Роман Шабанов - Знакомьтесь: мой друг Молокосос

– Спасибо, – процедил сквозь забитый клюв пернатый. – Да и второе, не волнуйся про заикание. У нас это воспринимается как преимущество.

– У вас? – резко спросил я. – Так откуда же ты?

Молокосос продолжал уплетать содержимое тарелки. Она быстро опустела, он взял бумажный пакет и насыпал вторую порцию. Я ждал ответа. Он налил в тарелку, покрытую двойным слоем хлопьев, молока и расположившись подле нее, посмотрел на меня:

– Так слишком много вопросов.

Разве много? Всего один.

– Если ты мне сейчас не откроешь глаза…

– Ты хочешь, чтобы я тебе открыл глаза? – перебил Молокосос. – Они же итак у тебя открыты.

– Мне что пойти за папой или за мамой. – не выдержал я. Конечно я блефовал. Я не пошел бы за родителями, просто он был неуправляем, а этот факт наверняка подействует на него. Я был прав.

Молокосос оторвался от тарелки. Если до этого он отвечал на мои вопросы вприкуску с пищей, не напрягаясь, то сейчас он подошел вплотную ко мне, откашлялся, сложил крылья домиком и очень дипломатично начал говорить:

– Слушай, Фил. Мы же с тобой взрослые и нам не нужны ничьи советы.

Ну что ты ждешь от своих родителей? Понимания? Ты еще очень мал, как я погляжу?

Откуда у него такие сведения. По внешности я явно не походил на подростка. Может быть он знает тех, кто… Не смотря на ход моих мыслей, молокосос продолжал:

– … И отдав меня на суд твоих родителей, ты совершишь большой грех.

Ой, большую глупость совершишь. Другое дело если я сам к ним выйду.

А так, ничего не получится. Ведь, как только они войдут, я снова стану глиняной фигуркой. Ой… проболтал.

Вот оно что! И действительно, на том месте, где стоял глиняный бог, был только небольшой след и не более того. Самой фигурки не было.

– Так ты значит тот самый глиняный боженька, который может ответить на все вопросы? – спросил я, приседая на колени.

– Ну, на все не на все, – заикаясь ответил Молокосос, – но в принципе, если что-то нужно узнать, то далеко ходить не надо, я же здесь…

Как это здорово. Значит то, о чем отец говорил не бред сивой кобылы (про сивую кобылу я услышал от тети Нади, когда она ругала дядю Колю за то, что тот говорил ей про хоккей, как о лучшем изобретении человечества). Правда, он сказал все возможности фигурка проявляет ночью. Ночь вроде прошла спокойно. Я, во всяком случае, никаких посторонних звуков не слышал.

– Да, но как ты… вдруг, – недоуменно сказал я. – Раз и все. Не понимаю.

Молокосос ткнул пальцем в мою грудь, которая теперь располагалась на одном уровне с ним.

– Так ты же меня вызвал.

– Я? Да нет вроде. Я не вызывал.

Я опешил. Что он имеет в виду?

– Да нет же, – настаивал он, продолжая тыкать в мою грудь, и иногда попадая в живот своими большими пальцами в перьях. – Именно ты меня и вызывал.

Какой он настойчивый. Твердокаменный даже.

– Я бы, наверное, помнил об этом, – повышая голос, говорил я.

– А кто молоко приволок в комнату и стал на моих глазах хлопьями засыпать? – парировал Молокосос, загибая пальцы по количеству моих промахов.

– А что разве это как-то повлияло на развитие событий? – удивился я.

– Еще как, Фил! Да разве так можно со мной поступать? Отвечаю нельзя! У меня от этого перелета, пока летел с твоим отцом в самолете, от голода так урчало, что пару раз отец обращался к стюардам, чтобы они передали пилотам о неисправностях в двигателе. А он все пьет виноградный сок и пьет. Ему же вождь племени Харида четко сказал «Блап капров воста. Семинутка камин нерта».

– Чего? – не понял я, но этот язык мне показался знакомым.

Пернатый вскочил и еще мгновение, как мне показалось, он снова будет кружиться по комнате, как при первом знакомстве и крушить то, что еще не было сокрушенным.

– Да то, что поить меня надо молоком дважды в день, иначе пропадет моя сила, – прошептал он, словно это была тайна, которую он доверяет только мне. – Не хочется с голодухи пропеть лебединую песнь.

– Какую песнь? – в очередной раз не понял я.

– Лебединую, то есть свою птичью молокососную, – разъяснил он, высматривая последнюю оставшуюся каплю в пустой тарелке, наклонив ее на 90 градусов, выжидая пока та скатится прямо в открытый клюв.

– А папа про другое говорил, – вспомнил я, пытаясь прояснить ситуацию.

– Правильно, – кивал головой пернатый, заставляя меня уворачиваться от его острого клюва, который вроде бы не был так опасен, но все равно внушал страх, как копье, кинжал или рапира. – Твой папа тот еще ученый. В племени Харида свой язык. Твой отец не знает этого языка, но знаком с диалектом племени Ванадо, расположенный на юго-западе острова, который очень похож на язык племени Харида. Вот только одна беда, эта похожесть скорее нарочитая.

– Какая? – рефлективно спросил я, приближаясь к разгадке.

– Она была изобретена нарочно, – икнув дважды произнес Молокосос. – Для того, чтобы отпугнуть неприятеля. Чтобы запутать следы шпиона. Много приходят людей с внешнего мира и пытаются помешать мирному течению жизни племени. Они думают, что, научив их разжигать огонь спичками, они окажут добрую услугу, а на самом деле вносят неразбериху и много ненужной суеты.

Я начал понимать происходящее. Я смотрел на существо, которое назвало себя Молокососом, теперь с большим интересом. Наверное, так, как смотрит ребенок на котенка в первый день появления в доме. Только это было больше чем котенок.

– То есть ты хочешь сказать, что папа, думая, что понимает этот язык, на самом деле не понимал и думал о другом, когда разговаривал с вождем, – догадался я.

– Ты оказывается не такой дурачок, как мне сперва показалось, – удовлетворенно сказал пернатый и захлопал в свои пернатые ладоши.

– Да, но для чего ты здесь? – любопытствовал я. У меня было очень много вопросов. Точнее один вытекал из другого. – Для чего вождь отдал тебя моему отцу? Почему именно мой отец и, наконец, я?

– Ты задаешь очень много вопросов для своих лет, – охладил он, безмятежный и уравновешенный меня разгоряченного и заведенного не на шутку. – И вообще молоко уже кончилось, а вопросы все труднее и труднее. Принес бы ты парочку пакетиков.

Нормально. Что он себе позволяет? Сейчас я выгоню его взашей, будет знать. Пусть скворечники околачивает. Молока ему мало. Что еще?

Может быть, кровать освободить, чтобы он поспал после долгого перелета. Или комнату? Так, спокойно. Это все эмоции. Мне нужно узнать от него всю информацию. А если я буду кипятиться, тогда ничего не разведаю.

– Как относишься к сгущенке? – извлек я из себя голос доброго дяди, продающего воздушные шарики детям.

– Сгущенка? – обрадовался Молокосос, но решил пококетничать – А, это тоже молоко, только густое и сладкое. Ну что ж. Если есть сгущенное, не стесняйся, неси.