Людмила Темнова-Зимина - Спрятаться за цветами

ЭЛИЗАБЕТ БЕРСИГЕЛЬ (писательница, богослов, жена друга В. Лосского):

«Это его самая известная книга.

Вы знаете, что эта книга, по существу, на самом деле имела очень важное значение для православия, поскольку положила начало возрождению неопатристического движения».

НИКОЛАЙ ЛОССКИЙ (сын В. Лосского):

«Ну, в ообщем, дело в том, что мой отец писал для французов, для западных людей. Это нужно иметь в виду. И когда это читаешь на русском языке, эти переводы!

Он никогда бы не согласился. И как говорил отец Иоанн Майндер: “Для русского нужно говорить иначе”».

Вторник, 18 июня 1940 года

Весь день моросил дождь. Серое низкое небо далеко простиралось над полями и уходило за горизонт черной грозовой полосой. Владимир продолжал путь. Неожиданно ему повезло.

В грузовике оказалось свободное место среди крестьян. Можно было немного расслабиться и ни о чем не думать тяжелом. Он нежно смотрел на малыша, спящего безмятежным сном на руках сидевшей рядом с ним деревенской девушки. Но оглушающий шум мотора приближающегося самолета возвращал в страшную действительность.

В его дневнике появится еще одна запись, размышление, смысл которого пройдет красной нитью через весь текст книги, позже написанной им.

«Итак, кто же сможет вытащить нас из этой катастрофы? Никто, кроме Бога. Только Бог. Связь наших ошибок уводит слишком далеко, чтобы подняться к самой первой ошибке людей. Но эта связь, эта горизонтальная линия истории была надломлена однажды, более 19 веков назад, одной вертикальной линией.

Бог стал человеком, сойдя в адскую бездну, чтобы помочь избежать этой связи бесконечных ошибок, чтобы поставить нас выше истории. Пересечение этих двух линий – крест. Принять нашу историческую катастрофу со всем ужасом, как крест, который нам предлагает Бог, – значит найти выход. Единственный путь – вертикальная линия. Это дорога к Богу» [12].

МАРИЯ ЛОССКАЯ (дочь В. Лосского):

«Он вообще был скрытный человек. Его духовная жизнь была богатейшей, но непоказной. Он был очень скромный. Ничего не было в нем напоказ. И вот что замечательно в нем, – это смесь глубины духовной и веселости почти детской. Я вам говорила, мы играли с ним, вот тут, ряженые. Когда подросли, бывали у нас вечеринки. У нас был самый веселый дом в Париже. Именно потому, что был отец.

Он нас воспитывал строго, в таком рыцарском духе, так как мы из дворянской семьи. Дворянство – это значит ответственность, и ничего другого. Привилегии – это значит служить. И вот так я была воспитана, и мой брат тоже, и мои сестры. Нас было четверо. И отца мы очень уважали. У нас были прекрасные отношения».

МАРИЯ ЛОССКАЯ (дочь В. Лосского):

«Гостеприимство у нас было русское, а у французов этого не найдешь. Значит, вокруг этого стола семейного я видела знаменитостей, которые теперь в энциклопедиях. И все эти знаменитые люди и богословы и философы… Я вспоминаю, например, Жан Валя. Очень крупный французский философ. Во всяком случае, и все эти люди его обожали. Видите, разные слои общества.

Среда, 19 июня 1940 года

Это был последний день пути, самый утомительный и долгий. В небольшом грузовике Владимир стоял в тесноте, держась за металлическую опору для тента, но он мог смотреть по сторонам, и это радовало взор. Вдалеке показался замок де Помпадур с большими круглыми башнями, которые то исчезали, то появлялись снова из-за высоких зеленых каштанов. Он представил себе пажей и придворных, снующих по двору замка, принцессу, сидящую за прялкой у окна, и Кота в сапогах в золотой карете. Это видение длилось всего лишь мгновение. Замок исчез за поворотом дороги.

Впереди – последние километры. Нужда, голод, жажда, жара и дождь, безысходность и надежда – все это сопровождало его эти семь дней и в конце пути превратилось в новое чувство, светлую грусть. Владимир оставит позади себя все трудности этого путешествия, но навсегда сохранит в памяти ностальгию по дорогам Франции, увенчав ее словами мудрого учителя к своим ученикам: «Лучше грустить, чем смеяться, ибо от грусти в глазах на сердце появляется радость».

В сентябре 1944 года почти вся Франция будет освобождена. Страна начнет возрождаться к новой жизни. И очень скоро Париж восстановит свой прежний облик.

«Кстати, почему Франция все еще продолжает стоять на первом плане в Европе… Бесспорно потому, что страна эта есть страна всегдашнего первого шага, первой пробы и первого почина идей» – это запись из дневника писателя Ф.М. Достоевского, датированная 1876 годом. Эти слова были актуальными и в послевоенные годы.

Владимир Лосский всю жизнь посвятил работе в области богословия, оставаясь одновременно преданным любимому Средневековью.

Внезапная болезнь сердца стала для него испытанием, но никто не мог упрекнуть его в чрезмерном унынии. Он никогда не жаловался, старался быть веселым, и только однажды его дочь Мария заметила что-то необъяснимое в его взгляде.

МАРИЯ ЛОССКАЯ (дочь В. Лосского):

«У меня такое воспоминание: блины… Я пригласила (тогда я была в университете студенткой) друзей. Блины напекла, массу, и мой отец сидел… Это было за месяц до его кончины. Я на него посмотрела и почувствовала. Я поняла потом. Некую отчужденность, которую я потом проанализировала. Как бы ожидание чего-то огромного, то есть Таинства смерти».

«На пути своего соединения с Богом человек не отстраняет от себя тварного, но собирает в своей любви весь раздробленный грехом космос, чтобы был он в конце преображен благодатью » [13].

НИКОЛАЙ ЛОССКИЙ (сын В. Лосского):

«Он умер очень рано. Совсем молодым. Ему было всего 53 года. Он даже не достиг 54 лет. Он родился в июне, а скончался в феврале 1958 года».

Владимир Николаевич Лосский скончался 7 февраля 1958 года в Париже от сердечного приступа в день Григория Богослова. Похоронен на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.

МАРИЯ ЛОССКАЯ (дочь В. Лосского):

«Я ему сказала: “Хочешь выпить Салетской воды?”

Он сказал: “Да”.

Последнее, что он проглотил, была Салетская вода. Его напоила Божья Матерь, как пишет Оливье Клеман: “Vite et bien”. Красотой!

И тут началось паломничество. Весь Париж к нам пришел читать псалмы у его гроба.

Он такой был красивый на смертном одре. Мой отец не особенно был красивый, но, объективно говоря, он не считал себя красивым. Но на смертном одре! Боже!

Какой лик! Тут я поняла. Все это понимаешь гораздо позже. Когда человек умирает, то уже смотришь на него иначе, и я увидела прекрасный лик Божьего рыцаря, Божьего витязя».

МАРИЯ ЛОССКАЯ (дочь В. Лосского):

«Оливье Клеман – его главный ученик, который много сделал после его кончины, чтобы издавались не только его книги, но и его лекции, которые он записывал».