Камилл Ахметов - 125 лет кинодраматургии. От братьев Люмьер до братьев Нолан

Перед побегом в камеру к Фонтену подсаживают еще одного заключенного, Жоста. Он может оказаться шпиком. Убить его или бежать вместе с ним? Во время побега Фонтену приходится убить часового, но эту сцену Брессон нам не показывает – мы видим, как Фонтен спускается по веревке, выжидает момент, когда звуки поезда смогут заглушить крик часового, по-кошачьи прыгает за угол, возвращается, помогает спуститься Жосту, и только после этого нам показывают силуэт мертвого часового. Таким образом, этот фильм – о добродетели усердия и терпения, которые ведут к спасению.

Шведский режиссер Ингмар Бергман, один из крупнейших кинематографистов XX века, пришел к фильмам описываемого периода, которые можно отнести к притчевому кино, – «Седьмая печать»(1957) и «Девичий источник»(1960) на втором десятке лет своей работы в театре и кино. Главная тема обоих фильмов – кризис религии и поиск истины. Для Бергмана было исключительно важно абсолютно точно донести до зрителя именно то, что он хотел, поэтому режиссер почти всегда сам был сценаристом или соавтором сценариев своих фильмов. Оба фильма построены на основе линейной драматургической структуры с параллельным повествованием. Важная особенность фильмов Бергмана – он не объясняет и не комментирует то, что видит зритель, и тем более не делает за него никаких выводов. Бергман задает вопросы, ответы же зритель должен найти сам.

Широко известно, что исходную идею «Седьмой печати» – шахматную партию между рыцарем Антониусом Блоком, которого играет Макс фон Сюдов (в будущем – один из любимых актеров Бергмана), и Смертью (Бенгт Экерут) – Бергман позаимствовал из шведской фрески XV века «Смерть, играющая в шахматы». Также существует мнение, что фильм придуман и снят под влиянием картин Карла Теодора Дрейера «Страсти Жанны д’Арк» и «День гнева», на что указывает тема охоты на ведьм и казни на костре, и фильмов Акиры Куросавы «Расёмон»(1950) и «Семь самураев»(1954), с которыми «Седьмую печать» роднят и преимущественно натурные съемки, и жесткий светотеневой рисунок, и тема неопределенности фильма «Расёмон», и драматургическая структура «Семи самураев», которая начинается с подбора команды и кончается смертью большей части этой команды.

В первой сцене фильма два человека неподвижно лежат на мрачном предутреннем берегу – это Антониус Блок и его оруженосец Йонс, которого играет другой любимый актер Бергмана, Гуннар Бьёрнстранд. Глаза рыцаря открыты, он сжимает в руке меч. Йонс кажется мертвым, так крепко он спит. Антониус Блок умывается морской водой и пытается сотворить молитву, но его выдают глаза – ему не до благочестивых мыслей, он глубоко уязвлен сомнениями. Появление Смерти для него – неожиданный шанс на склоне лет (фон Сюдову в период съемок было 27 лет) узнать правду об устройстве мира, раз и навсегда решить для себя вечные вопросы. «Я хочу познанья! Не веры, не предположений, но познанья! – позже скажет он Смерти, притворившейся священником в исповедальне. – Я хочу, чтобы бог протянул мне свою руку, открыл мне свое лицо и заговорил со мною… Нельзя жить перед лицом смерти, сознавая, что все на свете – ничто… Мы создаем образ собственного страха, и этот образ называем богом».

Шахматная партия, если ее играть не по правилам – постоянно прерываясь, переходя с места на место, выведывая ходы противника, жульничая и отвлекая друг друга, – может быть весьма интересным зрелищем. На фоне этой партии Антониус Блок и его оруженосец Йонс, вернувшиеся из длительного крестового похода, идут по краю, опустошенному Черной смертью – бубонной чумой, постепенно формируя из встреченных ими людей маленький отряд и продвигаясь к замку рыцаря.

Но, похоже, что только Смерть дожидается рыцаря – она подглядывает за ним и из пустых глазниц высохшего трупа, который странники находят на дороге, и из жутких атрибутов, которые несут участники безнадежного крестного хода, и из смешной маски, в которой насмехаются над Смертью бродячие артисты. Даже в глазах сумасшедшей приговоренной к костру немой, которой, как утверждают монахи, овладел сам дьявол, рыцарь не видит ничего. Похоже, что «по ту сторону» нет ни бога, ни дьявола.

Ход событий, неотвратимо ведущий всю группу странников к Смерти, дает сбой только в одном месте – когда разочарованный Антониус Блок находит свое предназначение в том, чтобы спасти от Смерти семью бродячих артистов. Что это за семья? Актера, которого играет хорошо известный в Швеции Нильс Поппе, зовут Юф. Его жена – Биби Андерссон, одна из любимых актрис Бергмана, – Миа. Юф и Миа – это Иосиф и Мария, и у них очаровательный младенец – мальчик. Достаточно, чтобы понять, что рыцарь спасает не кого-нибудь, а Святое семейство? Ранним утром, уходя прочь от рыцарского замка, Юф и Миа видят, как Смерть уводит за собой группу странников в классической «Пляске смерти». Все тщетно, и впереди только Смерть. Или нет? Окончательного ответа на проклятые вопросы Бергман не дает, это не в его манере.

В «Девичьем источнике»Бергман переходит от вопросов знания и истины к вопросам совести и покаяния. Семья Тере (Макс фон Сюдов) сравнительно недавно перешла из язычества в христианство, фильм начинается с молитв – Ингери, беременная падчерица Тере, тайком призывает Одина, а Тере и его жена истово молятся Христу, причем жена завершает молитву умерщвлением плоти (льет себе на руку расплавленный воск), что даже для преувеличенно благочестивого Тере как-то чересчур.

На этом воздаяния истинному богу только начинаются: просыпается Карин, избалованная младшая дочь Тере, и ее отправляют со свечами в церковь – через лес. По дороге Карин встречают воры, которые притворяются козопасами, она делит с ними свою трапезу и даже пытается помолиться перед обедом, – но обед заканчивается изнасилованием и смертью девушки. Ненавидящая Карин падчерица прячется в лесу и все видит.

Тере мстит за смерть дочери, но прежде, чем казнить пастухов, он моется в бане – его месть больше напоминает языческое жертвоприношение. Свершив эту месть, все семейство, включая слуг, идет на поиски тела Карин; Ингери служит проводником. На месте убийства шокированный Тере обращается к богу: «Ты видел это, Господи! Ты видел смерть невинного ребенка и мою месть! Ты допустил это! Я тебя не понимаю! Я не могу понять тебя! И все равно молю о прощении. Я не знаю иного способа примириться с самим собой. Я не знаю, как можно жить по-другому! Я обещаю тебе, Господи, рядом с телом моего ребенка, я клянусь, что в искупление грехов своих я построю церковь. Я построю ее здесь, церковь из камня! Вот этими руками, своими руками!» И когда родители поднимают тело Карин, на том месте, где она лежала, открывается ручей. Ингери первой омывает в нем руки и лицо, проходя своеобразный обряд раскаяния и оправдания.