Энид Блайтон - Тайна лесного дома

- Жалста, - ответил Фатти.

- Чиво, чиво? - переспросил Эрн.

- ЖАЛСТА, - громко повторил Фатти.

Остальные Тайноискатели засмеялись. Эрн озадаченно посмотрел на них.

- Чиво он говорит-то?

- Он говорит: "Пожалуйста хихикнув, объяснила Бетси.

- Прально, вошонсказал! - хором подтвердили Пип, Ларри и Дейзи.

- Ты иногда так странно говоришь... - заметил Эрн. - Да, знаешь, дядя сегодня был прямо не в себе. Сказал, что видел, как я катался на его велике по деревне и дразнил его. А на самом деле я в это время убирал в сарае.

- У него что-то не в порядке с головой, - сказал Фатти. - Ну ладно, Эрн, желаю тебе удачи сегодня ночью. Надеюсь, награбленное добро не слишком много весит и ты все сможешь унести!

- Ух ты! - обеспокоено воскликнул Эрн. - 0б этом я как-то не подумал...

НЕЛЕГКАЯ НОЧЬ ДЛЯ ЭРНА

Остаток дня и вечер Эрн места себе не находил, ожидая наступления ночи. Мистер Гун ломал голову, пытаясь отгадать причину такого странного состояния племянника.

- Все сочиняешь свои замечательные стишки? - презрительно спросил он.

- Не, - ответил Эрн.

Чистая правда: он думал о предстоящем походе на Рождественский холм, надеясь, что без труда сможет найти дорогу, поскольку ночь обещала быть лунной. Интересно, сколько весит награбленное бандитами? Если слишком много, придется выносить все в два приема...

Когда Эрн отправился спать раньше обычного, у мистера Гуна рассеялись последние сомнения. Его племянник опять что-то затевает. Вот ведь негодник ни слова дяде!

Мистер Гун тихо подошел к двери Эрна и прислушался, надеясь повторить свой трюк с записной книжкой. Однако, судя по скрипу пружин, Эрн не спал все ворочался в кровати.

Мистер Гун пошел к себе в спальню, разделся и лег, намереваясь дождаться, когда Эрн заснет и можно будет приступить к обыску. Но расчет его оказался плох: через некоторое время глаза у него сами собой закрылись, и он погрузился в сон. Вскоре маленький дом наполнился его храпом. Эрн был удовлетворен. Пока все шло хорошо. Он собирался бодрствовать в своей постели до часу ночи, а затем,

когда луна поднимется достаточно высоко, отправиться на Рождественский холм.

Но бодрствовать до часу ночи оказалось делом совсем не простым. Глаза у Эрна то и дело закрывались. Для того, чтобы не заснуть, он периодически садился на кровати. С каждой минутой продолжать бдение становилось все трудней. Внезапно Эрн вспомнил совет Фатти сочинять "стишки" стоя. Почему бы ни попробовать прямо сейчас? Дядя уже спит - никто не помешает. А главное, так лучше всего бороться с сонливостью.

Поеживаясь от холода, Эрн встал, надел шарф и пальто и достал обе свои заветные записные книжки - для расследований и для "паезии".

Он перечитал список "вещественных доказательств", потом взял карандаш и записал на следующей странице:

Ограбление произошло 3 января. Похищенные ценности должны быть спрятаны на старой мельнице на Рождественском холме. Эрну Гуну поручено конфисковать их ночью 4 января.

Выглядело очень солидно. Эрн подвел черту под последней строчкой, думая, как здорово было бы написать утром что-нибудь в таком роде: "Похищенные ценности перенесены в надежное место. Их приблизительная стоимость - 10000 фунтов".

Пора было заняться творческой работой. Эрн перечитал свои предыдущие "стишки" и пришел к заключению, что они совсем не так хороши, как сочиненные Фатти в порядке импровизации. "Стишка" Фатти о дяде Эрн не заметил.

Он закрыл записную книжку для "паезии", положил ее на первую, потом встал посреди комнаты и приготовился к тому, что "стишки" сейчас сами собой начнут рождаться у него в голове. С такой же легкостью, как у Фатти.

Однако, вдохновение все не приходило. Эрн стоял и ждал, поеживаясь от холода.

Вдруг у него в голове сложилась первая строчка. Ага, вот оно, начинается!

Эрн произнес: "Бедный старик лежал на траве..." Он умолк. Больше ничего на ум не приходило. Вот если бы он был Фатти, "стишки" так бы и текли только бери карандаш и записывай!

Он громко повторил первую строчку: "Бедный старик лежал на траве... на траве... на..."

Нет, это никуда не годится - вторая строчка все время от него ускользает! А вот Фатти даже не задумывается - знай себе, выдает строчку за строчкой без всяких усилий. Наверное, Фатти гений, а он, Эрн, нет. Некоторое время Эрн обдумывал, так это или не так, потом снова попробовал:

"Бедный старик лежал на траве... Бедный старик лежал на траве... Бедный старик..."

Мистер Гун вздрогнул и проснулся. Что за странные звуки? Он сел на кровати. Из соседней комнаты снова послышался чей-то голос. Пораженный мистер Гун прислушался. "Бедный старик лежал на траве... Бедный..."

"Да это же Эрн! - ошарашено подумал мистер Гун. - Что это с ним такое? О каких бедных стариках на траве он болтает посреди ночи? Совсем спятил парень!"

Он облачился в халат, который уже давно был ему тесен, и величественно прошествовал в комнату Эрна. Тот стоял в темноте и упрямо повторял одни и те же слова о бедном старике на траве.

- Это еще что такое? - спросил мистер Гун так громко, что Эрн чуть не подпрыгнул. - Разбудить меня посреди ночи болтовней про какого-то старика! Что с тобой происходит, Эрн? Мне очень не нравится твое поведение, учти!

- А, это вы, дядя... - пробормотал он.

Мистер Гун включил свет и, увидев, что его племянник стоит в пальто, а вокруг шеи у него повязан шарф, изумился еще больше.

- Ты куда собрался?

- Да я просто замерз, - ответил Эрн, залезая в кровать. - Я стишки сочинял, дядя. Они лучше получаются, когда стоишь.

Взгляд мистера Гуна упал на две лежащие на стуле записные книжки.

- Я тебе покажу, как будить меня посреди ночи стишками! - буркнул он, хватая обе записные книжки.

- Дядя, пожалуйста, не трогайте! - взмолился Эрн. Он вскочил с кровати и попытался вырвать их из дядиных рук.

Но мистер Гун держал записные книжки мертвой хваткой.

- В чем дело? Чего ты так забоялся? Я их в камин бросать не собираюсь!

- Дядя, это личное! - запричитал Эрн. - Никто не имеет права их читать, кроме меня!

- Ха! Это ты так считаешь! - фыркнул мистер Гун.

Он выключил свет, вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Эрн снова нырнул в кровать, дрожа от страха. Теперь дядя все узнает о похищенных драгоценностях. Опять не удалось сохранить секрет! Эрн тихо заплакал.

Тем временем мистер Гун приступил к чтению. Начал он с записной книжки для "паезии". Дойдя до "стишков" про самого себя, он с трудом поверил своим глазам. Как Эрн мог такое написать? Какое неуважение! Да просто хамство! Так выразиться о дядиных глазах и сравнить его голос с криком осла! Мистер Гун почувствовал праведный гнев.

Закончив со "стишками", он взял вторую записную книжку, бегло просмотрел уже знакомый ему список "вещественных доказательств", перевернул страницу, и... глаза у него округлились: