Виринея Кораблева - Не входи в стеклянный дом, или Удивительный июнь. Книга для любознательных детей и их родителей

Во-первых, Пика явилась не затем, чтобы следить за нами и карать за нарушение запретов – и сегодняшних, и давних, – а чтобы слушать мое чтение.

Во-вторых, о Марье Степановне мы даже не упоминали – не то

что ругать ее или грозиться отомстить старухе за какую-нибудь неприятность. А мышь пришла!

В-третьих, она не проявляла к нам никаких враждебных чувств – не скалила зубы, не хихикала ехидно, как недавно во дворе за кустом, не смотрела с укором, как в случае с мамиными серьгами. И хотя потом, когда я захлопнула книгу, она рассердилась на это, все же не стала кусаться.

– Да, – подвела итог Светка. – Сразу, конечно, было ясно, что она – не обычная мышь, но такое…

– Умная зверюшка, – сказала я. – Вот только жалко, что не говорит, а то бы…

Подружка засмеялась:

– Ну, уж если заговорит, то нам с тобой точно в психбольницу пора! А может, и сейчас уже…

Мы уныло замолчали. А что, если это действительно так? И мы просто чокнулись?! Но тут я опомнилась: мне на ум пришел знаменитый мультик про Дядю Федора с Матроскиным и Шариком, и я сказала голосом его папы:

– С ума поодиночке сходят. Это только гриппом все вместе болеют.

– Ага! – мрачно ответила Светка. – Но Пика не такая простая, как нам сперва казалось. Ты видишь – она каждый раз новые фокусы выкидывает? А чего от нее завтра ждать, вообще непонятно.

– Подумаешь! – пожала я плечами. – Пускай себе носится, лишь бы нас не трогала.

– Да?! – разозлилась Светка. – А я вот не хочу, чтобы она за мной бегала, и все вынюхивала, и заставляла быть послушной овечкой!

– Я тоже не хочу, – от возмущения у меня даже голос охрип. Наверное, слишком долго я читала вслух. – Но что мы можем сделать? Она приходит, когда хочет, и уходит тоже.

– Не можем! – закричала моя подружка. – Потому что не понимаем, кто она такая! Почему все про нас знает, как через стены проходит! И вот еще – пожалуйста! – еще и рассказы любит слушать! А может, и читать умеет?!

– Да! И писать! – заорала я. – И каждый день строчит бабке отчет! О нашем поведении и как она нам за это ноги кусает! – тут я окончательно осипла, отошла к окну и сердито отвернулась от Светки. Подумать только, до чего она развопилась! На нее это совершенно не похоже…

Никогда раньше не видела, чтобы моя спокойная подружка так злилась. Бывает, конечно, что она после долгой сдержанности вдруг срывается и начинает возмущаться – как вчера в подъезде с Марьей Степановной. Но сейчас…

– Ну, ладно, Ир! Ты меня извини, – Светка неслышно подошла ко мне сзади и крепко обняла. – Ты-то ни в чем не виновата. Но я не могу – понимаешь, не могу! – выносить, что за мной кто-то постоянно следит. Как за амебой в микроскопе! Она не имеет права – то есть они обе – и бабка, и эта мышь ее. Если мы с тобой маленькие, то можно с нами что хочешь вытворять? Я и ты тоже люди, и мы сами знаем…

– Что?

– Да что нам нужно. Взрослые, конечно, знают больше – но и живут не так, как дети. И хотят совсем другого. Но мы же не мешаем взрослым делать, что им нравится. А они почему к нам лезут? Да еще так! Я постоянно чувствую эти два дня: за мной следит какой-то… огромный глаз. Что бы я ни делала, он сразу видит и знает. Это страшно и… противно. Меня просто воротит, и я не могу нормально подумать про эту дуру Пику и понять, кто она такая. А иначе нам от нее не избавиться, ты понимаешь?

