Ольга Фикс - Сказка о городе Горечанске

– Ну, прости, Мокеич, ну не уследил я. Задремал. Но и ты, тоже хорош. Сразу уж и топить! Не мог разве попугать сперва для острастки. Человек же все-таки живой, не гнилушка какая-нибудь.

– А нам без разницы, человек, или там другой кто. Не велено никого ни впущать, ни выпущать – вот и весь сказ. Раз взошла – и все дела. Это уж я, тебе, Костя, одолжение великое делаю. Ступайте отсюда подобру-поздорову, и чтоб я вас здесь больше не видел! И сам не вздумай, и другим закажи! Слыханое ли дело – в водоем с мертвою водою за здорово живешь купаться шастать! И что за времена пришли! Совсем уж ничего святого ни для кого не осталось!

*

– Глаз с тебя нельзя спустить! На секундочку задремал – и вот, пожалуйста! Купаться ей, видите ли, захотелось! А тебе мама никогда не говорила, что не зная броду – не суйся в воду?

– Ну, так я ж вроде умею плавать…

– Что, и в серной кислоте тоже? Водяному-то нашему по барабану, умеешь ты плавать или нет. Он тебя схватил в охапку и стал топить, и все дела.

– Костя, но почему-у? Что я ему сделала-то?

– Что-что. В водоем заповедный залезла – вот что.

– Так ведь не залезла же! В него вообще, по-моему, невозможно залезть. Он же убегает все время! Прям как живой. Костя, он что, и правда живой?

– Он-то живой. А вот вода в нем мертвая. Да, похоже, недостаточно резво он от тебя убегал. Вон Мокеич-то как всполошился! Похоже, каких-то пары шагов всего тебе и не хватило.

– Г-ди! И как вы тут только живете?!

– Да так вот и живем – с оглядочкой. Куда попало не шастаем. И тебе не советую. А то, смотри, пеняй на себя. Гарантирую – мало не покажется. В другой раз-то я и не успеть могу. Ну как, ты пришла в себя? Вставай уже, пошли. Солнце-то уж вон где, а нам с тобой еще топать и топать.

Аня попыталась встать, ступила на правую ногу, и тут же, скривившись от боли, рухнула обратно в траву.

– Что? Что такое? – встревожился Костя.

– Кость, он мне, кажется, щиколотку потянул, водяной твой.

– Ух ты еж твою двадцать! – Костя огорченно пощупал припухшую и горячую Анину ногу, присвистнул, хлопнул себя по лбу, и куда-то на пару минут ускакал.

Вернулся он с какой-то зеленью в руках, которой, тщательно размяв, обмотал со всех сторон Анину лодыжку.

– Заживи-трава, – пояснил он. – Не переживай. Каких-нибудь минут сорок – и будешь опять как новенькая.

– Ну, спасибо! А эти сорок минут мы, что ли, здесь проторчим?

– Вот на это у нас с тобою как раз и нет времени! Меня дома с хлебом ждут, да и тебе тоже некогда особенно прохлаждаться. Тебе ж сегодня еще в общагу вселяться, белье успеть получить. Ты как, на голом матрасе любишь спать?

– Не особо, – Аня улыбнулась, чувствуя, как боль в ноге постепенно слабеет. – А тогда что же мы с тобой будем делать?

– Ну что ж с тобой сделаешь? Ты верхом-то хоть ездить умеешь?

– Умею немножечко. В школу верховой езды по воскресеньям ходила.

– Так постарайся не свалиться!

И не успела Аня ахнуть, как Костя подхватил ее за пояс и перекинул за спину.

– А ну, обними меня! Крепче, крепче, кончай стесняться! А то, смотри, свалишься – останавливаться и подбирать не стану. Ну ты как, держишься?

И они поскакали. Да как быстро!

Травы, кусты, верхушки деревьев, все, мимо чего они проезжали, сливалось перед глазами Ани в одну сплошную яркую зеленую ленту, с редкими пестрыми вкраплениями из птиц, бабочек и цветов. Все ужасы, горести и огорчения сегодняшнего дня разом выветрились из головы. Она чувствовала себя невесомой. Она как будто летела.

