Кристина Выборнова - Тайна Планетищи

– Фу, пап, она на свету ездит или на грязи? – брезгливо поинтересовалась Эльза, стоя на пороге избы и прижимая к белой кофте свой чистенький чемодан.

– На аккумуляторах – вчера зарядили!! – захохотал папа и собрался подсадить в кабину Ящерку, поскольку дверь тоже не открывалась, но она уже сама забросила внутрь свою сумку, подтянулась на руках и забралась на жесткое облупленное сиденье. – О, молодец! Сама залезла! Как эта – как они там назывались, Маш, – обезьяна, что ли?

Он полуобернулся к маме, которая не прореагировала, потому что в это время торопливо и взволнованно наставляла скучно кивающую Эльзу:

– Доченька, смотри там за Лацертой, она же у нас такая шустренькая, а ты старшенькая… Всюду вместе ходите, пусть вовремя спать ложится, одна не купается… Ящерка, слушайся Эльзу, ты у нас такая шустренькая, а она…

– Такая страшненькая, – докончила Ящерка, хихикая.

– Доченька, нехорошо так говорить, а ты, Эльза, не обижайся на сестренку, она не со зла… Как к дороге над океаном подъедете, позвоните, как доедете позвоните, и вообще каждый день звоните…

– Маш, мы, в общем, поехали, – прервал ее излияния папа. Мама закивала:

– Да-да, езжайте, езжайте, пока светло, Димочка, веди машину осторожно, девочки, целую.

Эльзу с трудом втянули в кабину, Ящерка помахала маме рукой и напоследок оглядела округу – ведь они с сестрой уезжали на целых три месяца, сколько по традиции длились летние каникулы, хотя когда на Планетище лето, а когда зима, было непонятно. В сельхоззоне всегда держалась температура около 20 градусов, только в вечерние и ночные дни опускаясь градусов до 14, то и дело шли дожди. Сейчас снова слегка моросило, а Звездища успела окончательно зайти, и поле с рядами ветряков и горящих окошками клубничных избушек терялось в густой мгле. Ясное дело, никто из Ящеркиных одноклассников в это время не гулял…

– Ну что, девчонки, вперед?! – гаркнул папа и потянул на себя стартовую ручку: машина, чавкая колесами по грязи, бесшумно тронулась.

Эльза в отсутствие мамы младшей сестрой не интересовалась, поэтому Ящерка беспрепятственно лазала по двум рядам сидений, безуспешно приставала к папе с просьбой дать ей порулить и, наконец, узнав от него, что ехать еще целых 10 часов, задремала на своей сумке.

Проснулась она, конечно же, от папиного возгласа:

– Не ной, Эльзуха, еще чуть осталось!!

– Уже приехали? – сонно пробормотала Ящерка, разлепляя глаза под бурчания сестры, перечисляющей, что у нее затекло. – Ух ты!.. Эльз, смотри!

Пейзаж за время ее сна кардинально изменился. Был то ли вечер вечернего дня, то ли утро ночного, так что Звездища на небе не показывалась. Зато само небо, впервые за всю Ящеркину жизнь, стало совершенно безоблачным, открывая поразительное количество крупных блестящих звезд и зелено-черную туманность «конская голова», а довольно низко над горизонтом висела громадная белая Лунища, практически полная, с четкими темными кратерами и морями. От правого к левому краю Лунищиного диска медленно плыл ее маленький голубоватый спутник – Лунка. Все это давало столько света, что не представляло труда разглядеть окрестности – дорогу, проходящую среди сухой курчавой травы и уходящую к горизонту, где виднелись какие-то неясные завитушки – то ли горы, то ли строения. Стало гораздо теплее, ветра не было; над дорогой перед машиной, блестя в желтом свете фар, проносились громадные шестикрылые ночные стрекозы, в низеньких лохматых деревьях у дороги что-то пронзительно поскрипывало и шипело – видимо, тоже насекомые, а кто же еще…

– Пап, Эльз, смотрите! – заорала Ящерка, вскакивая ногами на сиденье. – Смотрите, Лунища вся видна! И туманность! А я ее на картинках видела только! А почему туч нету? Ой, как кто-то скрипит!

– Лацерта, что ты кричишь? Ты что, маленькая, что ли? – недовольно сказала Эльза. – Ну и что, что Лунища и трещит – что теперь, нужно мешать папе вести машину? Сядь как следует, горе мое.

– Давай, давай, воспитывай ее, Эльзуха, – крякнул папа, с усилием поворачивая руль. – Смотрите, уже космодром видать!!

– Где? – заинтересовались девочки.

– Вон там, поле.

– А где ракеты? – удивилась Ящерка. Папа хохотнул.

– Будут! Когда прилетят.

– А что же там за завитушки? – продолжала приставать Ящерка.

– Это автоматическая дорога. А такая мутная стена за ней – Океанище. Сейчас как раз будет прилив!

Космодром весь порос теми же курчавыми растениями, включая ракетные ангары и приставные трапы на колесиках. Его окружали мощные деревья с прямыми стволами, похожие на клубничные, но с круглыми черными ягодами.

– Это что? – затеребила папу Ящерка.

– Чего? А, это… Черника. Ну давайте, звякайте матери из машинного передатчика и побежали к дороге.

– Да где дорога-то? – снова не вытерпела Ящерка, которая все это время оглядывалась.

– Вот и увидишь, где…

Разговор с мамой по хрипящему машинному передатчику с прерывающейся связью показался Ящерке бесконечно нудным и бессодержательным: еле дождавшись, пока наговорившаяся старшая сестра нажмет кнопку отбоя и одним прыжком выскочив из машины, она приземлилась на пружинящую траву.

Папа хмыкнул, с усилием сложил солнечные батареи и, приглашающе махнув девочкам рукой, зашагал вперед.

Роща черничных деревьев оказалась небольшой в глубину – едва начавшись, она резко закончилась, и тут только обнаружилось, что космодром находился на горном плато. Это плато оканчивалось обрывом, за которым вставала мрачная сине-фиолетовая стена Океанища с широкой белой дорожкой от Лунищи. Но здесь же начиналась и другая дорога: она гладкой блестящей лентой отходила от края обрыва и сильно, видимо, для красоты, извиваясь, уходила над Океанищем к плохо видному в темноте горизонту. Волны неслышно бились о подпирающие дорогу высоченные толстые столбы, торчащие из воды через равное расстояние друг от друга. Дорога делилась на два ряда и по краям имела что-то вроде перил, на которых горели тусклые синие огоньки. А по самому дорожному полотну двигались вереницы ярких фар: белых и желтых. Вытаращив от восхищения глаза, Ящерка заодно разглядела самих фарообладателей – обтекаемые машинки с прозрачными колпаками вместо крыш. Некоторые из них были маленькими – то ли одноместными, то ли двуместными, зато другие напоминали целые вагоны, к тому же еще плотно чем-то нагруженные.

Водителей не было видно даже в ближайших машинках – правильно папа сказал: автоматическая же дорога, однако на краю обрыва толпились люди в рабочих костюмах. Время от времени та или иная грузовая машина съезжала с дороги и останавливалась, позволяя им себя разгрузить, после чего, медленно набирая скорость, разворачивалась и ехала в обратную сторону. Маленькие машинки тоже разворачивались, но не останавливаясь.