Ната Иванова - Другая жизнь

Учился Егор охотно. Читал не хуже других, писал, считал. В общем, как любой первоклашка, с интересом шагнувший в огромный мир знаний. А еще ему безумно нравилось рисовать. Рисовал все подряд. Кошек, собак, птиц во дворе. Но больше всего он рисовал маму. В блокноте каждый рисунок подписывал печатными буквами: «Мама спит», «Мама идет на работу», «Мы с мамой гуляем в парке». Для семилетнего мальчугана выходило даже очень неплохо. Тогда-то и заметила его Анна Петровна.

– Лидия Григорьевна, у мальчика ведь талант. Ему непременно в художественную школу надо, – постоянно на родительском собрании твердила она бабушке.

Но в художку его так и не отдали. Егор в третий класс пошел, когда мама с Никиткой насовсем переехали к бабушке. С дядей Валерой характерами не сошлись. Егор не очень понимал, когда ему об этом рассказывали. Внимательно слушал и даже вид делал, что переживает за двухлетнего брата, который тоже будет расти без папы. Но в глубине души Егор радовался, что мама теперь будет рядом с ним, и еще Никитка, которого он любил всей своей девятилетней братской любовью.

Мама пошла на работу. Опять пропадала с утра до ночи. Начались частые

командировки. Теперь она была уже супервайзером 3 3 Супервайзер – административная должность в различных отраслях бизнеса, государственных учреждениях, а также в научных и образовательных институтах. . Егор терпеть не мог это иностранное слово, как будто оно было виновато в том, что мама надолго уезжает из дома.

Бабушка Лида воспитывала внуков, а мама зарабатывала деньги, чтобы ее дети ни в чем не нуждались. Она всегда так оправдывала свое отсутствие. Но Егор все равно нуждался. Он нуждался в ней самой, в ее ласке, заботе. Он часто вспоминал, те редкие мамины выходные дни, когда был маленьким, и они, лежа в кровати, щекотались и дурачились, заливаясь от смеха. Тогда он чувствовал себя самым счастливым на свете.

Две тысячи пятый год Егор встретил без мамы. Он ждал ее весь день и всю ночь, в надежде на то, что сейчас откроется дверь, и Дед Мороз, пахнущий мамиными духами, будет расспрашивать бабушку, хорошо ли вели себя дети. Но чуда не произошло, дверь не открылась. Никита давно уже спал с бабой Лидой в кровати, а Егор упрямо сидел за столом и смотрел на новогоднюю догорающую свечу, зажженную специально для мамы.

Она приехала десятого, утром. Егор сквозь сон почувствовал мамино дыхание – нежное, теплое, родное.

– С днем рожденья, сынок, – прошептала она и поцеловала его в щеку.

– Мамочка! Я так ждал тебя, – Егор обхватил руками мамину шею и прижался всем телом к ее груди.

– Ну-ка, где твои уши, юбиляр? – мама повалила его на кровать и принялась щекотать.

Проснулся Никитка, и они втроем еще долго возились и кувыркались в постели. Егор светился от счастья. Они опять были все вместе. Он, мама, Никитка и бабушка – целый день. Лучшего подарка в последний день каникул Егор ожидать не мог. А еще вечером мама подарила Егору компьютер. Настоящий, с мышкой, клавиатурой и блестящим плоским монитором. Полкласса даже и мечтать о таком не могли.

– Разберешься сам? Ты же вон какой у меня сообразительный, – Ирина улыбнулась лишь уголками губ.

Неприятный холодок близкого расставания подозрительно окутал Егора.

– Разберусь, мам. Ты только не уезжай, – с тревогой в голосе попросил он.

Ирина промолчала и крепче прижала к себе сына.

Рано утром, еще не было и пяти, мальчишки проснулись от шума в прихожей. Бабушка Лида о чем-то спорила с дочерью. Егор прикрыл одеялом голые ноги брата и выбежал в коридор. Мама стояла возле двери одетая в пальто.

– Мам, ты куда? Рано еще. Мне в школу к восьми. Ты же со мной хотела?

– Егорушка, самолет у меня. На работу вызывают. Такси ждет.

– А я?

– А тебе я звонить буду, – она протянула Егору новенькую Моторолу. – Каждый день буду. Я тут свой номер забила. И ты мне звони.

Ирина поцеловала сына. Егор беззвучно заплакал. Он изо всех сил сдерживал рвущиеся наружу рыдания, но слезы предательски катились из его карих глаз. Больше он не проронил ни слова. Из спальни заревел и Никита. Бабушка вытерла рукавом глаза и с укором посмотрела на дочь.

– Всех денег не заработаешь. О детях подумай.

– Не начинай, мама. Я о них только и думаю.

Хлопнула дверь. Егор молча смотрел в окно на отъезжающее такси и крепко сжимал трубку мобильного телефона. В школу он в этот день не пошел. Впервые он вместо мамы нарисовал портрет бабушки.

Мама приехала в конце марта, в школах каникулы начались. Во дворе мальчишки в мячик гоняли, а Егор, вооружившись ватой на спичке, мазал зеленкой брата. Бабушка на работе в две смены Никиткину ветрянку отрабатывала, пока внук на каникулах. Дети встретили маму по-разному. Как всегда с кучей подарков и горой шоколадок, она позвонила в дверь. Никитка завизжал от восторга, увидев в дверном проеме большую пожарную машину, и кинулся в объятия матери. Егор тоже позволил себя обнять, но такой бурной радости как раньше не показал.

– Ты голодная? Я могу пельмени сварить, – совсем по взрослому предложил он.

– Не надо, сынок. Как вы тут?

– Нормально. Только Никитка приболел, но врач сказала ничего страшного, ветрянкой все болеют. Мам, а я ветрянкой болел?

– Вроде болел… Надо бабушку спросить, – растерялась Ирина.

– Понятно. Ты надолго?

Ирина растерялась еще больше. Такого приема от сына она никак не ждала. Она подошла к Егору и внимательно посмотрела ему в глаза.

– Ты не обижайся, сынок. Работа такая. Сейчас никак бросить нельзя, проект очень важный.

– А нас можно?

– Что можно?

– Нас бросить можно?

Ирина во все глаза смотрела на рано повзрослевшего сына и не смогла сдержать подступившие слезы.

– Сыночек, прости, – сидя на полу сквозь рыданья твердила она.

Егор испуганно гладил маму по голове, пытаясь оправдаться, за то, что нечаянно обидел ее:

– Соседки возле подъезда шептались, думали, что не слышу. Я звонил тебе, звонил, а ты не отвечала. Вот я и подумал, может, правду сказали?

– Егорушка, не слушай ты никого. Роднее вас у меня никого нет на свете. Я вас очень люблю и тоже скучаю. Но так вышло, прости. Меня срочно в другой филиал перебросили, он далеко отсюда, зато денежек больше платят, ты же знаешь, они нам нужны.

– Мам, а в нашем городе работать нельзя, как у других ребят? Я тебе помогать буду. Потеплеет – на набережную пойду, рисовать буду. Я к восьмому марта Анну Петровну нарисовал, так этот портрет на районном конкурсе первое место занял. Сказали, что меня большое будущее ждет. И игрушки мне покупать не надо. А Никитке мы вместе заработаем. Ты только не уезжай.

Ирина поверить не могла, что с ней говорит ее десятилетний сын. Она посильнее прижала Егора к себе и поцеловала в макушку.