Илья Долгихъ - Путеводитель по театру и его задворкам

На эти деньги особо не разгуляешься. Усугублялось мое положение еще и тем, что возил я весьма дорогую технику и от заказчиков деньги получал на руки наличными, а суммы это были весьма весомые, по тридцать тысяч рублей, а иногда и больше. Можно понять мое состояние, когда за заказ я получал 350 рублей, а на кармане у меня лежала весомая пачка купюр, и воля моя изо дня в день подвергалась серьезным испытаниям. К счастью, длилось это недолго. Потом я наткнулся на объявление о наборе рабочих для подготовки какой-то тихоокеанской конференции. Платили там уже прилично, и я, не задумываясь, согласился. Работа длилась недели две, по десять часов ежедневно и без единого выходного, но я смог заработать неплохую сумму, которой мне хватило для того, чтобы сбежать в Питер, в котором я планировал провести последние деньки уходящего лета, вернуться и найти уже, наконец, нормальную работу. Но планам моим не суждено было сбыться, и Питер приютил меня на долгие два с половиной месяца. За время, прожитое там, я успел сменить несколько мест работы, несколько мест жилья и приобрел много знакомых из разных уголков России, приехавших сюда, как и я, в поисках счастья. Работал на складе одного известного спортивного бренда. Целыми днями наклеивал ценники на спортивные трусы и прочую не очень приятную мне одежду и развешивал все это по размерам. Потом просто чудом со мной связались люди из Москвы, с которыми я недавно работал на подготовке той самой конференции, и предложили мне работу. На этот раз они монтировали павильон для презентации новой модели машины известного мирового бренда, и мы работали там несколько дней. Она проходила на знаменитом Заячьем острове, как раз там, где располагается Петропавловская крепость, в которой сидели в заточении наши замечательные соотечественники, лучшие умы России. Теперь на той же земле, где и по сей день стоит крепость, в которой некогда были заключены декабристы, стены камер которой хранят еще воспоминания о Кропоткине, Бакунине, Достоевском, Чернышевском, Рылееве и множестве других писателей и мыслителей трех уходящих столетий, мы, простые ребята, понаехавшие со всей страны, стелили паркет, разгружали ночами огромные фуры, собирали мебель для того лишь, чтобы там в течение одного дня прошла презентация и фуршет. Незабываемые ночи провел я там. В короткие промежутки между разгрузками я слонялся по закрытой крепости, смотрел в мутное осеннее небо, таящее в себе мириады сонных звезд, слушал плеск Невы где-то там за высокой стеной. Фонари раскачивались на ветру, отбрасывая всюду причудливые тени, гулкий звук моих шагов по брусчатке эхом раздавался на узких улочках крепости, и, казалось, вот сейчас из-за угла выйдет черный силуэт в цилиндре, оглянется по сторонам, бесшумно пройдет по брусчатке к противоположной стене и вновь исчезнет в густой тени.

Тяга к искусству у меня была сильнейшая, и после разбора всего нами созданного для выставки я пытался устроиться дворником в городской концертный зал, причем довольно известный, куда меня не могли взять по причине отсутствия питерской прописки, моя московская им доверия, видимо, не внушала. Пытался устроиться разнорабочим в консерваторию, но денег там предложили настолько мало, что мне пришлось дать задний ход. Еще несколько вакансий были мной отвергнуты по причинам, которые мне уже и не вспомнить. Единственная хорошая работа была у меня в одном только что открывшемся баре. Я успел пробыть там лишь несколько смен, но это было на самом деле здорово и несравнимо с той каторгой, на которой я отбывал срок здесь, в Москве. В то время я жил на соседней от места работы станции метро и, выходя из бара с ночной смены, мог прогуляться по сонной еще Петроградской стороне, посидеть в Лопухинском саду на ступеньках, спускающихся к малой Невке, выкурить сигарету на прохладном воздухе и неспешно идти домой отсыпаться. Я обитал тогда на Черной речке, у ребят на кухне, это было мое второе пристанище за месяц. Прекрасная квартира, дававшая приют многим, как до меня, так и после.

Быстро летело время, меня попросили покинуть бар, не объясняя причин, как это обычно и делается, все монтажные работы тоже подошли к концу. Работы не было, и температура воздуха становилась все ниже с каждым днем. Вещей у меня было немного и в основном все летние, я же приезжал на недельку в конце августа, а за окном стоял уже октябрь. Хорошо, что один мой друг, у которого я квартировал в Москве, будучи проездом в Питере, привез мне кое-какую теплую одежду. К этому моменту я сменил еще одну квартиру. Перед самым моим отъездом обратно в Москву мне даже удалось устроиться на работу, причем в довольно приличный офис. Но необходимо было принимать решение: оставаться зимовать здесь и поставить под вопрос все свои мечты, связанные с театром, или вернуться и облегчить себе жизнь тем хотя бы, что у меня в Москве было где жить.

Я вернулся. Попрощался с Питером и с надеждами на то, что я когда-нибудь вернусь, и сел, весь увешанный сумками, в сидячий вагон. К ночи я был в столице, она безрадостно встретила меня холодным осенним ветром и потащила по бесконечным туннелям метро к дому, в котором ждали меня тоскливые мысли об утраченном счастье и весьма туманном будущем.

Прожив несколько дней у родителей, я снова перебрался к своему приятелю, у которого жил уже до этого около полугода, перебрался и начал выстраивать себя заново. В Питере случилась со мной еще одна история, о которой я не хочу упоминать, но для лучшего понимания моего душевного состояния следует все-таки замолвить об этом словечко. Помимо прочих неудач, у меня случилась удивительно странная любовная история, полностью повторившая весь мой путь в городе мечты. Прекрасный взлет и медленное и сокрушительное падение. Все это настолько меня травмировало, что я, приехав, даже не знал, как мне жить дальше, осознавая все то, что я там пережил. Мне в буквальном смысле пришлось заново создавать разрушенный внутренний мир. Забегая вперед, могу сказать, что оправился я лишь спустя несколько месяцев, но до сих пор все пережитое часто возвращается ко мне в воспоминаниях. Все, что там со мной произошло, так и не имело никакого логического завершения, конфликт не был подведен к решению, и, видимо, поэтому я еще долгое время буду возвращаться к тем теплым осенним дням, когда я был по-настоящему счастлив, и задаваться лишь одним вопросом: почему все случилось именно так?!

Оклемавшись немного, я начал снова искать работу. Кое-что на примете у меня уже было. Еще будучи в Питере, я узнал, что набирают массовку в один известный театр, для участия в масштабной постановке нового спектакля. Я записался по телефону и, как приехал в Москву, явился в назначенный день по нужному адресу. Репетиция была назначена на раннее утро. Невыспавшиеся, полуживые люди весьма сомнительного вида уже образовали небольшую очередь у черного входа. Светило солнце, но осень уже была в разгаре, и холодный ветер продувал до костей. Люди стояли, облокотившись о железный забор, о стены, курили, щурились от ярких солнечных лучей, обменивались короткими репликами, пытались шутить. Было очень тихо, все ждали.

Читать дальше