Александра Лоншакова - Последнее исчезновение

Егор помотал головой. Я забрался в кресло и вообразил, как оно плавно скользит по залу. Кресло дернулось и поплыло в сторону витрин. От неожиданности я вцепился в его ручки. Сова приоткрыла рот, а Тина резво отпрыгнула к двери. Кибер дико смотрел за моим перемещением. На мониторе возникла панель управления зданием.

– Кибер, глянь на монитор, – посоветовал я сверху.

Егор повернулся к компьютеру. Кресло, не долетев до витрин, спикировало вниз c характерным грохотом. В голове возник звон, комната поплыла перед глазами…

Очнулся я от того, что кто-то похлопывал меня по щекам. Перед собой увидел испуганное лицо Совы.

– Владик, ты как?

За ее спиной маячили Егор и Тина. Тина переживала больше всех.

– Голова не болит? – участливо спросила Сова.

Мне польстила забота Совы, я заверил, что нет, высота была пустяковой. В свою очередь друзья поведали мне, что выход открыт. Пока я был в отключке, Егор нашел панель управления кодовыми замками. Силен же мой друг в компьютерах! Но в этом есть и заслуга его отца. Отец Егора работает в секретном офисе, именуемом «ящик», является ведущим программистом. Друг всегда говорит об этом с благоговейным трепетом и почему-то шепотом. Повертев головой и убедившись, что не ощущаю дискомфорта, я поднялся на ноги. Нацепив рюкзаки, мы двинулись вниз. Мой рюкзак показался тяжеловатым, и я замешкался в зале. Друзья скрылись за дверью, а я глянул на витрину и обомлел: из зазеркалья проступил четкий силуэт атлетически сложенного парня. Испугаться я не успел, зато хорошо его рассмотрел. Приятные черты лица, взгляд не злой. Он улыбнулся и тут же растворился.

***

Мы бежали по песку к спасительному лесу, солнце все так же пекло сверху, а песок предательски проникал в кроссовки. Лямки рюкзака врезались в плечи и натирали. Второй шок настиг нас уже в лесу. Проскочив дорожку, мы с ходу оказались в темном лесу, резкий переход от света к тьме заставил меня притормозить. Сразу оглушил звон коммуникаторов. Взглянув на дисплей, увидел время – двенадцать. Раздумывать было некогда. Я приложил телефон к уху, услышал голос отца, и, не дав ему опомниться, быстро выпалил, где мы.

– Не влетит? – сочувственно спросила Сова.

Нашла время спрашивать! Выскочив из леса на асфальтированную дорогу, мы увидели серебристую ауди, припаркованную у обочины. Одновременно с нами из леса, на асфальт шагнул незнакомец в офисном костюме и мокрых туфлях. Я не слышал его в лесу и удивился его появлению. Мы какое-то время смотрели друг на друга, затем мужчина спросил:

– Который час?

– Двенадцать, – ответил я.

– Не поздновато ли для прогулок?

Егор молчал, а Тина тихо вздыхала. Двенадцать ночи это уже не шутки, особенно когда тебе десять лет. Сове хорошо, у нее родители на дежурстве.

– Колесо у машины менял, – пояснил он, – тут где-то ручей журчит, хотел руки помыть, да оступился, темно.

Вот почему у него туфли мокрые, отметил я.

– Может, вас подвезти до города? – спросил он. – А то поздно уже.

Это было очень кстати, словно само провидение послало его к нам. Не знаю, как остальные, но я сразу почувствовал к нему доверие. Мы забрались в машину к незнакомцу, хотя я никогда бы не сел при других обстоятельствах в чужую машину.

– Мы заблудились, – неохотно пояснил я, – Ходили за ягодой, а ее не оказалось, пока искали, стемнело.

– Бывает, – отозвался незнакомец, выруливая на дорогу. – Дома, наверное, уже с ума сходят?

– Не то слово, – кивнул я.

Дома не с ума сходят, а рвут и мечут. И наше счастье, если мы легко отделаемся. Хотя мне ни разу не попадало по-серьезному, но все бывает в первый раз. Мы уже подъезжали к городу, когда я увидел джип моего отца.

– Стойте! Это за нами. Можете посигналить?

Наш спаситель поморгал фарами и остановился. Из джипа выскочил дядя Сережа, отец Киба.

– Егор, где вы были? – с надрывом спросил он.

Сова тут же взяла огонь на себя, придумав историю про блуждание в трех соснах, у нее это отлично получилось. Я был благодарен ей за это.

– Спасибо вам, – сказал я незнакомцу.

Тот махнул нам рукой, мигнули габаритные огни, и машина тронулась.

Мы втиснулись на заднее сиденье джипа и притихли, как мыши. Отец молчал, сосредоточенно глядя на дорогу, а дядя Сережа бросал красноречивые взгляды в нашу сторону. Сначала мы отвезли домой Соню и Кристину, затем Березиных. Оставшись наедине с родителем, я почувствовал себя неуютно.

– Владик, что случилось? – спросил он.

– Ты не поверишь, – ответил я.

– А ты постарайся, – усмехнулся отец.

Он не сердился, и это было хорошим знаком.

– Пап, давай дома.

– Мама с ума сходит, – значительно сказал он.

Начинается. Если отец меня понимал, то мама уже наверняка глотает валерьянку.

Или того хуже начнет лить слезы. Я не выношу женских слез, особенно маминых. До подъезда я плелся нога за ногу. Останавливался то шнурок завязать, то рюкзак поправить.

– Владька, – не выдержал отец. – Чем быстрее придем, тем тебе же лучше.

Едва мы переступили порог квартиры, мамина реакция не заставила себя ждать.

– Где ты был? – запричитала она. – Мы все больницы обзвонили…

Я увидел мамины глаза, полные тревоги и отчаяния, у меня непроизвольно вырвалось:

– Мамочка, прости…

– Все твое воспитание, Витя, – переключилась она на отца. – Шляется целыми днями неизвестно где… А грязный-то какой! Вы что, по свалкам лазали?

Если бы…

– Мы не нарочно, – оправдывался я, отступая к ванной.

– Ну почему у всех дети как дети, а наших в леса тянет? – вопросы сыпались как горох.

Отец постепенно теснил маму к спальне. Я нырнул в ванную. В зеркале отразился взъерошенный пацан с чумазым лицом и грязными руками. Где это я так вымазался? Завтра еще предстоит разговор с отцом…

Следующим утром мы отправились в спортзал, собственность отца, где он ведет занятия по каратэ с тремя группами. Сейчас в зале никого нет. Обычно мы с ним бегаем в парке для разогрева, но сейчас не тот случай. Мне повезло с отцом, прежде чем наказывать, он всегда старался выяснить причину. И наказывал справедливо, хотя наказанием это можно было назвать с натяжкой: полы в зале помыть или отжаться от пола раз тридцать-сорок. Отец атаковал мешок с песком, висящий на цепи, я же старательно драил полы, стараясь не пропускать пыльных мест. Не знаю, поверил ли он сразу, по мере продвижения моего рассказа он основательно поддавал мешку то коленом, то локтем.

– Вы попали из леса в пустыню, – сказал отец, придерживая мешок, когда я закончил рассказ. – Хотя не представляю в тайге пустыню.

– Я тоже… – вздохнул я. – Пап, я все вымыл. Можно же съездить на ту полянку…

– Хорошо, можешь идти. Я подумаю над твоими словами.

Позвонив Тине, я выяснил, что Егора сослали на дачу, а Сова страдает дома одна. Очевидно, эту парочку разлучать никак нельзя.