Карл Фельми - Введение в современное православное богословие

Восприняв учение великих каппадокийцев, Василия Великого, Григория Назианзина и Григория Нисского, опираясь также на Симеона Нового Богослова, Григорий Палама проводит различие между непознаваемой сущностью (природой) , ουσία, Божией и исходящими от Него энергиями , ένεργείαι, которые следует строго отличать от Божественной ουσία. Чтобы пояснить, что энергии принадлежат Богу и не находятся в сфере творения, св. Григорий Палама временами пользуется не очень удачным выражением «Божество» (θεότης) [109] Richter G. Ansätze. S. 287 f. . Тем не менее энергии нельзя представлять себе отдельно от Божественной сущности, «как если бы они были самостоятельны» [110] Ibid. S. 293. . Подлинное различие в Боге между сущностью и энергиями Григорий Палама сравнивает с солнцем и его лучами. Солнце и лучи различны, но они неотделимы друг от друга. Лучи исходят из солнца, но они не суть нечто добавочное к нему.

Учение св. Григория Паламы, в котором проводится различие между сущностью и энергиями в Боге, входит в противоречие с признаваемой самим св. Григорием аксиомой простоты Божией [111] Cp.: Lossky W. Schau Gottes. S. 125; Yannaras Christos. Person und Eros : Eine Gegenüberstellung der Ontologie der griechischen Kirchenväter und der Existenzphilosophie des Westens. Göttingen : Vandenhoeck und Ruprecht, 1982. S. 70; относительно дальнейшего изложения см.: Лосский Владимир. Очерк мистического богословия. С. 87 сл.; Yannaras Ch. Person. S. 70. . Бог прост в том смысле, что Он не состоит из частей, как например человек, состоящий из души и тела. При изложении своего опытного знания у Григория Паламы возникли затруднения, вытекающие из представлений о простоте Божией. Св. Григорий стремился выразить именно опытное , а не спекулятивное знание, и это видно из того, что (в отличие от его оппонента Варлаама, у которого доминирует интеллектуальный аспект) «только при сосредоточенности на догматической защите исихастского богови́дения» его богословская концепция приобрела «ту меру рассудочной логичности и методической последовательности», которой, по словам Герхарда Подскальского, «ему недоставало в более ранних трудах» [112] Podskalsky Gerhard. Theologie und Philosophie in Byzanz : Der Streit um die theologische Methodik in der spätbyzantinischen Geistesgeschichte (14— 15 Jh.) : Seine systematischen Grundlagen und seine historische Entwicklung. München : Beck, 1977. S. 150. .

Для того понимания православного богословия, которое излагается в настоящей книге, весьма существенно, что как для апофатического богословия, так и для учения о постижимости и познаваемости Бога в особом представлении св. Григория Паламы отправная точка – это опыт [113] Особенно удачно эта тема разработана Гюнтером Блумом; см.: Blum Günter. Oikonomia und Theologia : Der Hintergrund einer konfessionellen Differenz zwischen östlichem und westlichem Christentum // OS. 1984. Bd. 33. S. 281— 294. Особ. S. 291. , опыт абсолютной трансцендентности Божией, опыт, согласно которому с возрастанием Богопознания возрастает также и познание абсолютной непознаваемости Божией [114] Stăniloae D. Teologia Dogmatică. V. 1. P. 125 (нем. пер.: Orthodoxe Dogmatik. Bd. 1. S. 119). , и одновременно опыт постижения, что все же имеется реальное, способное к росту Богопознание.

Так расценивал Григорий Палама опыт всех мистиков: именно тогда, когда Бог является человеку, когда Он реально открывает Себя, – тогда-то Он и не постигается, а остается неисследимым. Богообщение – это всегда опыт Его отчуждения, неисследимости и неприступности. Различение между сущностью и энергиями Бога «позволяет говорить о том, что Бог сообщается с человеком, но при этом Его сущность не растворяется в мире, пусть даже исключительно в среде верных» [115] Richter. G. Ansatze . S. 293. .