Вот только Косте она, похоже, невесомою не казалась. Он то и дело принимался ворчать, что она своим идиотским ерзаньем вот-вот собьет ему спину. И руки пусть, наконец, опустит пониже, на талию. Ишь, стиснула грудную клетку, словно клещами. Так ведь и задушить недолго.

На опушке, откуда уже видны были крыши и антенны Учгородка, над которыми возвышалась ажурная высокая колоколенка, Костя остановился и решительно ссадил Аню на землю.

– Не хватало еще, чтоб меня с тобой на спине увидел кто. Отбою от желающих покататься не будет! Как нога-то? – озабоченно спросил он.– Идти-то хоть сможешь?

Надо сказать, что у Ани теперь, после долгой езды, с непривычки заныли уже совершенно другие мышцы. Но и щиколотка давала еще о себе знать. Сделав пару осторожных шагов, Аня неуверенно взглянула на Костю.

– Н-да! Все с тобой ясно. Сиди тут, сейчас я тебе палку какую-нибудь соображу.

И Костя метнулся обратно в лес.

Аня опустилась в траву и стала ждать, с любопытством поглядывая на раскинувшийся перед ней Учгородок. Страшный лес сего чудесами и кошмарами был позади. Можно было, наконец-то расслабиться.

Тут кто-то подкрался сзади, и резко, больно дернул Аню за ухо.

Аня вскрикнула и обернулась.

Перед ней стояло странное существо, которое по некоторым неуловимым признакам следовало, видимо, отнести к женскому полу. Тонкие смоляные косички торчали во все стороны вокруг угловатого, словно высеченного из кости узкого личика. Черные, раскосые, глубоко посаженные глаза смотрели на Аню с насмешливою издевкой. Нос походил на кривой древесный сучок. Тонкие черные губы, которые существо то и дело облизывало остреньким, зеленым язычком, складывались в бессовестную ухмылку. Длинные узловатые руки с когтистыми пальцами напоминали сухие ветки. Кожа была как у лягушки – серо-зеленая, липкая и влажная на ощупь.

– Хи-хи, – сказало существо, дернуло Аню за нос, и отскочило. Потом снова за ухо. Потом за косичку. (Дались всем сегодня ее косички!). Тварь напоминала жуткую карикатуру на Буратино, и одновременно была похожа на сверчка, и на что-то еще, смутно знакомое Ане по детским сказкам.

– Ну что, испугалась? Испугалась? – существо дергало и царапало Аню, каждый раз успевая отскочить, да так быстро, что Ане не удавалось до него даже дотронуться..

Бумс отчаянно лая, скачками носился вокруг, но тоже никак не мог его ухватить.

Нечисть прям-таки покатывалась со смеху над их неуклюжестью

– Ну что, боишься? Боишься? Сердечишко-то, небось, трепыхается? – и тварь сделала попытку запустить свои мерзкие лапы Ане за пазуху.

Это она, конечно, зря сделала. Потому что за пазухою у Ани сидел Арчик. И уж он-то нерасторопностью всяко не отличался.

– Ай! – взвизгнула от боли Кикимора (наконец-то Аня ее узнала) – и, размахивая укушенным пальцем, из которого во все стороны хлестала зеленая кровь, ускакала обратно в лес.

*

Потихонечку, с Костиной поддержкой, и опираясь на палку, Аня сделала еще шагов пятьдесят. После чего нога ее волшебным образом внезапно перестала болеть. Заживи-трава наконец-то подействовала!

Остаток пути они с Костей почти пробежали, тем более дорога здесь шла под уклон.

И вообще это была уже настоящая, полноценная проселочная дорога. Широкая, с глубокими, полными стоячей воды канавами по бокам, где кипела своя, крохотная, микроскопическая жизнь. С многочисленными следами колес, гусениц и копыт. И с кучей пыли посередине, взлетающей клубами из-под ног, и забивающейся в нос, в рот и в глаза мелкими дисперсными частицами.