Михаил Клыков - Фантастические приключения авантюристов

Аришка же все больше начинала сочувствовать толстячку: едет в купе один, не с кем даже словом перемолвиться. И она сказала:

– Вообще-то я бы могла… – с друзьями они порой посвящали время этому, не слишком добропорядочному, с точки зрения взрослых, занятию.

– О, это было бы так замечательно! – возликовал уже почти потерявший надежду толстячок. – Это было бы великолепно! – взгляд его ожил снова.

– Ну, если в «дурака» или в «пьяницу»… – старалась Аришка не смотреть на маму.

– Замечательно, замечательно… – карты в пальцах толстячка запорхали, словно стая перелетных птиц.

Но не успел он собрать свою стаю обратно, как стены купе снова начали сотрясаться. Это была целая симфония из фырканья, хлюпанья, хрюканья и прочей звуковой какофонии.

– Что с тобой? – оторопела смотрела на сына мама. – Ты что – простудился?

– Просто – крошка… – старательно откашливался брат. – Просто крошка попала не в то горло.

Мама принялась стучать Ромку по спине, а обнадеженный толстячок смотрел на Аришку.

– Так что, юная леди? Выручите меня?

Аришка же теперь не знала, как ей и быть. Конечно, она поняла смысл звукового выступления брата и по достоинству его оценила. Но ей было жаль толстячка. Он такой милый, и такой одинокий, и к тому же – совсем не страшный. Совсем не похоже, чтобы он мог – шарфиком, яблочком или подставить подножку. И, продолжая пребывать в замешательстве, она теперь не знала, как ей и быть.

– Ну, Арина, ты и забывчивая! – пришел ей на выручку, откашлявшись, брат. – Мы же с тобой как раз собрались в шахматы играть! Я ведь тоже жду! – прорвался он сквозь мамин взгляд, даже и не подозревавший, как сильно любит он эту интеллектуальную игру. – Надо же сдерживать слово!

Толстячок беспомощно заморгал:

– Жаль, очень жаль. Видно, до Кснибялеча мне так и придется просидеть в купе одному.

Он сникал и обесцвечивался прямо на глазах. Вид его был такой грустный, что мама не удержалась:

– А вы попробуйте пройти по другим купе. Мы же здесь не одни. Может, и найдутся желающие.

– Не знаю, – пожал он плечами. – Мои соседи слева такие нелюдимы. Даже не открывают дверь. Сидят запершись, делают вид, что их там просто нет. И вообще, это их купе… – он хотел и еще что-то добавить, но сдержался.

– Ну… – пожала плечами мама. – Пройдите по другим купе. Ведь здесь целый вагон.

– Хорошо, я, пожалуй, последую вашему совету, – он кивнул, но было видно, что уходить ему от них почему-то не хочется.

Едва за толстячком закрылась дверь, Аришка выпалила, чтобы мама не успела задать вопрос первой:

– Мам, зачем ты придумала, что с пяти лет не играешь в карты? А еще говоришь: «врать нехорошо»!

– Почему врать? Я не вру, – пожала плечами мама. – Просто до пяти лет я жила у бабушки с дедушкой, они и научили меня. Втроем же играть интересней. А когда мне пошел шестой год – родители забрали меня обратно в город, домой. Там, вблизи цивилизации, эти навыки и пропали. Так что, Арин, для карт ты явный перестарок! Переходите прямо к шахматам!

Аришка вздохнула: «Ну вот, придется еще из-за бдительности брата и в шахматы играть»!

Против шахмат она, собственно, ничего не имела, но – при соответствующих обстоятельствах. Сейчас обстоятельства были не соответствующие. И поэтому, услышав Ромино тройное: «кхе- кхе- кхе» – тут же отреагировала.

– Ой, что-то у меня ноги затекли. А у тебя, Ром, случайно, не затекли? – пришла она на выручку брату, который, хоть и покашливал, но не забывал с обреченным видом расставлять на доске фигуры.

– Еще как затекли! Прямо ужас, как затекли! – с готовностью подхватил Ромка. И – через секунду ими в воздухе уже и не пахло.

«Странные какие, – смотрела мама на доску с расставленными фигурами. – Ноги у них затекли… Только что по перрону гуляли.»

Она пожала плечами и посмотрела на папу, уже снова привычно уткнувшегося в свой очередной журнал. И подумала вдруг: «А не пойти ли и вправду сыграть с толстячком партию»?

А в это время, стоя возле окна, Ромка придушенным голосом выговаривал сестре:

– Ты хоть иногда думать можешь? Вдруг этот – из их же компании?

Но, оглянувшись, заметил: дверь купе, где проживала известная парочка, слегка приоткрыта. И, приложив палец к губам, принялся оглашать на весь коридор:

– Ух ты, смотри какая мощная елка! Вот бы такую в Кремль, на новый год, так ведь из такой далищи не попрут! А? Как ты думаешь?

И только Арина собралась сказать, что она по этому поводу думает, как он снова перешел на шепот:

– Сегодня ложись спать пораньше. И делай вид, что спишь. А когда все уснут, выберемся в коридор и, и… – Аришка приблизила ухо.

– «И когда над Москвой дожди»… – гаркнул он так, что ее ушная перепонка от неожиданности чуть не лопнула.

– А потише нельзя? – потерла Аришка ухо.

– Я же для конспирации, – шепнул Ромка, а вслух продолжил:

– А помнишь, когда ты была маленькая, тебя в зоопарке журавль клюнул? – загорланил он так, что стали раскрываться двери соседних купе. – Ты совсем мелкая была. Подошла, значит, сунула журавлю в клетку физиономию, а он-то как, как… Скажи спасибо, что не в глаз! Ха- ха- ха!

– Спасибо! – прошипела Аришка, оглядываясь.

– Пожалуйста! – Ромку просто распирало от щедрости. – Вот, правда, смеху-то было, когда ты с тем журавлем почеломкалась.

– Не тебе, тому журавлю спасибо. Мне вот только интересно, ты что – всему коридору эти сказки рассказывать будешь?

– Я же в целях конспирации, неужели не понимаешь? – снова притушил он голос.

– Понимаю…

Но вдруг Аришкин голос ожил:

– А помнишь, как в том же зоопарке… В тебя верблюд плюнул? – радостно сообщила она, найдя достойную подробность из его биографии. – Ему твоя физиономия не понравилась! Ха- ха- ха!

– Можно подумать мне его понравилась! – покривился Ромка, не ожидавший такого подвоха со стороны сестры. – У нас просто возникла взаимная антипатия.

– Но твоя, видимо, ему не понравилась больше! «Верблюд большой, ему видней»! К тому же плеваться удобней! Ха- ха- ха! Чего ты не смеешься?

– А вот того… Доболтаешь! – прошипел брат ей в ухо. – Значит, ночью, по моему сигналу, выходи. Нюхом чувствую: что-то будет. Поняла?

– Поняла, как не понять, – не снижала своего жизнелюбия Аришка. – Очень даже поняла, почему в тебя тот верблюд плюнул. Бейсболка у тебя на голове была, дурацкая такая, одетая задом наперед. А верблюды – они во всем порядок любят. Вот он в знак протеста – как возьмет, да как и… Ха-ха-ха…

– Ах, так, – не дал ей договорить Ромка. – Ну тогда держись…

– А что я еще-то вспомнила! – не могла угомониться Аришка. – Есть в Судаке речка Суук-су, история там такая с тобой вышла…