Сергей Крупняков - Морской орел. Новые сказки русской Тавриды

– Да что же?.. Что тебя волнует? Мы хороши собой, здоровы, нам никто не мешает расти, земля плодородна, а вокруг так красиво…

– А что дальше? – неожиданно громко прошептала Лёти. – Для чего мы растём? Куда? Зачем?

– Вверх, – торопливо зашелестел Верто. – Чтобы расти… любить друг друга…

– И всё? – Лёти с жалостью посмотрела на него.

А что же ещё?

– Ах, Верто, ты не хочешь меня понять. Нельзя просто расти, чтобы расти. Пить влагу из почвы, чтобы пить, греться на солнышке, чтобы греться.

– Но это же так прекрасно! – Верто ещё долго что-то доказывал, махал ветками, шелестел листвой.

Но с того дня, Лёти всё больше молчала. Верто не хотел, и не мог её понять. И ей было очень жаль его. Но сделать она ничего не могла. И ещё. Она заметила, что с каждым днём становилась всё выше, и выше. А Верто, почему-то, рос очень медленно и неохотно. Она хватала его за ветки, тянула за собой. Но он противился.

И часто, обиженно шелестел сухими листочками. Крона её, в конце концов, ушла далеко ввысь. А веточки их, переплетались всё меньше, и меньше. Но корни! Корни их были по прежнему, тесно переплетены. И оба знали об этом.

Как-то, в конце лета, небо заволокли тёмные, грозовые тучи. Стало темно. Подул сильный ветер. Загремел гром. Дождя ещё не было, но ветер бушевал так, что многие деревья трещали. Те ветви, что были послабее, ломались, и, подхваченные ветром, уносились вслед за листвой. Высоко в горах, был сильный дождь. Верто и Лёти увидели: с каждой минутой воды в реке становилось всё больше и больше. С грохотом нёсся мутный поток. Река вышла из берегов. Она несла в себе всё, что попадалось на пути. Ветки, камни, и большие деревья. И всё это с грохотом билось о стволы деревьев, тех, что росли у реки.

Всё страшнее ревел поток. Всё больше камней, с грохотом бились об огромные валуны и деревья. Некоторые стволы не выдерживали, и с треском падали в поток.

Вода нут же унесла их. Всё больше деревьев, веток, листьев уносила река. Всё больше эта ревущая стихия подступала к корням Верто и Лёти. Некоторые камни выскакивали из общего потока и ударялись об их стволы.

– Пропали мы! – не выдержал первым Верто. – Унесёт нас! Пропадём зазря!

Но Лёти не слушала его. Она смотрела вдаль – туда, где река разделилась на два потока. И между ними, по острову, на котором оказались теперь деревья, бежали люди. Вода отрезала им путь назад. И они бежали сюда, где ширина потока была меньше. Люди очень устали.

Они несли что-то в руках. Они подбежали ближе и сквозь ветер и шум дождя Лёти услышала: «Несите её сюда… под эти два дерева… Они…»

Дальше ничего не было слышно. Но Верто и Лёти отлично видели, как четверо юношей что-то поднесли под их кроны. Это была девушка. Она лежала на носилках и стонала. Пошёл сильный дождь… Вода всё прибывала и прибывала.

«Ну всё, мужики, – Сказал один, тот что шёл последним. – Вику жалко…»

Тот, что шёл первым, поднял голову и посмотрел на крону Лёти. И тихо сказал:

«Если бы этот клён…»

«Фантастика, – сказал тот, что шёл сзади. – Даже если бы был топор, островок затопит раньше, чем мы бы срубили его!»

«Я зубами буду грызть!..» – отчаянно крикнул первый и ударил Лёти кулаком. «А кто приказал всё бросить?».

«Кончай, – тихо сказал тот, что выглядел страшнее всех. – Бери острые камни, долби дерево!»

Все четверо вскочили и вскоре четыре острых камня ударили в основание ствола Лёти…

Ветер раскачивал Лёти всё сильнее… И, казалось, она сама поддавалась на каждый порыв ветра.

– Не качайся, не качайся так сильно, Лёти – умолял Верто.

Но она ничего не отвечала. А только сильнее и сильнее раскачивалась, и вот её корни затрещали и стали взбучиваться из под земли.

«Все от дерева!» – крикнул человек.

Они подняли носилки и отнесли на безопасную сторону.

А Лёти всё раскачивалась.

«…Если бы я верил в чудеса» – прошептал тот, что шёл впереди. Он не успел закончить фразу. Дерево, ещё раз качнувшись к берегу, медленно, с треском, повалилось через ревущий поток и упёрлось кроной в противоположный берег.

Четверо мужчин на мгновение оцепенели. Они не проронили ни слова. Только смотрели на Лёти и молчали. Дальше всё было быстро. Тот, что шёл впереди, положил девушку себе на спину. Её привязали ремнями, и он пошёл по стволу через поток. Вскоре все пятеро были на той стороне. Они положили девушку на носилки и быстро пошли дальше. Вдруг они остановились. Тот, что шёл впереди, быстро вернулся. Он подбежал к дереву и прикоснулся щекой к шершавому, зеленоватому стволу Лёти.

«Спасибо брат…» – сказал он и, чуть помедлив, ушёл по тропе вверх.

Вода всё прибывала. Комья земли, песок – всё это перехлёстывало через ствол Лёти. Вскоре под этим потоком почти ничего не было видно.

Кончилась гроза. Ушла вода. На том месте, где лежала Лёти, образовалась груда песка и щебня. И дерева почти не было видно.

А корни Верто так подмыла вода, что он завял и высох. А может он высох от тоски по своей возлюбленной Лёти? А может от стыда, что оставил её одну?

Пришла зима. Под снежным покровом все деревья казались одинаковыми. И только весной, в том месте, где лежала Лёти, из-под земли пробились нежные зелёные веточки с серебристым налётом. Как всё живое, они потянулись к солнцу. Они любили тёплый ветер. Они не знали, чьи они дети. Но каждый из них нёс в себе память своей матери. И каждый чувствовал, для чего он родился на свет.

Если бы меня спросили, где этот лес, где эта избушка, затерявшаяся в самой глуши Крымских гор, я, наверное бы, не ответил. Каждый раз, когда душа начинала куда-то рваться, и всё мне казалось не то, и не так, я брал рюкзак и шел наугад. Туда где была эта загадочная избушка. Туда, где жил этот удивительный старик. И каждый раз, когда уже выбившись из сил, я терял всякую надежду найти этого человека, происходило чудо. Так было и на этот раз.

– Что, милай, опять заблудилси? – Лёгкая рука легла мне на плечо. Я оглянулся и увидел: вот он рядом. Всё те же спокойные, мудрые глаза. Всё та же седая борода. И длинные седые волосы ниспадающие на плечи. И удивительно чистое, ясное лицо. Как будто солнечный свет тихо и легко лился из его глаз. И всё вдруг изменилось – я узнал знакомую тропу, эти высокие густые липы. И избушка мелькнула сквозь деревья. И дымок мирно шёл из трубы. И маленькая лань, уже подросшая с прошлого лета, всё так же доверчиво подошла ко мне. И уткнулась мягкой мордочкой в мою ладошку.

– Хлебца просить…, – улыбнулся старик. – Ну как, не забыл ко мне тропку?

И опять было свежее молоко, и опять мы косили сено. А вечером, после наваристой, охотничьей похлёбки, старик спросил меня:

– Ну что, соколик, где ночуишь? На сеновал, али как?