгадали. Вот у Сашки – куда хуже: родная мать не замечает.

Мы еще побродили некоторое время по двору, поболтали с девчонками, покатались на карусели. Конечно, наша общая беда не отпустила нас, но стала как-то меньше и легче. Мы по молчаливому согласию не говорили о ней и, лишь идя домой обедать, я сказала Светке:

– Ты ведь у нас «мозговой центр»? Вот и подумай там.

– Ладно, – ответила она, – подумаю! Если к вечеру что-нибудь соображу, позвоню тебе по «телефону».

И мы разошлись по домам. Двор почти опустел – только какая-то кошка бродила, да Сашка слонялся. Видно, не спешил идти обедать. А вот мы с подругой почему-то до того проголодались, что полетели домой, как две ракеты!

Хорошо все-таки у нас: тихо, чисто, прохладно – особенно после жары и пыли двора. Я люблю возвращаться домой всегда, в любое время – ну, разве кроме тех редких случаев, когда несу в дневнике плохую оценку – знаю, что родители огорчатся и будут меня «воспитывать». Наша квартира – обычная трехкомнатная «хрущевка», и мама говорит, что она ей до смерти надоела. А по мне – так лучше и не надо. Нам с Митей здесь хорошо; главное, что у нас есть своя комната и живется в ней, в общем, очень уютно. Три комнаты выходят окнами во двор – это кухня, гостиная и детская. Спальня родителей – та самая, в которой мы со Светкой недавно развлекались с микрофоном – на улицу. По моему мнению, это большое удобство: открывается обзор на две стороны дома.

Я прошла на кухню, достала из холодильника кастрюлю с супом и поставила ее на огонь. Потом открыла крышку – проверить, что именно сварила вчера мама на обед. О, как пахнуло укропом и чесноком! Это был мой любимый суп – борщ. Мама готовит его просто божественно. Ага, вот и кусочек мяса – и не маленький. Так, а сметана есть?.. Хорошо. Отрежу пока себе хлеба – вот этого, черного, с блестящей корочкой, посыпанной тмином.

От этих долгих приготовлений мой аппетит вдруг так разыгрался – стал просто волчьим! Я почувствовала, что у меня нет терпения дожидаться в кухне, пока борщ разогреется. Телевизор, что ли, включить? Нет, не хочется. Ага, вот что! Перед моими глазами всплыла виденная недавно во дворе сцена: тетка в мини-юбке царственно покачивает головой в разные стороны, а в ушах у нее горят и переливаются огнями камни. Ведь у мамы тоже есть серьги – красивые, с голубыми самоцветами. А если пойти их примерить перед зеркалом и так же, как «королева», повертеть немного головой? Они тоже, наверное, заискрятся не хуже теткиных! Тем более, что мочки ушей у меня давно проколоты, а вдевать в них еще нечего – сережки мне пока все никак не купят.