Елена Федорова - Королевство Единорога (сборник)

– Не брошу.

Марьянка преградила кузнецу путь и, зло сверкнув глазами, прокричала:

– Тогда выбирай: или я, или нечисть лесная!

– И выбирать не буду, милая, – улыбнулся Кузьма, – поспешу к тому, кто на помощь зовет. А уж человек это или нечисть лесная, потом разберемся.

Отстранил Кузьма Марьянку и спасать утопающего побежал.

– Ах, так, – рассвирепела красавица. – Беги, беги, только помни, что меня ты навеки потерял. И не смей никогда меня больше милой называть!

Кузьма подбежал к болоту в тот момент, когда силы оставили утопающего. Изловчился кузнец, схватился за край одежды и вытащил на берег старушку. Сделал ей Кузьма искусственное дыхание, снял с лица тину и увидел, что старушка-то не простая, а самая настоящая Баба Яга-костяная нога.

– Ой, – застонала Баба Яга. – Какой дурной сон мне привиделся, словно я тону, тону, а утонуть не могу. Не желает меня Водяной в свое царство-государство принимать, за свои сокровища опасается. А среди сокровищ у него сундучок… А ты кто такой?

– Я – кузнец Кузьма.

– Зачем надо мной склонился? – Баба Яга схватила кузнеца за горло своими крючковатыми пальцами так, что у него искры из глаз посыпались. – Секреты наши лесные выведать захотел?

– Не-е-ет, – прохрипел Кузьма, пытаясь ослабить железную хватку. – Я тебя из боо-лота выы-та-щил, когда ты то-оо-нула и на по-оо-мощь звала.

– Ишь ты, – всплеснула руками Баба Яга. – Значит, я чуть спасителя не удушила? Не сердись, сердешный. Лучше мне подняться помоги, и до дома проводи.

Оперлась она на руку Кузьмы и к своей избушке пошла, а по дороге свою историю рассказала, что не всегда она лесной ведьмой была, в прежние времена была она Василисой Прекрасной – царской дочерью, затмевающей своей красотою свет луны и звезд.

Но хотелось красавице Василисе еще и солнце затмить. Решила она тогда помощи у Кощея попросить. Согласился Кощей помочь, но потребовал, чтобы его в царском дворце поселили и почестями окружили. Сказано – сделано.

В назначенный день принарядилась Василиса, ждет, когда же солнечное затмение случится. А вместо затмения на пороге дворца Кощей появился. Трижды он в ладоши хлопнул и замер. Стены дворца задрожали, как осиновый лист во время грозы, молнии засверкали, гром загремел, свет померк, а Василиса упала замертво к ногам Кощея.

Заплакали, запричитали тут царь с царицей, стали у Кощея помощи просить.

– Я готов помочь вашему горю, если вы мне свое царство добровольно отдадите, а сами мне служить станете.

На все условия согласились бедные родители, только бы дочку Василисушку спасти. Принародно отреклись они от царства-государства, отдали свои короны и ключи от сундуков Кощею Бессмертному.

Сел Кощей на трон, взял скипетр и державу и громким голосом проговорил:

В тот же миг превратилась царица в Кикимору, царь – в Лешего, а Василиса – в Бабу Ягу. Кощей велел им в лесу жить, людей пугать, гадости делать, да следы путать. Триста лет ждут они избавления, да все напрасно. Никто не может разрушить заклятие.

– Вот и решила я утопиться, – закончила свой рассказ Баба Яга.

– Топиться ты зря надумала, – пожурил ее Кузьма. – Надежда и через триста лет умирать не должна. Ты ближе к печки садись, да погрейся…

И тут только заметил Кузьма, что печка совсем остыла. Положил он в печку дрова, и опилки бросил, чтобы быстрей разгорелся огонь. Чиркнул спичкой раз, другой, третий. Заплясал огонь на сухих дровах. Обрадовался Кузьма, а Баба Яга как закричит:

– Ой, Кузьма, что же ты наделал? Зачем ты из бочки взрывчатую смесь взял, да в печку бросил? Сейчас… – слов ее Кузьма не расслышал. Раздался такой сильный взрыв, что он в дальний угол избы отлетел и больно ударился головой о стену.

– Ну и взрывы ты устраиваешь, бабуля, – проговорил Кузьма, растирая шишку на затылке.

– Это не я, а ты взрывы устраиваешь, – пожурила его Баба Яга, прикладывая к ушибленному месту холодный лист мать-и-мачехи.

– А кто взрывчатую смесь приготовил? – строго спросил Кузьма.

– Я приготовила, – улыбнулась Яга.

– То-то. Значит, ты и есть главный пиротехник.

– Не пиротехник, а пиротехничка, я же женского роду-племени, касатик, – пояснила Баба Яга, помогая Кузьме подняться.

– Знаешь что, бабуля, – решительно проговорил Кузьма. – Я решил к Кощею пойти и потребовать, чтобы он тебя снова Василисой сделал.

– Ишь ты, какой прыткий выискался, – засмеялась Баба Яга. – Да Кощей тебя и слушать не станет. Куда тебе с такой шишкой на затылке. Сиди на печи, да жуй калачи.

– Нет, бабуля, сидеть мне некогда, я должен в город идти, – пояснил кузнец.

– Зачем это тебе в город надо? – поинтересовалась Баба Яга.

– Пойду наниматься к царю в кузнецы.

– К царю! – воскликнула Баба Яга, пожевала сою большую отвисшую губу, а потом, махнув рукой, проговорила:

– Вот что, Кузьма. Прежде чем ты во дворец пойдешь, открою я тебе одну тайну, только поклянись, что никому ты о ней не расскажешь.

– Клянусь, – прошептал Кузьма.

– Триста лет назад Кощей свою смерть так спрятал, что никак найти не может. Вот ты ему и скажи, что если он нас расколдует, ты ему смерть вернешь.

– Молодчина, бабуля! Только, где мне Кощея найти?

– Во дворце, конечно, где ж еще. Я тебе битый час толкую, что царь наш – Кощей Бессмертный. Он уже триста лет на троне сидит и не собирается слезать. Так что, отправляйся ты, Кузьма, во дворец, да смотри, ухо востро держи, чтобы Кощей тебя не перехитрил.

– Хорошо, бабуля. А ты мне пообещай, что дождешься меня и больше топиться не станешь.

– Обещаю, касатик!

Побежал Кузьма во дворец, но по дороге решил завернуть в деревню, жителей предупредить.

– Куда торопишься, Кузьма? – окликнула его Марьянка. – Неужели не всех утопающих еще спас?

– Я к царю во дворец бегу, – выпалил Кузьма и замер, такой нарядной он Марьянку никогда прежде не видел. Платье на ней искрилось и сверкало. На голове был надет хрустальный кокошник, на ногах сафьяновые сапожки, а в косы вплетены золотые ленты.

– Ма-а-а-арь-я-я-я-нка, – выдохнул Кузьма. – Ку-ку-ку-да ты та-а-а-а-кая на-аа-ряд-нааа-я?

– Ку-ку-ку, – передразнила его красавица. – В город собралась, вот ку-ку-ку-да!

– Нельзя тебе в город. Не пущу я тебя в город, – преградил ей путь Кузьма.

– Он меня не пустит, – рассмеялась Марьянка и оттолкнула кузнеца. – Я сама себе хозяйка, кто ты такой, чтобы мне указывать?

– Марьянка, милая…

– Что? Я запретила тебе меня милой звать, – грозно сверкнула она глазами. – Ты свою милую теперь среди лесной нечисти ищи, а меня оставь в покое.