Людмила Темнова-Зимина - Спрятаться за цветами

НИКОЛАЙ ЛОССКИЙ (сын В. Лосского):

«Первое, что нужно сказать в первую очередь тем, кто о нем мало знает. Он был сыном известного философа Николая Онуфриевича Лосского, который был профессором в Петербурге до тех пор, пока его и других – Бердяева, Булгакова – не выслали в 1922 году на знаменитом «философском пароходе», как его называют теперь. Ленин лично распорядился. Он им дал выбор. Либо их расстреливают, либо они уезжают. Моему отцу, В. Лосскому, было тогда 19 лет».

Осенью 1922 года из Петрограда ушли два парохода, на которых из России были высланы выдающиеся философы – Николай Бердяев, Питирим Сорокин, Иван Ильин, Николай Лосский, Лев Карсавин, Семен Франк, Александр Кожевников, Александр Изгоев и многие другие представители интеллектуальной российской элиты. Владимир Лосский был на этом пароходе вместе с родителями. Вынужденная эмиграция сначала в Прагу, затем в Париж. В 1927 году он окончит Сорбонну и получит ученую степень.

Тот «философский пароход» положил начало «утечке мозгов» из России, ее оторванности от интеллектуальной жизни развитых стран.

ВАДИМ НЕЧАЕВ (писатель, эмигрант, президент ассоциации русских художников в Париже, президент фестиваля им. С. Дягилева):

«Отъезд наших прекрасных русских философов, основателей русской мысли в 20 веке, все это – потеря для России. Все это так. Но, с другой стороны, я вспоминаю великолеп-

ную притчу о блудном сыне, когда старший ушел и увез с собой часть наследства. И почему-то отец принимал с восхищением его возвращение. А другой сын вкалывал не покладая рук, не имея свободы, как весь русский народ, а почести достались не ему. Он не мог понять, в чем дело. Не только в том, что вернулся сын, как возвращаются книги наших философов. А именно потому, что он привез опыт, приобретенный в странствиях. И это были не только потеря и приобретение для России. Они развили новое учение по-настоящему в условиях свободы. Иначе их ждали бы лагерь и смерть».

Цитаты:

«История мира есть история Церкви – мистической основы мира».

«Говорить о Боге – великое дело, но еще лучше – очищать себя для Бога » [4].

Владимира Николаевича Лосского назвали в честь его деда – педагога Владимира Яковлевича Стаюнина, супруга которого, Мария Николаевна Стаюнина, основала в Петербурге знаменитую до сегодняшнего дня Стаюнинскую гимназию. Она была близкой подругой жены Достоевского и лично знала Федора Михайловича.

НИКОЛАЙ ЛОССКИЙ (сын В. Лосского):

«Мой дед, Н. О. Лосский, был в Германии у какого-то философа, он там работал в Геттенне. В то время мой отец и родился.

А Стаюнина была урожденная Тихментьева. Так что это, знаете, смешанные корни. А Лосские – это поляки. Мы стали русскими только в конце 18 века.

Моя прабабушка была католичка.

Ее звали Гжемайле Пшелянска. Это трудно – быть более польскими. В ообщем, мой отец гордился своим родом. Из-за этого он влюбился в Западное Средневековье. У него было понятие о рыцарстве. Он и нас воспитывал в этом духе. Рыцарь должен отдавать жизнь за всех своих близких. Он был монархистом. Но не тем, как Романовы, вовсе нет. Его монархизм – это когда царь или король отдает жизнь за свой народ. Мой отец никак не был привязан к русской монархии, скорее всего, к средневековой, западной и ветхозаветной. Как Давид, Соломон».

Пятница, 14 июня 1940 года

Хроника: беженцы, военные французские солдаты, бомбардировка и т. д. Беженцы продолжали идти на юг, хотя многих покидали силы, и с каждым шагом прибавлялся страх за жизнь своих детей и близких. Пугали авианалеты, люди терялись в толпе, не зная потом, что делать: идти дальше или искать друг друга. Многие молились вслух, шептали молитвы, обращаясь к небесам.

Владимир Лосский шел вдоль колосящихся по обеим сторонам дороги полей. Вдалеке виднелся шпиль католического собора. Солнце клонилось к закату. Глядя на последние солнечные лучи, он вдруг вспомнил, как когда-то со своим отцом в числе паломников посетил чудесное место в горах, в Альпах, Нотр-Дам де ля Салет, недалеко от Гренобля, где, по преданию, произошло явление Божьей Матери.

«Ранним утром два мальчика пасли овец на склоне горы. И вдруг они увидели необычайной красоты женщину. Она появилась неожиданно, словно из ниоткуда. Она ласково посмотрела на них и сказала им что-то очень важное, чтобы они передали это людям, и спустя мгновение исчезла, оставив памятью о себе небольшой горный источник с чистой целебной водой. Радость переполняла пастушков от этой встречи, и они выполнили просьбу Божьей Матери, но до сих пор Ватикан содержит это откровение в тайне. Говорят, что была в ее словах великая надежда».

Всю свою жизнь Владимир Лосский будет испытывать трепетное отношение к этому месту, куда впервые он пришел вместе с родителями и где услышал историю о Божественном чуде, милости небесной и любви Бога к людям. Это предание, тесно связанное с мистическим проявлением, станет для Владимира Лосского поводом для размышления над невидимым, но существующим миром. И впоследствии в своей работе «Очерк мистического богословия Восточной Церкви» он напишет: «В известном смысле всякое богословие мистично, поскольку оно являет Божественную тайну, данную Откровением». «Богословие и мистика отнюдь не противополагаются; а напротив, они поддерживают и дополняют друг друга» [5].

Владимир Лосский имел в виду не «мистику» в собственном смысле этого слова. Он говорил о том, что необходимо для понимания духовной жизни, и о тех постоянных знаниях, которые являются основами всякой мистики. И это первое определение темы «мистическое богословие Восточной Церкви».

Второе определение темы мистического богословия по Лосскому «будет именно христианский Восток, или, точнее, Православная Восточная Церковь».

МАРИЯ ЛОССКАЯ (дочь В. Лосского):

«Мой отец стал богословом. Мой отец любил красоту. Лепота! Вот эту лепоту он искал и пытался раскрыть другим. И эту красоту, Божью красоту, он видел тоже в творении Божьем, которое воспевает Господа, и даже в искусствах разных.

Он очень увлекался музыкой (водил нас на концерты), живописью. Когда мы были еще маленькими девочками с сестрой, он водил нас по разным выставкам, театрам. Прибавлю, что поэзию, конечно, он обожал, и французскую – тоже, литературу читал. Тем самым он мне передал любовь к поэзии, и я стала гораздо позже литературоведом. Он не поучал нас Закону Божьему. Это выражение он очень не любил, потому что это было для него нечто, не Закон, а милость, благодать».

15 июня 1940 года. Суббота

С рассветом беженцы опять собирались в дорогу. Тихое безмолвное утро с горячим солнцем торопило всех. Мгновениями казалось, что никакой войны не может быть. Мирно щебетали птицы, раскачиваясь на ветках деревьев, свежий ветер врывался в окна домов, и плач сменялся звенящим детским смехом. А по дороге опять уходили люди.