Станислав Брейэр - Город в капле и другие сказки

– Можете войти! – торжественно позвал колдун.

Слуги, томившиеся от любопытства за дверями, вбежали, увидели платье и воскликнули:

– Да здравствует самый великий из колдунов – наш дорогой хозяин!

– Да, самый великий и дорогой, – самодовольно сказал волшебник. – Возьмите платье, ступайте за мной…

Хозяин с фонарём, а за ним слуги с платьем на руках – пошли в темницу. И колдун думал, спускаясь по тёмным ступенькам: вот как сейчас изумится красивая пленница волшебному подарку и горько пожалеет, что отказала могучему повелителю.

Но когда они спустились и открыли скрипучую дверь в темницу, колдун и его слуги зажмурили глаза.

– Откуда яркий свет?! – испугался хозяин замка и темницы.

Тогда вдруг нарисованные бабочки слетели со стены и, как солнечные лучики, ударили колдуну в глаза.

– Убейте их! – крикнул маг, повернулся и побежал из темницы. Однако тут он споткнулся и упал, ударился грудью об пол и закашлялся.

Он громко, мучительно кашлял и наконец… выплюнул какое-то маленькое чудище, ростом с паучка.

Чудище быстро прогрызло в каменном полу дырочку и спряталось в ней.

Но тогда волшебное платье в руках растерянных слуг опять превратилось в горячие слёзы – и разлилось по полу, как тысячи ярких звёздочек. Несколько их пролилось в ту дырочку.

Чудище противно завыло – да издохло…

А правитель встал на ноги, улыбаясь – доброй улыбкой.

– Теперь я совсем другой человек, – сказал он кротко. – В детстве я был шаловливым мальчиком, который не почитал старших, даже родителей. Однажды из окна нашего замка я увидел идущего старика. Он нечаянно споткнулся и упал, а у него из-за пазухи выбежали какие-то маленькие, противные существа и принялись водить вокруг него хоровод. Меня это очень рассмешило, и я громко расхохотался. Старик собрал своих чудовищ обратно за пазуху, а последнего, повернувшись ко мне злым лицом, бросил в меня. Чудовище попало прямо в мой хохочущий рот, и я нечаянно проглотил его… После того я стал очень жестоким. Много людей плакало из-за меня горькими слезами. И все эти годы в моей груди скреблось чудовище, которое я лишь теперь разглядел. Оно кусало меня изнутри, и, только когда я делал какое-нибудь зло, оно стихало, но на время. А потом всё начиналось снова: мучитель требовал от меня злых дел. Сначала я был вынужден подчиняться, страдая совестью, но потом так привык к своим злым поступкам, что и сам стал как то чудовище во мне. И я стал колдуном…

Правитель наклонился над той дыркой в полу и сказал:

– Оно больше не будет терзать мою грудь. Его утопили горячие слёзы твоей матери, о прекрасная девушка. Мне больше не хочется ни колдовать, ни делать другое зло. Отныне – хочу делать только доброе! И простите, пожалуйста, меня и моих слуг! И пусть все, кого мы обидели, простят нас!..

Бывшие пленники искренне простили градоначальника, вышли из замка и обнялись с матерью, которая всё это время стояла на коленях у ворот и плакала. Счастливые, они направились домой. В кармане у жениха позванивал мешочек с золотыми монетами (добрый отныне правитель уговорил его принять деньги на долгую, счастливую и, конечно же, трудную жизнь). А над головами жениха и невесты кружили две сияющие бабочки, нарисованные цветными мелками на каменных стенах темницы.

В тот же день молодые были обвенчаны в церкви и стали супругами. Они поселились в комнате, где слепой художник прежде жил один. Молодой жене эта старенькая бедная комната была дороже всех за́мков и дворцов.

Там на стенах – от пола до потолка – нарисованный сад, и всё в этом саду живое: цветы утром распускаются, а вечером закрывают лепестки. И покачиваются от дуновения ветерка из окна.

Бабочки из темницы поселились в том саду. Иногда они улетают через комнатное окно – в небо над домом. Но если начинается непогода, то спешат обратно, и молодой муж говорит жене:

– Чувствуешь, какую свежесть они каждый раз приносят на крыльях с небес? Такой свежести на земле не бывает.

И супруги, улыбаясь от счастья, нюхают прилетевших бабочек…

Постскриптум от автора. Слуги правителя сначала не знали, какими им теперь быть. Но потом решили, что раз их повелитель стал добрым, не оставаться же им злодеями. И подобрели!

Однажды от меня ушла моя Молитва. Стою перед иконой, а молиться не могу.

Спросил я у отца:

– Не видел ли ты, папа, куда она ушла?

– Нет, – ответил отец. – Может, мать видала.

– Мама! Не встречала моей Молитвы?

– Не встречала. А может, твой младший братишка знает?

– Братишка! Где моя Молитва? Признавайся!

– Я не видел, а наш котёнок мог видеть: он такой маленький и юркий, что даже в щель в полу пролезть может.

– Эй, котёнок!..

– В доме не видел, в подполье не встречал. Может, синичка на дереве видела? – отвечает котёнок.

– Она не скажет… – говорю. – Я в неё камешком бросался.

– Так прощения попроси! – сказали хором родители, братишка и котёнок.

И я сказал, подойдя к дереву, краснея от стыда:

– Я больше не буду никогда в жизни ни в кого бросаться: ни в тебя, ни в воробьёв! Разве что только, если враг будет обижать слабых, тогда в него брошу. Скажи, где моя Молитва? Мне без неё плохо жить.

И простила меня синичка. А как простила – вернулась ко мне Молитва, вошла в моё сердце, и в нём стало светло.

У Сани есть очень важная обязанность: каждый день, в любую погоду кормить воробьёв на улице.

– Когда у вас животики полные, то вам весело и вы чирикаете, – рассуждает Саня, бросая белые кусочки хлеба. – А если б вас некому было кормить, то сидели б вы грустные. А так я вам помогаю жить, и у меня от этого в душе большой праздник.

Воробьи, сразу не понять, слушают ли его. Но вот они живо прыгают, чирикают, клюют хлеб и – дышат.

А как сказано в Писании? Всякое дыхание да хвалит Господа [1] Пс. 150:6. …

В старинную пору один человек, чтобы прокормить семью и себя, взял у ростовщика денег в долг. А когда настал срок, то не сумел расплатиться.

Ростовщик пожаловался государю, и того бедняка посадили в темницу.

У бедняка же был маленький сын. Мальчик пошёл погулять во двор, а была зима, лужа заледенела и от яркого солнца сияла, как драгоценность.

Малыш обрадовался, разбил лёд и собрал все самоцветные ледяные кусочки в карманы. И побежал во дворец к государю.

– Я принёс выкуп, отпустите, пожалуйста, папу! – уверенно сказал малыш. Он хотел достать из кармана самоцветы – а достал только один маленький, наполовину растаявший бесцветный кусочек льда. И вода текла из его курточки на дорогой дворцовый паркет.

Громко заплакал мальчик, что нет у него теперь драгоценностей и заплатить выкуп нечем.