Карл Фельми - Введение в современное православное богословие

Божество неизреченно и непостижимо. Ибо никтоже знает Отца, токмо Сын, ни Сына, токмо Отец (Мф 11:27). Так же и Дух Святый ведает Божие, подобно как дух человеческий знает то, что в человеке (1 Кор 2:11). Кроме же первого и блаженного Существа никто никогда не познал Бога, разве кому открыл сам Бог, – никто, не только из человеков, но даже из премирных сил, из херувимов и серафимов [121] Там же. С. 73 сл.; митр. Макарий цитирует «Точное изложение православной веры» св. Иоанна Дамаскина; ер.: Малиновский Николай, прот. Очерк православного догматического богословия : В 2 ч. Ч. 1. М.: ПСТГУ, 2003. С. 77 сл. .

Здесь бросается в глаза, что хотя речь и идет об основном вопросе богословия Григория Паламы, тем не менее не упоминается его имя и не употребляется его терминология. Митрополит Макарий, правда, пишет, что Бог «открыл все, что знать нам полезно, и умолчал о том, чего не можем вместить» [122] Макарий (Булгаков), митр. Православно-догматическое богословие. Т. 1. С. 74. . Но когда говорится о непознаваемой сущности Божией, термин «энергия» отсутствует полностью. Точно также изложен вопрос в «Догматике» Христоса Андруцоса [123] Ανδρουτσος Χρηστός. Δογματική της ’Ορθοδόξου Ανατολικής ’Εκκλησίας. 2 εδκ. Αθηναι, 1956. Σ. 33-35. .

Несмотря на совсем другую содержательную установку, в «Православной догматике» Думитру Станилое мы все же видим построение, зависящее от образцов православного школьного богословия, особенно от «Догматики» Христоса Андруцоса. Это привело к тому, что и у Станилое отсутствует изложение учения св. Григория Паламы об энергиях, хотя роль апофатического богословия он всячески подчеркивает. Учение о свойствах Божиих поначалу у Станилое представляется совсем традиционным, автор, как обычно бывает, перечисляет отдельные Божии свойства, такие как всемогущество, бесконечность, вечность, благость, а затем указывает, что Бог превосходит все эти понятия и что важно «понять, что по ту сторону всегда нового богатства, постигаемого нами, есть источник, из которого это богатство вытекает, а он-то лежит за пределами нашего опыта» [124] Staniloae D. Orthodoxe Dogmatik. Bd. 1. S. 117. Относительно т. 1 немецкой версии см. мою рец. в: КО. 1988. Bd. 31. S. 182—186. . Отец Думитру Станилое широко цитирует святых отцов – тех самых, на которых опирался и св. Григорий Палама: Григория Нисского, Дионисия Ареопагита, Максима Исповедника, Симеона Нового Богослова, но тем не менее имя самого Григория Паламы у него отсутствует, хотя содержатся намеки на его учение об энергиях и есть перекличка с Григорием относительно постижимого [125] Ср., например: Ibid. Bd. 1. S. 117. . Если бы Станилое хотя бы кратко изложил точку зрения Григория Паламы, то он еще радикальнее отошел бы от своих «неосхоластических» предшественников и успешнее разъяснил свою позицию. Тем более что взгляды Григория Паламы у Станилое так или иначе представлены, когда он указывает, что Бог и в своей открытости человеку все равно остается «совсем-иным» и что Его, следовательно, невозможно втиснуть в узкие человеческие понятия [126] Ibid. S. 123. .

«Все явления и выбранные для их обозначения слова, – так пишет Станилое, – по отношению к делам Божиим и к Лицу, от Которого эти дела исходят, – это всего лишь символы, которые, согласно учению Дионисия Ареопагита, при определенных условиях могут быть и оставлены» [127] Ibid. S. 121. . Следовательно, Богопознание – это не такое состояние, когда можно остановиться, а движение по направлению к дальнейшему, более глубокому знанию. «Вот что значит истинно познавать Бога: никогда не насыщаться в желании познавать Его», – заявляет Станилое, опираясь на слово св. Григория Нисского [128] Staniloae D. Orthodoxe Dogmatik. S. 123; Gregoire de Nysse. La Vie de Moise. P. 266. .

Руководство «Православное богословие» о. Думитру Станилое знаменует переход от традиционного безразличия по отношению к Григорию Паламе к новому принятию его богословия, и этот процесс еще не завершился, он ныне идет в православном богословии. С проблемой рецепции учения св. Григория Паламы сопряжены, однако, тенденции, которые еще не играли роли в начале паламитских споров. Действительно, его противник Варлаам Калабрийский поначалу также был приверженцем «апофатического» богословия. И его расхождения со св. Григорием Паламой состоят не в учении о непознаваемости сущности Божией, а в отрицании реальности Богопознания во время зрения Фаворского света, в отрицании познаваемости Бога в Его энергиях. Св. Григорий Палама, изложив учение об энергиях, выступил против тенденции к скептицизму и агностицизму [129] Cp.: Wessel К. Dogma und Lehre. S. 376, 380. . И лишь во время дальнейшего продолжения спора Григорий стал по отношению к учению о познании сущности Бога защитником апофатического богословия. В современном восприятии Григория Паламы как раз доминирует это отвержение рационализма, который на основе analogia entis [130] По схоластическому учению об analogia entis , человек, благодаря выводам поаналогии, даже и без веры способен познавать Бога. считает возможным полное Богопознание, ви́дение Божественной сущности, а «в области тринитарного учения [признает] аподиктическое доказательство (в смысле Аристотелевой логики)» [131] Wessel K. Dogma und Lehre . S. 376. , которое, кстати, Варлаам как раз отвергал.

Подобной полемической позицией, в которой апофаза подчеркивается сильнее, чем это было необходимо для Григория Паламы в его споре с Варлаамом Калабрийским, паламизм, с одной стороны, защищает правомерность религиозного опыта, с другой, подвергается опасности (речь идет не о великих паламистах, а об их эпигонах) стать предлогом для враждебности по отношению к науке, которую ни в коем случае невозможно подкрепить авторитетом такого великого византийского мыслителя, каким был св. Григорий.

Отец Павел Флоренский указал и еще на одну опасность, играющую роль в новейших исследованиях творчества св. Григория Паламы. «Незаметно и постепенно» в Православной Церкви укоренилась тенденция «говорить о “благодати”, т. е. о чем-то уж окончательно безличном. Известен обычно не Дух Святой, а Его благодатные энергии, Его силы, Его действия и деятельности. Слова “Дух”, “духовный”, “духоносный”, “духовность” и т. д. испещряют святоотеческие творения. Но из этих-то творений и видно, что эти слова “дух”, “духовный” и т. д. относятся к особым состояниям верующего, вызываемым Богом, но вовсе и почти вовсе не имеют в виду личного, самостоятельного бытия Третьей Ипостаси Пресвятой Троицы» [132] Флоренский Павел, свящ. Столп и утверждение истины : Опыт православной теодицеи в двенадцати письмах. М.: Путь, 1914. Письмо 5-е. С. 123 сл. .

У о. Павла Флоренского основная тяжесть критики состоит в том, что Святой Дух не рассматривается или почти не рассматривается личностно. В приведенной цитате видно также осуждение того, что вместо Святого Духа говорится о Его энергиях. Флоренский высказывает сожаление, что «желая доказать единосущие Духа со Отцом и Сыном, отцы указывали на одинаковость грехо-очистительной деятельности Духа Святого и деятельности Сына. Значит, даже в восприятии благодатных действий Того и Другого для святых отцов не было отчетливой границы» [133] Там же. С. 124. .