Андрей Малахов - О чем говорят. По ту сторону экрана

Ей тяжело говорить, не потому что больно вспоминать, а потому что она слаба, и все-таки она продолжает:

– Он писал, что все еще любит меня, что любил всю жизнь, и ему очень больно, что судьба распорядилась так, а не иначе…

– А вы? – тихо спросила Лариса, понимая, что если бы она получила такое письмо и была на тот момент свободна, то мгновенно бы перелетела океан, чтобы благодарно ответить на такую верность.

– Я? – усмехнулась ИБП. – Я решила быть честной по отношению к нему.

– Как это? – не поняла Лариса.

– Сфотографировалась голой и послала ему этот снимок, чтобы он, получив его, понял, что ничего не потерял в этой жизни. Нельзя сожалеть о невозможности прижать к груди морщинистое тело старухи.

И женщина, в которой даже с трудом нельзя было узнать ту – легкую, воздушную и парящую над сценой Сильфиду, взглянула на Камышеву выцветшими, слезящимися от старости глазами, бывшими когда-то бирюзово-голубого цвета. И Лариса, глядя в эти глаза, готова была расплакаться, чего с ней не случалось с 2005 года, когда она узнала о расставании Филиппа Киркорова и Аллы Пугачевой.

В метро жарко, душно и многолюдно. А когда там бывает по-другому? У обоих метросексуалов только одно желание – подняться наверх и поймать машину с кондиционером, но ни тот, ни другой не хотят первыми в этом признаться.

Зайдя в вагон, естествоиспытатели ухитряются пристроиться поудобнее и пару станций молчат, обозревая подземный «Диснейленд». Расклеенная по стенкам и даже по потолку поезда реклама, покетбуки в мягких обложках в руках граждан-пассажиров, какой-то странный запах…

– Слушай, – очухивается от культурологического шока Малахов, – давненько я в метро не был. Здесь очень познавательно.

– Вот-вот! – философствует АБШ. – Метро – лакмусовая бумажка общества. Именно здесь, глубоко под землей, ты видишь, что они читают, что слушают, во что они одеты.

– И сколько раз в месяц моются! – понимающе добавляет эффектная пассажирка слева.

АБШ ей улыбается, но, увы, познакомиться не успевает, красавица выходит, а вагон пополняется значительной порцией менее симпатичных попутчиков. Становится тесновато. Опять возникают мысли о прекращении эксперимента.

– Нужно, – не сдается АБШ, – нужно иногда посмотреть, на что это похоже на самом деле. Ведь даже в жизни Бекхэмов все выглядит не так нарядно, как платье Виктории…

Его блистательный спич прерывается резким торможением. Поезд встал.

– Это что?! – оживляется Бреннер. – Очередное ЧП в московской подземке?! Слушай! Мы же сейчас будем прямо по рельсам выводить перепуганных насмерть женщин и детей! Ты не помнишь, мы давно отъехали от предыдущей станции? В смысле, выводить их далеко?

– О-о-о, – стонет Малахов. – Куда делась твоя хваленая немецкая пунктуальность?! Это ты должен отслеживать!

И тут в тишине остановившегося поезда раздаются веселые рулады, адресованные крупной девице под тридцать с кроссвордом. Исполнитель – взъерошенный мужичок под хмельком в ковбойке и джинсах – стоит над ней, из последних сил держась за поручень.

– Э-тт-ти глазки, эти голубые глазки, ик… Девушка, а как вас зовут?

Девица делает вид, что не замечает романтической атаки, продолжая отгадывать кроссворд.

– Э-т-т-ти глазки, – снова выводит пьяный тенор, – но тут поезд трогается, и мужик, не удержавшись, валится прямо на даму своего сердца.

Та ахает от неожиданности, а мужик со счастливым лицом не торопится слезать с ее колен. Мятая газета с кроссвордом торчит из-под его давненько не стиранных джинсов.

Малахов с АБШ выразительно переглядываются (как напарники в американском детективе перед прыжком в гнездо мафии) и…

Вот они, рыцари на белом коне, не успевшие сдать свои доспехи в химчистку! Вот они, как Чип и Дэйл, спешат на помощь беззащитной незнакомке. Апатичная публика с вниманием следит за тем, как они стаскивают с прекрасной дамы сопротивляющегося трубадура и выпихивают его из дверей на платформу (за время их подвига поезд успел и ожить, и прибыть на очередную станцию). Потом звучит финальное «Осторожно, двери закрываются!», и рыцари победно отряхивают руки, бросая на спасенную девицу мимолетные взгляды. Законно ожидая пусть не благодарственных слез, но хотя бы одобрительного кивка, чтобы, пожав широкими плечами, ответить с достоинством:

– Да не за что.

Вместо «спасибо» на них выливается площадная брань.

– Ё… вашу мать! Зачем? Что он вам сделал? – шипит девица, в совсем не голубых глазах которой горит лютая ненависть. – Куда вы лезете? Он же никому не мешал! Может, это была моя судьба! Единственный мужчина, который пристал ко мне за последние два года! Кто вас, козлов, просил?!

…Совет начинающим донкихотам: для начала постарайтесь выяснить, что именно ждут от вас окружающие, и только потом, трижды подумав, навязывайте им свою помощь. Мы не призываем вас проводить фокус-группы на станции метро «Октябрьская»-кольцевая, просто проявите немного внимания и не мыслите штампами, особенно в оценке прекрасных Дульсиней.

Райская прохлада «Марио» – тот самый свет в конце туннеля московского метро. Вероятно, АБШ прав: иногда надо опускаться пониже, чтобы оценить всю прелесть того, что имеешь.

Чашки с капучино наполовину опустели. АБШ внимает правдивой истории лучшего друга о том, как тот решил уподобиться Пигмалиону, профессору Хиггинсу и прочим товарищам Новосельцевым и зажечь звезду.

– Если звезды зажигают, – прищуривается АБШ, – значит, это кому-нибудь нужно?!

– Да… Значит, кто-то называет эти плевочки жемчужинами, – резко обрывает цитату Малахов и добавляет: – Это нужно мне…

– Ну-ну… А от меня-то что требуется?

– Ничего! – Наш герой поднимает руки вверх, всем своим видом демонстрируя, что никаких отягощающих просьб не будет. – Ровным счетом ничего! Просто посмотри на нее, ОК?

Показать другу Маргариту лучше всего тут же, в модных интерьерах общепита. Так картинка будет и нагляднее, и объективнее. Один звонок, и вот спустя 15 минут (идти от дома Малахова недалеко) в зал входит Рита.

Ее глаза сияют. Она вообще вся светится, до такой степени ей нравится то, что она со вчерашнего дня видит в зеркале. При появлении девицы АБШ резко срывается с пит-стопа на круг.

– М-м-м… – многозначительно мычит он, привставая с дивана.

– Рита! – протягивает она ему руку. – Вы только прилетели?! Я читала про вас у Андрея. Ой, вы же тоже Андрей!

Она усаживается напротив, успевая по дороге посмотреться во все отражающие предметы. Поочередно заглядывает в глаза и тому, и другому Андрею и заявляет с обезоруживающей откровенностью:

– Это такое удивительное чувство, когда на тебя ТАК смотрят. Я сейчас, когда в метро ехала…