– Понимаю, Свет! – успокоительно сказала я. – Но, может, она и не совсем дура? Вон пришла «Гарри Поттера» слушать. И вела себя как человек почти! Только, конечно, не попрощалась вежливо, когда уходила, и не ждала, чтобы мы ее до дверей проводили. Но остальное-то было нормально.

– Тебе, если не кусается, то и нормально, – проворчала подружка. – Как будто это самое главное.

Я машинально потерла свою несчастную пятку и подумала: «Если и не главное, то и не последнее. Тебе хорошо говорить, у тебя нога уже, наверное, не болит».

Подружка, смотревшая в это время в окно, сказала дрогнувшим голосом:

– Смотри, а вон и бабкин гость идет, и не один, а с каким-то толстым! И оба еле тащатся.

Я тоже выглянула. Действительно, по двору медленно шествовал Сашка, а рядом с ним – жирный белобрысый парень лет шестнадцати. Он, казалось, убеждал в чем-то нашего усталого одноклассника, который на этот раз направлялся вроде бы к собственному подъезду. Сашка еще больше ссутулился и уже еле-еле переставлял ноги, слушая толстяка впол-уха или вообще не слушая. Вдруг белобрысый сказал ему что-то такое, от чего Сашка вздрогнул и сразу выпрямился. Парень вынул какой-то предмет из кармана и стал вертеть им перед Сашкиным носом. Тогда «бабкин гость» резко тряхнул головой и решительно направился за белобрысым совершенно в противоположную сторону – туда, откуда они и пришли. Оба быстро скрылись из вида, а Светка сказала:

– Знаешь, Ир, надо что-то помочь Сашке. Вон он как шел – еле ноги волочил. Может, он и был сегодня у старухи. Ну, и что? Мы его все же давно знаем – гораздо дольше, чем Марья Степановна. Она-то в наш дом всего несколько лет, как приехала. А мы с Сашкой раньше часто играли, когда были маленькие – он тогда еще не был таким дураком.

– Да я-то не против. Что ты меня убеждаешь? Конечно, надо помочь, – веско ответила я Светке. – Но ведь он гордый. Он от нас ни за что еду не возьмет, только нахмурится… знаешь? – и я изобразила знакомую подружке высокомерную Сашкину гримасу.

– Ну, если так рассуждать, – сердито возразила Светка, – то надо оставить его умирать с голоду. Режь-ка колбасу и сыр, – она потащила меня в кухню, быстро достала продукты из холодильника и подвинула мне разделочную доску. – А я сейчас хлеба нарежу…

Светка тоже схватила нож и стала, торопясь, кромсать буханку. Я заметила: подружка посмотрела на часы. Интересно, зачем? Она что, собирается накормить Сашку бутербродами в точно установленное время? Я сразу вспомнила частые сцены из романов Агаты Кристи, когда со звоном часов строгий дворецкий входит в гостиную и говорит:

– Кушать подано, сэр.

То есть, конечно, дворецкий – это Светка в своих оранжевых шортах. А Сашка – молодой аристократ – небрежно складывает газету «Таймс», бросает ее на столик, встает с кресла и неторопливо идет через золоченые двери в столовую, обедать… Все это так ярко представилось моему воображению, что я рассмеялась и в увлечении чуть не порезала себе палец. Подружка удивленно покосилась на меня и на огромную гору из ломтиков колбасы и сыра, сказала:

– Хватит! – и стала делать бутерброды.

Их получилась целая куча. Мы быстро засунули наши изделия в целлофановый мешочек, его в свою очередь в продуктовый пакет. Готово! Мы сели на табуретки вокруг стола, чтобы немного передохнуть, Мне было понятно, что торопилась Светка не зря (и я, конечно, вместе с ней). Скорее всего, сейчас пойдем во двор с этим милым пакетиком. «Интересно, – думала я, – как все-таки Светка собирается предложить это Сашке? Просто представить невозможно»…