Ольга Фикс - Сказка о городе Горечанске

Станции никакой толком не было. Так, полустаночек, с короткой платформой – максимум на три-четыре вагона и покосившейся надписью «Горечанск» на столбе. Позади платформы белела будка стрелочника, похожая на сахарный домик из сказки. Из трубы на крыше ее вился дымок.

Вокруг был сплошной лес. Рельсы выходили из него, и в него же убегали обратно, двумя ровными, поблескивающими на солнце лентами, как два металлических ручья, струящиеся между деревьев.

Деревьев было множество – дубы, ясени, осины, березы, клены и какие-то еще, совсем Ане незнакомые. Они были высоченные – кроны их доходили б, наверное, этажа до третьего – четвертого, если бы тут были какие-нибудь дома. Но тут не было ничего, кроме будки стрелочника, которую лишь с натяжкой можно было назвать домом.

Деревья склонялись над Аней со всех сторон, шумели, и шелестели. Они словно нашептывали ей что-то в самые уши, вот только слов было не разобрать. Под сенью их, несмотря на солнце и утро, было душно и сумрачно.

Аня поежилась. Деревья эти прямо-таки ее подавляли, такие они были большие. Они были как из другого, неведомого ей мира, и явно чувствовали себя здесь хозяевами. Бумс тоже неожиданно присмирел и жался к ногам, что было вовсе на него не похоже.

Платформа и будочка на фоне раскинувшего во все стороны вокруг леса казались крошечным островком цивилизации посреди безбрежного зеленого океана.

Спрашивать, куда идти было не у кого. Аня достала из кармана телефон, надеясь разобраться с помощью джипиэс, глянула на экран и похолодела. Сигнала не было. Никакого. Вообще.

Такого с ней не случалось никогда в жизни!

*

Когда Анечка была маленькая, бабушка укладывала ее спать в своей комнате, под еле слышное рокотание телевизора.

Поглядывая одним глазком на экран, бабушка подтыкала ей со всех сторон одеяло, и читала вслух сказку. Например, про Гензеля и Гретель, которых родители нарочно завели в лес и бросили. И они ходили по лесу целую вечность, пока не набрели на прянично-сахарный домик, со злою ведьмой внутри. Но вначале ведьма была совсем как бы и не страшная. Она улыбалась детям, протягивала им издали конфетку. Не, вначале ведьма была совсем даже ничего.

Аня, сколько себя помнила, жила всегда с бабушкой и мамой в Москве, в крохотной квартирке в белой башне у метро «Авиамоторная».

Таких башен было подряд три, и они были, по московским понятиям, не очень высокие – всего в девять этажей. Но стояли они на пригорке, и потому видны были издалека отовсюду в микрорайоне. И можно было идти куда хочешь, в любую сторону, как угодно далеко от дома – и никогда не бояться потеряться. Потому что стоило оглянуться, и сразу был виден дом.

Мама ходила на работу. Ездила куда-то каждый день на метро. Уходила рано, а возвращалась поздно. Часто и вовсе уезжала в командировки.

Аня ходила в школу – английскую, специальную, через дорогу.

А бабушка никуда не ходила. Разве только что в магазин на углу.

Квартира их состояла из кухни и двух смежных комнат – большой и маленькой. В большой жили мама и Аня. Еще там стояло Анино пианино, и была дверь на балкон.

А в кухне и в маленькой комнате жила бабушка. Причем в основном бабушка жила именно в кухне, а в комнату только заходила зачем-нибудь: поспать, посмотреть телевизор.

Когда ни придешь домой, бабушку всегда можно было найти на кухне. А заодно найти там тарелку борща, котлеты, чашку чая с охапкой сладкого хвороста.

А потом бабушка умерла.

И они с мамой остались вдвоем.

Не считая, конечно, ручной крысы Арчи, черепахи Копуши, и Аниной собаки Бумса.

Копуша была вовсе даже не медлительная. Она, в общем-то, была очень даже резвая. Если ей что-нибудь вкусное швыряли в аквариум. Она тогда стремительно неслась к этому чему-то и вцеплялась в него всеми зубами и когтями. И еще она больно кусалась. Если ее трогал кто-нибудь чужой. Но Аню она любила. Вытягивала черную блестящую башку из-под панциря и давала себя погладить.

А еще она довольно быстро росла. Чтобы ей было где развернуться, приходилось каждые пару лет покупать ей новый аквариум. И мама иногда ворчала, что когда-нибудь этот крокодил из аквариума своего выберется, и их всех сожрет

Бумс был беспородный – наполовину лабрадор-ретривер, наполовину неизвестно кто. Ничего! Всем известно, что дворняги куда здоровее и умнее любых породистых собак.

Бумс и вправду никогда ничем не болел, слушался Аню с полуслова, а при необходимости еще и проявлял инициативу. Например, всегда подбирал и приносил, если у Ани что-то выпадало из кармана – расческа там, телефон или кошелек.

И вообще-то он был тихий и мирный, но если в темном переулке кто-то вдруг направлялся в их сторону, немедленно обнажал зубы и рычал, да так грозно, что злоумышленник сразу спешил перейти от них подальше через дорогу.

Без бабушки квартира казалась Ане чужой. Когда вечером она возвращалась домой после школы и музыки, в квартире было темно и тихо. Один лишь Бумс яростно стучал хвостом об пол. Да Арчи пулей слетал с батареи, где он спал весь день, и мчался по полу ей навстречу, размахивая для равновесия длинным голым хвостом. Вцеплялся коготками в джинсы, карабкался по ним до рубашки, а там уже Аня подхватывала его и пересаживала на плечо. Всем телом крыс прижимался к ее щеке, и начинал нежно покусывать за ушко, в уголок рта, щекоча усами, словно бы чего-то нашептывая…

Из террариума высовывала голову черепаха Копуша.

Аня включала свет. Везде – в кухне, в ванной, в прихожей, в большой комнате и в маленькой, которая теперь стала комнатой Ани. Ставила чайник, разогревала оставленный мамой обед или делала бутерброды, наскоро готовила уроки, отбарабанивала задание по фортепьяно, и присаживалась к компьютеру.

Пространство сразу оживало, заполнялось людьми. С ними можно было дружить, играть в разные игры, советоваться, разговаривать обо всем на свете. В сети у Ани было много друзей. А в жизни только один – Славка Вольский.

Они сперва вместе ходили в детсад, потом вместе пошли в школу. И хотя часто ссорились, и даже иногда дрались, но потом всегда обратно мирились.

Аня привыкла каждый день, входя в класс, прежде всего отыскивать Славку глазами. Славка обычно приходил раньше, и это было очень кстати – входишь в класс, а он уже там, и значит все в порядке. Сидит, сгорбившись, у окна, и скосив глаза вниз, что-нибудь читает. Сперва, в младших классах, это были разложенные на коленях книжки, потом их сменили тексты с экрана. Экраны тоже менялись – примерно раз в год-полтора. Славкины родители много ездили, и почти отовсюду привозили сыну что-нибудь новенькое. Или сами себе что-нибудь новенькое покупали, а Славке отдавали свое прежнее.

Аня садилась рядом за парту и толкала Славку в бок. Он тогда словно просыпался: