Талина Март - День накануне Ивана Купалы. Книга первая

А Стасик думал: огорчаться ему или нет. Если б этот «Распорядок» висел на стене, то Стасу было бы стыдно, что он его не выполняет. А тут просто гора с плеч – «Распорядок» съеден зловредной козой Марькой. И Стас этого не хотел – так получилось. Значит, ему придётся жить по другому распорядку, по своему. Надо же как-то выходить из положения? Жаль только, нельзя спросить козу: чем же пахло от голубого моря

А Димка всё наслаждался часами.

– «Командирские», – в очередной раз с протянул он. – Дашь поносить?

– Бери.

Стаська стал надевать сандалии – ходить босиком в темноте он больше не собирался.

– Который час?

– Автобус! – вместо ответа прокричал Дмитрий и, схватив совок, выскочил из комнатки.

Не успел Стаська застегнуть вторую сандалию, как, уже с надетыми часами, вернулся Димка.

– Давай, – прокричал он, и Стас послушно потянулся следом.

Выйдя из переулка, ребята сразу увидали освещённые окна автобуса. Пассажир в нём был один – бабушка, Валентина Николаевна. Она стояла у выхода и, держась за поручни, улыбаясь и кивая головой, разговаривала одновременно и с кондуктором, и с водителем.

– А если сказать, что мы все котлеты съели, – не спуская глаз с автобуса, предложил Димка.

– Не поверит, вон сколько их было, – ответила Дина, глядя, как бабушка прощается и спускается со ступенек.

Та не сразу заметила стоявшую под деревьями троицу. Но когда увидела и узнала, то отступила на шаг и опустила сумку на тёплый асфальт.

Тут Димка и Диночка, кинулись к ней, вопя: «Бабушка, мы пришли тебя встретить! Мы соскучились!» И заскакали вокруг.

Под напором орущих внуков Валентина Николаевна хотела отступить, но подобралась, потянула носом над их головами и спросила утвердительно:

– Хату спалили?!

– Что ты, бабушка! – враз притихли те.

– А что случилось?

– Ничего.

– Поди ж, ты! Ничего не случилось, а встретить решили. Ну-ка, домой!

И двинулась вперёд, по пути расспрашивая, как прошёл день:

– На море ходили?

– Ходили.

– Скотину кормили?

– Кормили.

– Поили?

– Поили.

– А птицу?

– И птицу.

– А козу?

– И козу.

– Все живы?

– Все.

– Все целы?

– Все.

– А борщ ели?

– Какой?

– Зелёный, – остановилась тётя Валя. – В холодильник поставлен, и яйца – рядом. Я ж тебе показывала, Дмитрий.

– Ой, бабушка, – с нежной радостью пропела Дина, – мы борщ не нашли, зато мы все котлеты съели.

Тётя Валя пошла, считая вслух:

– У меня на сковороде девять штук помещается. Я сделала три сковороды.

– Ой, ба, они такие вкусные были, такие вкусные, – лепетала девочка.

– Ещё бы, – и Валентина Николаевна двинулась на калитку, как на врага.

А войдя во двор, скомандовала:

– Тащите мне эту заразу.

Ребята, сгрудившись, молчали.

– Спрятали. Кошку паршивую выгораживаете, а родной бабушке врёте! Да ещё чужого мальчика за компанию. А ну, Станислав, иди сюда. Иди, расскажи, как дело было. Батюшки светы, Стасик!

Стас, повлечённый суровой рукой к крыльцу, никак не ожидал, что его личность произведёт такое впечатление. Валентина Николаевна схватилась за сердце.

– Да кто ж так тебя? Да где? В первый день! Да как же?

– Я в футбол. Упал, – держа рот боком и глядя умоляюще, ответил Стасик.

– Царица небесная! Димитрий!

Тётя Валя обернулась в поисках внука. Но Димки, прихватившего бабушкину сумку, уже рядом не было.

– Смерти вы моей хотите. Как можно так в футбол играть? Как можно?! Сильно болит? – она сочувственно вглядывалась в лицо Стасика.

