Роман Борин - Полпирожка с повидлом. Сказочная история о мальчике, который мечтал стать мореходом

© Роман Борин, 2016

© Екатерина Резниченко, иллюстрации, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В маленьком городе на берегу не очень тёплого, но и не очень холодного моря жил один мальчик. Ничем особенно не примечательный – мальчик как мальчик. Таких было много – босоногих, вечно голодных, но всё равно весёлых, любящих купаться в море и греться на солнышке. И, конечно же, с интересом слушать всякие истории.

Но Джон Оттопыренные Уши (так его прозвали во всём городе – за его забавные уши) заметно отличался от других озорников. Прежде всего, тем, что разные истории любил не только слушать, но и рассказывать. Причём рассказывал он их всегда так складно и с таким чувством, что сверстники – и в школе, и на улице – поначалу его заслушивались. Первое время они даже начали ему завидовать. Вся хитрость здесь заключалась в том, что каждую свою историю Джон просто придумывал, но именно об этом и утаивал. Он всегда обрисовывал её так, будто сам участвовал в потрясающих событиях. И говорил при этом так убедительно, что даже самые недоверчивые ребята принимали выдумку за чистую монету.

Но однажды… Джон придумал, будто в море на него напала акула. И жив он остался благодаря проплывавшему мимо дельфину.

– Вот ты и попался! – закричали мальчишки в один голос. – Это в каком таком море на тебя напала акула, а спас тебя дельфин?

Увы, но город, в котором жили Джон со своей мамой и все знакомые ему мальчишки, стоял на берегу моря, дельфины в котором не водились. Да и акул у берега никто в том городе не видел. Джон попытался было оправдаться: мы, мол, с мамой ездили на южное море. Но ему никто не поверил. Все ведь знали: работая прачкой у разных зажиточных горожан, мама Джона денег получала очень мало – какие там поездки.

– И вообще! – заявил один из слушателей Джона, очень начитанный мальчик из обеспеченной семьи. – Что-то слишком много с тобой разных историй приключается. Как будто ты не в городе живёшь, а постоянно путешествуешь. В прошлый раз ты рассказал нам, как на тебя напал гигантский орёл в горах. Интересно, когда же это ты побывать там успел? Ведь ты всё лето помогаешь своей матери тюки с бельём таскать.

– А ну-ка признавайся честно, – возмущённо загалдела ребятня. – Ты всё время нам врал?

Смутившись, Джон сумел лишь плечами пожать:

– Не врал, а просто сочинял. Я не знал, что вы рассердитесь. Ведь вы же меня всё время слушали

– Ах ты, сочинитель-врунишка! – накинулись на Джона все его бывшие слушатели. – Надоело твоё враньё! Да как ты посмел нас дурачить, выдавая свои выдумки за правду!

Они хотели даже как следует наподдать бедному Джону, однако начитанный мальчик из обеспеченной семьи был, в общем-то, неплохо воспитан; он считал, что бить одного гурьбой недостойно человека, к тому же Джон никому ничего плохого не сделал – подумаешь, навыдумывал разных историй. В глубине души этот мальчик даже немного завидовал сыну прачки: ишь, мол, какой – в школе для бедных еле-еле на «троечки» учится, а сочиняет как складно! Поэтому мальчик из обеспеченной семьи остановил ребят и громко, с чувством снисходительного превосходства, заявил:

– Думаю, о такого врунишку не стоит и руки марать – лучше мы просто перестанем с ним дружить. Пусть рассказывает свои глупые сочинилки девчонкам. Если, конечно, они захотят его слушать.

Джон рассказывает сказки друзьям

Все желчно засмеялись, радуясь, что так легко посрамили Джона, не распуская кулаки. И, довольно похлопывая друг друга по плечам, побежали загорать на море. А Джон остался во дворе один: плестись за оскорбившими его мальчишками ему не позволяла гордость.

Надо сказать, что Джон Оттопыренные уши не любил жаловаться на жизнь и на кого-либо обижаться. Если кто-то из знакомых сверстников или взрослых вдруг переставал Джона замечать, он просто прекращал первым напрашиваться на общение. Другое дело, когда к нему сами обращались. Тогда он внимательно выслушивал человека, и, если тому нужна была помощь, никогда не отказывал. Даже своими ничтожными заработками Джон всегда делился с теми, кто просил у него несколько монет для чего-то очень важного. Хотя знал, что самостоятельно заработанные деньги следует отдавать матери, поскольку она и так, бедная, из сил выбивается, чтобы каждый день у Джона было что покушать и надеть на себя.

Честно говоря, жили они с мамой Лизой до того бедно, что соседи, сами совсем не богатые, всегда старались им чем-то помочь. В основном помогали старой изношенной одеждой и, в холодную зимнюю стужу, углём для их маленькой печурки. Одежду, разумеется, приходилось перешивать. Сохранить в прежнем виде, к примеру, дарёные брюки или курточку никогда не удавалось: настолько они оказывались потрёпанными. Но мама Лиза и Джон всегда придумывали, как из самых оборванных обносков сделать приличную вещь. Джон ведь никогда не боялся насмешек. И с удовольствием до самой осени носил короткие, обрезанные чаще всего выше колен, штанишки, на которые для красоты искусно нашивал вырезанные из маминых лоскутков кораблики или птиц. А вместо куртки с привычными длинными рукавами – весьма оригинальную короткую безрукавку, заплатки на которой благодаря его фантазии и маминому мастерству превращались в самое настоящее украшение.

Пока Джон был маленький, на его перешитую одёжку никто не обращал внимания. Но, в отличие от всех остальных своих сверстников, Джон Оттопыренные Уши очень быстро тянулся вверх – к яркому солнцу и нежному небу, как любила острить на этот счёт мама Лиза. Может быть, кому-то просто стало завидно, что мальчик из неполной и очень бедной семьи так быстро растёт – трудно сказать. Но когда Джону исполнилось тринадцать, мальчишки вдруг стали ехидно называть его «Долговязый – Длинноногий – С голым пузом – Голоногий». Увы – девочки почему-то тоже подхватили эту глупость. А подсказал им её кто-то из взрослых, с улицы, где жили Джон и мама Лиза. Джон как-то рассказывал сказки гревшемуся на солнышке большому рыжему коту, а этот взрослый человек услышал и очень громко, на всю улицу, заявил:

– Глядите-ка на Джона! Такой долговязый уже вымахал – даже из штанов и жилетки вырос! А всё чего-то придумывает, всё завирает, как маленький! И не стыдно тебе, Джон?!