Богопознание для св. Григория Паламы и для порожденного им богословия – это опыт благодаря общению. Общение с Богом состоит для св. Григория в том, что «Бог вселяется в человека», а такой процесс в православной традиции называется обожением. «Через обожение человека, через единение со Христом христианин оказывается в состоянии увидеть трансцендентность Божию, ибо он так соединен с Богом, что в нем виден Бог» [116] Wessel К. Dogma und Lehre. S. 384; с учетом Триад Григория Паламы ( Триады. 2. 3. 52). . Эта фраза означает, что Бог, живущий в человеке, с которым Он вошел в общение, видит «Самого Себя в Фаворском свете, Свои собственные энергии, а человек также участвует в этом ви́дении полностью. Все есть действия Бога на человека и в человеке. При этом подчеркивается значение Таинств Крещения и Евхаристии, которые Григорий Палама, совершенно в духе апостола Павла, понимает как средства для соединения со Христом» [117] Wessel К. Dogma und Lehre. S. 385. .

Здесь становится ясно, что учение о богопознании св. Григория Паламы одновременно является учением о благодати. Для Варлаама Калабрийского все, что не есть Бог в Его сущности, – все есть творение. Поэтому и благодать для него – это gratia creata («тварная благодать»). А для св. Григория Паламы благодать не есть ни сам Бог в Его сущности, ни творение, а именно ενέργεια Божия, идентичная Его свету, – она Божественна, но существом Бога не является. Эта благодать делает возможной причастность к Богу, хотя Бог от этого не поступает во власть человека.

Учение св. Григория Паламы было принято на соборах 1341 и 1351 гг., состоявшихся в Константинополе. На соборе 1368 г. Григорий Палама был причислен клику святых. Правда, константинопольские соборы XIV в. не имели статуса Вселенских соборов, тем не менее в Православии их значение обычно оценивается чрезвычайно высоко. С другой стороны, сербский богослов Димитрие Димитриевич (Димитрще Димитрщевий) [118] Dimitrijevic Dimitrije. Bedenken gegen denHesychasmus aus orthodoxer Sicht // OS. 1985. Bd. 4. S. 325-330. в восьмидесятых годах XX в. подчеркнул, что эти соборы – всего лишь поместные, и выступил против признания паламизма учением, обязательным для Православия. Подобные голоса, однако, следует считать частными суждениями – они не отражают мнения, господствующего в Православной Церкви.

Сказанное справедливо по отношению к современному православному богословию. А школьное богословие прежних лет, напротив, хотя и принимало высказывания Дионисия Ареопагита относительно непознаваемой сущности Бога, все же не подверглось влиянию апофатического богословия Ареопагита, тем более в той форме, которую ему придал св. Григорий Палама. Так, митрополит Макарий (Булгаков) писал об этом следующее: «Все учение свое о Боге в символе веры православная Церковь начинает словом “верую”, и первый догмат, какой она хочет внушить нам, состоит в следующем: “Бог непостижим для человеческого разума; люди могут познавать Его лишь отчасти – столько, сколько Он Сам благоволил открыть Себя для их веры и благочестия”» [119] Макарий (Булгаков), митр. Православно-догматическое богословие : В 2 т. Т. 1. 4-е изд. СПб. : Тип. Р. Голике, 1883. С. 66. . В примечании к этому приведена выписка из «Исповедания православной веры» митрополита Петра Могилы: «Что есть Бог в существе, того не может знать ни одна тварь не только видимая, но и невидимая, т. е. ни самые ангелы; поелику совершенно нет никакого сравнения между Творцом и тварью» [120] Там же (см. цит. из: Исповедание православной веры. Ч. 1, ответ на вопрос 8). . Краткий фрагмент о богопознании митрополит Макарий заключает выпиской из Изложения православной веры св. Иоанна Дамаскина: