Майкл Бенсон - Космическая Одиссея 2001. Как Стэнли Кубрик и Артур Кларк создавали культовый фильм

«Заткнись, ХЭЛ. Ты ничего не почувствуешь, как мы с Пулом, когда идем спать», – сказал, наконец, Дулли. Его взгляд скользнул по немигающему глазу ХЭЛа.

«Ну, я никогда не спал… Я… Я не знаю, на что это похоже», – сказал Крэкнелл.

«Это очень приятно, ХЭЛ. Это очень умиротворенно, очень умиротворенно».

«Что случится после этого?» – спросил ХЭЛ жалобно.

«Все будет хорошо», – сказал Боумен. Его внимание распределялось между его занятием и разоблачающим стеклянным глазом.

«Я буду знать что-то? Я буду мной?»

«Все будет хорошо», – повторил Боумен.

«Знаешь, Дэйв, я кое о чем подумал только что, – сказал ХЭЛ, – быстрая коричневая лиса перепрыгнула через ленивую собаку».

«Да, это так, ХЭЛ», – сказал Боумен, не прекращая вращать свою отвертку.

«Я подумал о кое чем еще, – сказал ХЭЛ, – квадратный корень из числа пи равен одной целой, семи, семи, двум, четырем, пять, трем, восьми, девяти, нулю». Если бы эта реплика вошла в фильм, она бы свидетельствовала о неполадке вычислительной системы компьютера.

«Да, это так, ХЭЛ», – повторил Боумен, двигаясь к завершению своей работы.

В этом кадре Кубрик снял, но не использовал глаз ХЭЛа, до этого светившийся своим обычным красным светом с желтоватым ободком – и ставший холодным и черным к концу сцены.

В начале подготовительного этапа Кубрик задумал документальный пролог, созданный, чтобы защитить «Одиссею» от некоторых недопониманий, введенных тогда широко-распространенными школой научной фантастики с Баком Роджерсом и маленькими зелеными человечками. Он включал в себя выдающихся ученых, таких как Фри-мен Дайсон, Маргарет Мид и Беррес Ф. Скинер, а также 18 других ученых, обсуждающих такие вопросы, как внеземная жизнь, космические путешествия и коммуникация между инопланетными цивилизациями. Пролог он доверил Карасу, и он действительно был снят на черно-белую 35-миллиметровую пленку в 1965 году. Карас даже слетал в Москву, чтобы снять выдающегося русского биохимика Александра Опарина, автора влиятельной теории эволюции под названием «первичный бульон».

Кубрик имел веские основания полагать, что он имел дело с убежденностью, что такие вещи не могут восприниматься серьезно серьезными людьми и поэтому «вряд ли могут быть основой того, что широко известно в киноиндустрии благодаря пустомелям как великие кинофильмы», как описал это Тони Фревин в его собрании интервью этих ученых на целую книгу в 2015 году (транскрипции этих интервью доступны широкому читателю, но реальная пленка, может быть, до сих пор есть где-то в хранилище Warner Bros.). Документальный отрывок, отметил Фревин, служил таким же целям, что и страницы с цитатами о китах и китобойном промысле, которые Мелвилл вставил в начало «Моби Дика» и которые предваряют бессмертную строчку «Зовите меня Измаил», которую все помнят как первую фразу книги. Они помнят ее именно в таком ключе, потому что цитаты не важны для истории Мелвилла – то же в конечном итоге понял Кубрик об интервью Караса. Это была «одна из немногих действительно плохих идей Стэнли Кубрика», – отмечает один из интервьюеров Джереми Бернштейн.

Несмотря на отвращение Кубрика, вызванное покровительственной манерой Карла Сагана во время их встречи в Нью-Йорке за год до этого, он с готовностью согласился включить его в пролог. Однако реакция Сагана на письмо Караса с приглашением к участию не смогла изменить отвращения Кубрика к молодому астроному. В своем первом ответе в феврале Саган спросил, сколько ему заплатят, как будто это единственная причина, по которой он соглашается. Карас ответил, что они не собирались платить. Во втором, 10 марта, Саган просил право на редактирование из-за «высокой частотности цитирования вне контекста и неправильных интерпретаций посредством монтажных склеек и наложений» в его «предыдущих работах с новостными медиа» – сказать по-другому, чтобы еще больше разозлить режиссера, просто было нельзя.

Отметив достаточно четко, что фильм не был документальным, «но коммерческим предприятием определенного уровня», Саган написал, что «научное введение очевидно сделано, среди прочего, чтобы заработать респектабельность для фильма, что является очевидно пунктом для переговоров». Он запросил 0,002 процента чистой прибыли фильма за каждую минуту его появления в нем.

Подталкиваемый разъяренным Кубриком, Карас ответил, что права на редактирование не будет, и также не будет денег. И Саган не попал в фильм.

Предпоследняя сцена «Одиссеи», воссозданная в гиперреальном номере отеля, следует за эпическим путешествием Боумена через Звездные врата. В ее основе лежит идея Кубрика и Кларка, что их выжившему астронавту-Одиссею потребуется место, в котором он сможет набраться сил после знакомства с местами, которые до него не видел ни одни человек. Предполагалось, что их комната будет похожа на сборный резервуар или клетку зоопарка. «Если бы в пробирке у тебя в лаборатории сидел инопланетянин, и ты бы хотел сделать так, чтобы ему было комфортно, чтобы наблюдать за ним, – сказал Кубрик Кристиане однажды, – ты попытаешься выяснить, что ему нравится. И если ты пороешься в голове человека, это место может выглядеть как роскошный номер отеля из иллюстрированной книги».

Изначально концепция вышла из кубриковских «роботов, которые создают викторианскую обстановку, чтобы успокоить героев», как написал Кларк в октябре 1964 года, а также из черновика текста самого автора, в котором он представлял, что Боумен ищет убежища в здании, которое может дать «ментальную безопасность, так как закрывает обзор на это невозможное небо». Элементы викторианской эпохи сдвинулись с июля 1965 года, когда Виктор Линдон уточнил Карасу, что мебель для комнаты должна быть из 2001 года. Только неделю спустя, однако, Тони Мастерс, который как художник-постановщик имел лучший доступ к мысля Кубрика, написал Карасу, что они на самом деле до сих пор не знают, из чего будет состоять комната.

Восприняв это довольно размытое руководство, Карас написал по своим контактам в Armstrong Cork Company – лидирующую американскую фирму по изготовлению настилов и потолочных материалов – предлагая им взять на себя роль изготовителей пространства. «Ситуация примерно такая написал он 29 июля, – когда главный астронавт прибывает… он попадает в то, что на самом деле является последовательностью комнат, которая является точной копией того… что он видит по телепрограмме с Земли. Вот что происходит: суперразум… воссоздает этот гостеприимный интерьер так, как он видит это по телевизору и как они предполагают выглядит все на Земле».

В ответе Armstrong Cork смоделировали индустриальную футурологию. Дизайнеры компании предложили комнаты, содержащие выдуманную высокотехнологичную мебель, которая могла исчезать в полу, когда она была не нужна. Потолки, писали они, могут быть сделаны «из ряда ламп», которые «двигаются взад и вперед… давая спокойный, волнообразный тип движения». Если нужны были лестницы, они должны быть невидимыми, пока на них не наступишь, и потом они должны снова исчезать после использования. «Они предлагают, чтобы пол был очень мягким, и, на самом деле, обитым, – подытожил Карас в своем письме Мастерсу. – Они говорят, что этот пол будет светиться, давать свет, давать очень теплый эффект непрямого света».