Александр Обухов - Сурикат Сурик и бобр Тумба

«Вот это да! – подумал Келеули. – Я, можно сказать, закончил свой жизненный путь, а она о премии думает. Ну наглость! А я еще ел с ее рук всякие вкусности. Фу-у-у, гадости!» – возмущался про себя зверек, все по-прежнему стараясь не дышать.

Люси дотянулась до суриката, взяла его на руки и вытащила из клетки.

«Может, его в мусорку выбросить, глядишь, никто и не заметит. Их вон там какая орава. Кто их считает», – проговорила вслух молодая женщина и сразу быстро оглянулась по сторонам, вдруг кто-нибудь подслушал.

Дальнейшие события разворачивались с такой скоростью, что думать у Келеули времени не было, поэтому он действовал, исключительно доверяя инстинктам.

Вдруг бездыханно лежащий на пухлых ручках Люси зверек подскочил как ошпаренный, шлепнулся на пол и побежал что было сил. Пока Люси взвизгивала от неожиданного оживления суриката, тот уже подлетал к входной двери, которая на его счастье открылась, и первый посетитель, явно не рассчитывавший на такой радушный прием, отскочил, чтобы случайно не быть опрокинутым каким-то маленьким, но очень бешеным зверьком.

А этот маленький бешеный зверек, пролетев в проем входной двери, оказался снаружи. Не останавливаясь, он бежал куда глаза глядят. Скорости ему придавало взвизгивание Люси, которая к этому времени опомнилась и уже выбегала на улицу.

Сурикат рванул что было сил. Перед глазами то и дело мелькали какие-то препятствия, которые приходилось преодолевать разными способами: большая лужа – прыжок в длину, куст – шлифуя острыми коготками, зверек огибает его слева, тачка со строительным мусором – бег с плотным прижатием животика к земле, зеленая изгородь – прыжок в высоту. Итак, вот он – долгожданный финиш в виде забора, за которым абсолютная свобода!

«А ну стоять!» – справа показался дворник. Пришлось менять свои планы и нырнуть в большой вольер. Уже в полете Келеули почувствовал, что старый дворник, несмотря на возраст, оказался очень шустрым: его метла настигла зверька в полете, так что, резко набрав высоту, он перелетел забор вольера и шлепнулся на что-то теплое и мягкое. «Что же это может быть?» – подумал Келеули, и в его маленьком горлышке зародился комок, который поднимался все выше и выше, по мере того как сурикатик медленно спускался с чего-то огромного. «Нет. Да нет. Да не может быть, – успокаивал себя зверек. – Ага, ну конечно, я бы прямо упал на…»

Келеули замер как загипнотизированный. Прямо на него смотрели два здоровенных глаза, хозяин которых был ужасно недоволен тем, что какой-то мелкий зверек шмякнулся ему на спину. А еще больше ему не понравилось, что зверек медленно сполз ему прямо на морду. «Извините, – сказал Келеули, – так получилось, что я упал прямо на-а-а-а-а-а!..» Не успел он договорить, как здоровенный бык як швырнул его с такой силой, что бедный маленький зверек резко набрал высоту, испытывая при этом колоссальные перегрузки, какие испытывают только космонавты, ну или летчики-испытатели.

С вышеописанным криком то ли восторга, то ли неожиданности Келеули перелетел вольер яка, успев при этом разглядеть вытянутые от удивления лица Люси, дворника и еще пары ранних посетителей, и, легко преодолев планку забора зоопарка где-то на высоте приблизительно три метра сорок сантиметров, исчез, как знаменитый иллюзионист Копперфильд.

Какой был полет! Просто загляденье! А вот с продолжением полета дела обстояли совсем иначе. Хорошо, что восторженный зритель не видел продолжение, а точнее, приземление. И об этом стоило бы умолчать, но правды ради поведаем.

Итак, после того как сурикат исчез, как Копперфильд в своих шоу, он неожиданно для себя понял, что кричать во время полета ему все-таки не стоило. Листья, казалось бы, прочно сидевшие на своих ветках, легко расставшись со своими насиженными местами, быстро набились ему в рот. А дальше была сосновая шишечка, которая так и целилась в рот зверька, но тот ее опередил, успел-таки закрыть рот. И вот, наконец, кульминация полета: огромный ствол столетней березы, который, несмотря на умоляющие взгляды сурикатика, и не собирался уходить с линии полета зверька. Келеули совершил несколько быстрых движений лапками, как будто он собирался раскрыть парашют и… Бам! Да, встреча была неминуема.

Потом были «Ой! Ай!» и «Ай! Ой!» – когда зверек, не в силах сопротивляться силе притяжения, стремительно приближался к земле. Посадка была не очень жесткой, ее смягчил большой муравейник. Попытавшись что-то закричать (а как вы понимаете, кричать с набитым ртом получается не очень хорошо), Келеули тут же соскочил с муравейника, словно это был не муравейник, а какой-нибудь кактус. Сурикатика можно понять – муравьи трудолюбивый, но не очень гостеприимный народец. Так что вцепиться в нос – это у них запросто, что и произошло с нашим героем.

– Привет! – Келеули поднял глаза и увидел гладко прилизанного толстячка, у которого, как ему показалось, странно торчали два верхних зуба.

– Кх-х-х-х-х, – попробовал что-то сказать Келеули в ответ.

– Моя мама говорит, что разговаривать с набитым ртом неприлично, – пропищал тоненький голосок, и Келеули увидел мохнатого зверька поменьше с большим пушистым хвостом, который выглядывал из-за толстячка. – Ты выплюнь и скажи.

Келеули последовал совету и что было сил начал кашлять, чтобы освободить рот.

– Меня зовут Сеня, – продолжил толстичок, слегка присвистнув на букве «С» своего имени, когда Келеули прокашлялся. – Это Машуля, а тебя как зовут?

– Келеули Чорро Ргадке'вьядгебги Тсвата, – выговорил сурикат, как скороговорку, свое длинное африканское имя и, не обращая внимания на странную парочку, начал отряхивать свою шерстку.

– Бредит, что ли? – повернулся Сеня к Машуле.

– Наверное, сильно стукнулся головой, – предположила Машуля.

– А можешь еще раз сказать, как тебя зовут? – отчетливо и медленно произнося слова, попросил Сеня и на слове «сказать» опять присвистнул на букве «с».

Келеули остановился, состряпал недовольную мордочку, перекрестил лапы на груди и потом выговорил, но уже особенно отчетливо, сопровождая каждый слог подчеркивающим жестом левой лапки.

– Келеули Чорро Ргадке'вьядгебги Тсвата. Понятно?

Новые знакомые Келеули дружно закачали головой в знак того, что они поняли. Хотя на самом деле это было не так.

– Да ты не волнуйся, – спокойным голосом сказал Сеня.

– Да, тебе нельзя сейчас волноваться. Могут быть осложнения, – сказала Машуля и, немного осмелев, вышла из-за спины своего большого друга.

– Чего-о-о-о?! – Келеули сделал руки в бок и уставился на толстячка и его подружку. Машуля тут же, на всякий случай, спряталась за большую Сенину спину – кто знает, чего там в стукнутой голове. Оглядев их с ног до головы, Келеули вдруг обнаружил в них благодарных слушателей и мгновенно придумал план, который мог родиться только в этой, набитой сверху донизу разными, по большей мере безобидными идеями, голове.