Ираклий Квирикадзе - Мальчик, идущий за дикой уткой

Марта приподнимается над подушками, вытянув из-под одеяла две большие груди, как две дыни, отвечает, глядя на Петра: “Я остаток разогнанных б…й. А вы кто?”

Теперь молчит Петр, не находя ловкого ответа. Меншиков растерянно, прищурив глаз, говорит: “Это…” Петр перебивает: “Капитан бомбардирной роты флигель-адъютант Петр Алексеев хочет оказаться в вашей постели, мадам, но не знает, что делать с конем!”

В окне видно, как во дворе из кареты выходят пассажиры: две напудренные дамы в дорожных европейских нарядах, военный восточный человек с охапкой цветов, которые он несет за дамами.

Меншиков справляется со штанами, вдевает руки в шелковую рубашку, Петр продолжает диалог с лежащей в постели девицей: “А может, мне вместе с конем к вам в постель?” – “Нет!” Марта резко откидывает одеяло и, не стыдясь своей наготы, вскакивает, хватает коня и с силой тянет. Конь подчиняется, идет. Петр хочет остановить его, но ярость, с которой Марта гонит коня и всадника к дверям спальни, оказывается сильнее.

Выдворив их, она захлопывает дверь. Запирает на ключ. Злая, с потным лицом, возвращается к постели: “Наглый флигель-адъютант…” – “Ты что, рехнулась?! Это же Петр! Император!” – “Знаю”. Она падает в постель, тянется упругим телом, кости хрустят. Меншиков продолжает нервно, испуганно хихикать: “Ты меня загнала в ловушку… Я теперь как кролик…” – “Если отдашь меня этому хаму, кролик, я тебя разорву на части, знай!”

Вечер. Петр сидит на диване, длинные ноги подогнул под себя подобно турецкому султану. Он обжился в доме Меншикова, как и его конь, который привязан к спинке дивана и ест яблоки из фаянсового ведра. К дивану пододвинут длинный стол, за ним восседают несколько голландцев – друзей Петра. Среди них красивая напудренная женщина, которую все зовут Альбертина – Саадамская принцесса. Общество веселится. Петр требует, чтобы пили все, особенно напирает на принцессу Альбертину. “Принцесса, ваш дядя Фридрих Август велел мне научить вас пить по-русски…” Та жеманничает, выражает свое недовольство: “У нас в Голландии вино пьют один бокал в течение вечера… А вы уже семь влили в себя и столько же еще вольете… Русские желудки – это что-то особенное?”

Петр смотрит на Альбертину, на лице ее так много пудры, что желтое жабо смотрится серым. “Принцесса, я тщательно изучал анатомию… Русский желудок, действительно, что-то особое. Могу нарисовать вам его в разрезе… В нем есть некий поплавок… Заливаешь вино, а поплавок…”

Принцесса улыбается. “Вы меня дурачите, ваше величество?” – “Да, Альбертина…” – “Я пожалуюсь дяде!” – “Фридрих Август велел мне дурачить вас в день три раза. А лучше четыре…” Альбертина, возмущенная, округляет глаза, становится похожа на сову, ее подруга и компаньонка Сесилия шепчет ей что-то по-немецки. Петр продолжает: “Я обязан выполнять желания дяди моей невесты”. При этих словах у Петра дергается рука, он проливает вино на платье принцессы. Альбертина резко встает со стула, говорит Сесилии громко по-немецки: “Варварская страна. Варварские нравы”. Смотрит на красные от вина кружева платья: “И чего я сюда притащилась?!”

Извинившись за испорченные кружева, Петр смотрит на Меншикова и тихо спрашивает: “А где остаток разогнанных б…й?” – “На кухне”. – “Пусть поднимется”.

Меншиков подзывает слугу Гаврилу Ермилова и шепчет: “Скажи Марте, вина пусть принесет”. Гаврила Ермилов идет на кухню. Меншиков кричит ему вдогонку: “Сама, сама принесет, так и скажи, я велел”.

На огромной кухонной плите стоят котлы. Над ними пар. На сковородах жарятся всевозможные деликатесы. Рыба, крабы, раки, только что выловленные в окрестных озерах, живые трепыхаются в корзинах. Раскрасневшиеся от жара кухонные девки, повара, виночерпии, посудомойки, кондитеры делают свое дело, шумно, проворно, со смехом. Все жаждут заслужить одобрение Александра Даниловича Меншикова, который иногда спускается и выпивает с ними стакан вина. Марта Скавронская берет из рук Гаврилы Ермилова полный кувшин, но подниматься к пирующим ей не хочется, несмотря на требование Меншикова.

Она видит рыбу, вмерзшую в большущий квадрат льда. Ей кажется, что рыба мигает глазом. Марта зовет Соню Якшимову, свою товарку, толстенную бурятку. Девушки подносят свечку, разглядывают рыбу сквозь прозрачный лед. Марта шепчет: “Мигает глазом, что-то говорит?” – “Говорит, кувыркаться тебе, Марта, сегодня в постели с царем-батюшкой”. Марта возмущенно шепчет: “Нет!” – “Дура ты, Марта!”

Все кухонные люди собрались, разглядывают чудо: рыба во льду смотрит на них, медленно открывая и закрывая глаза.

В дверях появляется странная фигура: Петр сидит на плечах Меншикова. Оба пьяны, оба смеются. Кухонный люд не знает, как себя вести. Вроде смешно, но все же каково Александру Даниловичу таскать на себе двухметрового царя? Сделав круг по кухне, Петр и Меншиков, проходя мимо Марты, останавливаются.

“Проиграл на бильярде… Обязан его на себе возить… Они, видишь ли, поклялись не ходить по моему полу, а летать еще не научились!” Марта смотрит на Петра, говорит: “Могу вас отыграть, Александр Данилович…” Император потянул Меншикова за ухо: “Не понял. Объясни”. – “Сыграешь с ней на бильярде – поймешь”. Сам же себя иронично поправил: “Поймете, ваше величество!” Император Петр смотрит на Марту с того же ракурса, что и утром в спальне. Мартины матовые груди в широком разрезе платья привлекают внимание всех: солдат, фельдмаршалов, князей, императоров…

Под развесистый дуб, листья которого шумят и в безветренную погоду, вынесен бильярдный стол. Вокруг него ходит Петр. У Петра в руках бесполезный кий, так как Марта Скавронская вбивает в лузы шар за шаром… Играть она научилась в доме пастора Глюка, который взял ее на воспитание у пьяных родителей, а отточила талант в доме маршала Шереметева, который приметил ее среди пленных шведской кампании… Вокруг стола собрались гости Петра. Слуги Меншикова держат каретные фонари и так освещают зеленое бильярдное сукно. За их спинами в темноте двора громко квакают лягушки, поют ночные птицы, вдалеке глухо ухает филин.

Бильярдные шары под ударами Марты Скавронской носятся по зеленому полю один за другим, с шумом влетают в лузы. Наконец Марта промахивается. Петр тщательно прицеливается, но пущенный им шар затрепыхался у бортика. Петр вопит, прося его упасть, но шар, не услышав императора, откатывается. Петр смачно ругается. Принцесса Альбертина шепчет своей компаньонке Сесилии фон Хольберг: “Ночью сказала ему, пойди, прополощи горло, от тебя разит чесноком и луком! Он и ухом не повел, налез на меня… До утра… Ни сна, ни удовольствия…” – “Но это же чудесно! До утра?!” Альбертина пожала плечами.