Артем Патрикеев - Колокольный мертвец

Честно говоря, в детстве Он не очень-то любил сказки, а особенно «правдивые» истории, которые рассказывала бабушка. Её нудный нравоучительный тон быстро отбил охоту что-то слушать и запоминать. Всегда приятнее поиграть с друзьями или просто попроказничать. Поэтому сейчас Он решительно никого не мог вспомнить, кроме лешего и русалок. Но на лешего это существо вроде бы не похоже, а русалки живут, кажется, в воде, и вообще, они должны быть красивыми, а это какой-то ужас. Разве что Баба-Яга, но разве у нее костяная нога? В общем, ничего путного он не вспомнил, но скоротал некоторое время.

– Эх, только бы найти волхва, уж он-то все разъяснит, – сказал Он вслух. – Где его найти? Никто не знает?

Второй вопрос Он произнес намного громче. Но даже эхо не захотело Ему отвечать.

Вскоре болевшая голова напомнила о ране. Воды во фляге практически не было, так что промыть рану было нечем. Раздумывая, как быть, Он услышал впереди хруст веток и тяжелое дыхание. Пробежав немного и увидев удивлённого кабана, который пересек дорожку слева направо, Он бросился за ним. Так как погони за кабаном не было видно, можно было предположить, что тот бежит к воде (хотя совсем не обязательно).

Ему повезло, кабан и правда бежал к воде. Это оказался небольшой ручеек, который начинался неизвестно где и мчался неизвестно куда. Немного отдышавшись, кабан принялся жадно пить.

Он тоже приблизился к ручейку и только хотел зачерпнуть немного воды, как кабан перестал пить и резко повернулся к Нему. Видимо, раньше он так торопился, что ничего не замечал, тем более что кабаны бывают близоруки, а теперь перед ним оказался чужак, который, хоть и не проявлял агрессивных намерений, мог быть опасен. Недолго думая, кабан решил от него избавиться.

Он выхватил свой верный нож, но против кабана это жалкая игрушка!

Кабан медлил: он ничего не боялся, но все же хотелось оценить поточнее уровень опасности чужака.

В такой ситуации Его нож помочь вряд ли смог бы, и Он принял, возможно, единственно правильное решение: схватился за ветки ближайшей сосны и полез наверх.

Кабан, не ожидая такой подлости, бросился на врага довольно поздно и, конечно же, достать того не сумел. В ярости он бегал вокруг дерева, сдирая кору со ствола своими острыми клыками и разбрасывая землю копытами.

Так прошло довольно много времени, Ему трудно было оценить сколько: солнце пребывало где-то слишком далеко, намного выше веток мрачных деревьев. Кабан немного поутих, но уходить явно не собирался. Так что получился ничейный результат. Он пытался с кабаном разговаривать, просил его уйти, но все без толку. Кабану на слова было решительно начхать, а вот на то, чтобы повергнуть соперника (хотя какой уж там соперник) – нет. Так он и прилег в сторонке, временами поглядывая на дерево.

Мужчина не боялся смерти, и, если бы ему сказали, что кабан – посланник богов, пришедший, чтобы проводить Его к жене, Он бы с радостью спустился. Но сейчас у Него было незаконченное дело: Он должен найти волхва, если, конечно, не будет убит непонятным существом. Волхв знает, ДОЛЖЕН знать ответы на все мучившие Его вопросы.

Он устроился поудобнее на ветках. Это, конечно, был не тот удобный дуб, но и здесь можно было закрепиться, чтобы не свалиться, если только сильно не ворочаться.

Тоска опять стала сжимать Его сердце. Говорят, время лечит все раны, да и не только раны, время всё лечит. Но почему же Он никак не выздоравливает? Уже год прошел, а боль в душе как была, так и осталась. Она не стала сильнее, возможно, только потому, что сильнее просто некуда, и она не стала слабее. Утрата была слишком велика.

Что будет с человеком, от которого оторвали половину? Конечно же, тот умрет. «Но почему же Я не умираю? – задавал Он себе бесполезный вопрос. – Чем Я хуже других, что должен так мучиться? – Но тут же сам себя перебивал и говорил: – Раз живу, значит, еще не все мои дела на земле завершены, значит, еще есть что-то, что мне нужно сделать. Смерть открывает ответы на все вопросы, но она не доделывает за тебя то, что ты не успел или не захотел сделать».

Мысли Его возвращались к тому замечательному времени, когда Они были счастливы. Когда любовь окрыляла Их, давала новые силы, открывала новые возможности, помогала преодолевать мелкие трудности. Когда Они были вдвоем, Они были всем. А кто Он теперь?! Жалкий и ничтожный человек, который не способен на что-то серьезное. Разве что пойти и умереть в лесу, как дикий зверь, который уходит подальше от сородичей, чтобы не мучить их и не мучить себя. Но звери действуют мудро, их мудрость – это мудрость самой природы. А что человек? Он весь во власти своих прихотей, своих желаний. Ведь даже когда Она умирала, Я думал только о себе, как Мне будет плохо без Неё. Но в Ней тогда светилось счастье. Не оттого, что она уходит от Меня, а оттого, что Она увидит новый мир, – возможно, лучше нашего. Она верила, что мы встретимся, так к чему теперь переживания, к чему страдания?

Мысли мешаются в голове, путаются, становится тяжело думать, как же тяжело думать! Лучше бы никогда не думать. Чувствовать, ощущать, воспринимать, но не думать. И что же тогда будет?

Он погружался в какое-то лихорадочное полубредовое состояние. Так, рассуждая сам с собой, Он впал в дрему. Ему снился красивый светлый лес, где солнце играет тенями, где животные не боятся людей, а люди их не обижают, и где Они вдвоём, где Они счастливы.

Ему представлялась прежняя жизнь. Теплая, светлая и чистая изба, в которой всегда было радостно и весело. Он видел себя со стороны. Вот Он приходит после долгого и изнурительного рабочего дня в поле. Но усталости не чувствуется, ведь Он возвращается к Ней. Открывает большую, очень крепкую дубовую дверь и видит: стол накрыт. От дымящейся деревянной тарелки щей исходит потрясающий запах, огромный ломоть черного хлеба, наверняка мягкого и безумно ароматного, так и просится в руки, просто нет сил устоять. Но где же хозяйка? Комната пуста, только кот Баюн трется об ноги и довольно урчит. Недолго думая, Он садится за стол и хватается за ложку. Но не успевает он поднести полную ложку ко рту, как чьи-то руки закрывают Ему глаза. Ложка плюхается обратно в тарелку. Он проводит по этим рукам, форма и нежная кожа которых сразу дают понять, кто это. Её руки медленно освобождают глаза и ложатся Ему на плечи. Он чувствует прикосновение Её волос, которое сменяется прикосновением Её щеки к Его щеке. Как же Она это терпит – Он не подрезал бороду уже дня два, а она этому только рада! Блаженство накатывает на Него. Ведь так можно сидеть бесконечно долго. Так можно сидеть всегда…

Им нравилось, что к ним очень часто заходили гости, ведь им хотелось поделиться своим счастьем с другими, и люди это чувствовали. Всем хотелось прикоснуться и получить свою частичку этого счастья. В доме у них никто никогда не грустил, и даже самый хмурый человек через пару минут начинал улыбаться, такова была сила любви. Их любовь была так гармонична, и она была такой полной, что ее волны выплескивались через край, захватывая всех, кто находился рядом.