Тот потряс головой: «Нет».

– Иди ложись, я сейчас приду, – и повернулась к Дине. – И ты тоже. Ноги мыть и на боковую.

– А ужинать? – пискнула та.

– Ужинать? Да после стольких котлет вас неделю можно не кормить. Съели котлеты?

Ребята молчали.

– Съели. Теперь спать.

Стаська пошёл к себе, разделся и лёг, надеясь, что хозяйка закрутится и забудет о своём обещании. Но она пришла с бокалом молока и знакомой бутылочкой облепихового масла.

Стасик, боясь, что тётя Валя, увидит другие части его тела и начнёт допытываться, вцепился в одеяло и крепко держал его у горла. Но Валентине Николаевне было некогда. Она напоила Стаса тёплым молоком, причитая, смазала ему нос, губы, подбородок и, погасив свет, украдкой перекрестила маленьким быстрым крестом.

Ночь была беспокойной.

Во-первых, Стасу было больно лежать – что на спине, что на боках, а про живот и говорить нечего.

Во-вторых, всю ночь его мучили кошмары. Вначале его гоняли огненные шары размером с футбольный мяч. Потом прискакали пробки от бутылок с шампанским и давай целиться. А под утро вообще привиделся кавардак. Вначале, вроде, ничего: по оранжево-горячей медленной реке к нему подплыл на лодке дед Мазай. Не летний, из автобуса, а другой, но дед Мазай, точно. Подплыл, посмотрел на Стасика, который всё боялся, что упадёт в эту страшную реку, и накинул на Стаса зипун. Стасик хотел засмеяться, но зипун вдруг ожил и начал драться со Стасом, которому и так было плохо. Кончилось тем, что зипун победил, занял всю кровать, согнав хозяина к железной перекладине. Стаська уперся в неё лбом. От холода железки ему стало легче, но главное, зипун больше не дрался. Только развалился как фон-барон, жарко грел и сопел недовольно.

Утром по верандочке раздался бодрый Димкин топот. Вынырнув головой из занавески, он сказал скороговоркой:

– Рыська пропала.

Да так и застрял в дверях:

– Эт чёй-то?!

Стаська, хоть больно было двигаться, повернулся к стенке и, ужаснувшись, чуть не свалился на пол. На него зевала огромной пастью белая безглазая змеиная голова.

– Рыська! – захохотал Дима. – Казимир Степанович, она тут!

Стаська смотрел на то, что он принял за змею, с облегчением узнавая в ней очертания обтянутой пододеяльником большой кошачьей головы с открытой пастью. Рыська же, проснувшись, выпростала мохнатую лапу и, потягиваясь, показывала коготки.

– Все к тебе, Стасик. У тебя, верно, мёдом намазано, – сказал, улыбаясь, Казимир Степанович.

Но, поглядев на Стаса, уже совсем другим голосом обратился к Димке:

– Давай-ка быстренько.

В четыре руки они прогнали прочь нахальную кошку. А у Стаса мелькнула мысль рассказать о пробках, о зипуне, но все ночные страсти показались ему неважными. Хотелось только спать.

Казимир Степанович потрогал его лоб и спросил сочувственно:

– Очень плохо?

Стас осторожненько повёл головой.

– Ладно, лежи, сейчас что-нибудь придумаем, – профессор вышел и стал спрашивать Димку о телефоне.

Затем к Стасику, светясь, как зорька, пришла Нелли Савельевна в малиновом халатике. Она заставила его принять шипучую таблетку, села на край кровати и начала рассказывать про свой нос. Ведь ей тоже довелось болеть. Стасу нужно было сходить, прогуляться, но он стеснялся, терпел и слушал. Оказалось, что в салоне, где работает Нелли Савельевна, меняли дверь. А Нелли Савельевна, при сём присутствовала и помогала советами. Но дверь вдруг упала, ударила её по носу, прямо по кончику, и он повис на кусочке кожи.