Владимир Колганов - Превратности культуры

Об этих людях Ницше написал в книге «Так говорил Заратустра»:

«У них есть нечто, чем гордятся они. Но как называют они то, что делает их гордыми? Они называют это культурою, она отличает их от козопасов… Посмотрите же на этих лишних людей! Они крадут произведения изобретателей и сокровища мудрецов: культурой называют они свою кражу – и всё обращается у них в болезнь и беду!».

Сильно сказано! Но становится немного страшновато… А что если их будет подавляющее большинство? Тогда несколько изобретателей и мудрецов могут не справиться со своей задачей. Ещё более страшно то, что недомыслие может превратиться в нечто худшее – чтобы сохранить своё место в обществе, эти люди пойдут на преступление. Вот отрывок из книги Ницше «Странник и его тень»:

«Все преступные люди отодвигают общество на более низкую ступень культуры, чем та, на которой оно находится: они влияют регрессивно. Стоит только вспомнить о тех орудиях, которые общество создаёт и поддерживает ради самозащиты – искусную полицию, тюремщиков, палачей; причём не следует забывать и публичных обвинителей и адвокатов… Меры, принимаемые обществом для самозащиты и его месть никогда не удастся облечь в тогу невинности. И всё развитое человечество скорбит каждый раз, когда общество в своих целях пользуется человеком как средством и приносит его в жертву».

И всё же не стоит отождествлять общество с теми, кто получил возможность им «рулить». Есть немало людей, способных внести позитивный вклад в культуру – иногда им это даже позволяют. Однако возникает подозрение, что таких людей всё меньше остаётся. К этому выводу пришёл и Ницше в книге «К генеалогии морали»:

«Если принять за истину то, что во всяком случае нынче принимается за "истину", а именно, что смыслом всякой культуры является выведение из хищного зверя "человек" некой ручной и цивилизованной породы животного, домашнего животного, то следовало бы без всякого сомнения рассматривать все те инстинкты реакции и ressentiment [ожесточения], с помощью которых были окончательно погублены и раздавлены благородные поколения со всеми их идеалами, как собственно орудия культуры; из чего, разумеется, не вытекало бы ещё, что носители этих инстинктов одновременно представляли саму культуру».

Здесь Ницше снова излагает свою мысль несколько витиевато, но смысл понятен: «культурные ценности» нам навязывают те, кто по своему уровню нравственного и интеллектуального развития нередко оказываются гораздо ниже «изобретателей и мудрецов».

Примерно о том же Ницше пишет и в книге «Человеческое, слишком человеческое»:

«Признаком высшей культуры является более высокая оценка маленьких, незаметных истин, найденных строгими методами, чем благодетельных и ослепительных заблуждений, обязанных своим происхождением метафизическим и художественным эпохам и людям. Первые непосредственно встречаются насмешкой, как будто не может быть и речи об их равноценности последним: ведь по сравнению с блеском, красотою, упоительностью и, быть может, благодетельностью последних они кажутся такими скромными, простыми, трезвыми и, по-видимому, даже наводящими уныние. Однако добытое упорным трудом, достоверное, длительное и потому полезное для всякого дальнейшего познания есть всё же высшее».

Увы, ослепительных заблуждений слишком много для того, чтобы можно было надеяться на возрождение культуры – пока с этой «макулатурой» разберёшься, целый век пройдёт. Да и никто не даст подвергнуть осуждению или осмеянию ослепительное. Примером могут служить и певцы, собирающие на концертах целые орды из своих преданных поклонников, и плодовитые писатели, неведомо как сделавшие себе имя, и псевдофилософы, журналисты, политологи, все «достоинства» которых сводятся к тому, что они славят власть в любых её проявлениях. Ну а тем, кто не вписывается в эту «пастораль», приходится как-то выживать.

В числе тех, кого встречают в лучшем случае с насмешкой, оказался Йохан Хейзинга, голландский философ первой половины прошлого века – за негативные отзывы о нацизме и антисемитизме его отправили в концлагерь в 1942 году. Вот что он писал о состоянии культуры в книге с весьма замысловатым названием – «В тени завтрашнего дня. Диагноз духовного недуга нашего времени»:

«Настроения грозящей миру гибели, прогрессирующего разложения культуры стали повсеместными сравнительно недавно. Большинству людей основания для подобных мыслей дал экономический кризис, который они испытали на собственной шкуре… Неколебимый культурный оптимизм остаётся теперь уделом либо тех, кому недостаёт проницательности понять, в чём беда нынешней культуры и, значит, они сами втянуты в процесс её фальсификации, либо тех, кто полагает, что благодаря своей спасительной общественной или политической доктрине держит будущее культуры в своих руках, дабы затем осчастливить обделённое человечество».

Со времени написания книги прошло более восьмидесяти лет, но мысли автора по-прежнему актуальны. Причиной этому стала чем-то схожая ситуация – германские нацисты пришли к власти в 1933 году, и вот теперь стараниями Запада эта зараза снова выползла наружу. В Европе и за океаном теперь правят оптимисты, которым не хватает ума понять, что проповедуемые ими «культурные ценности» ведут мир к катастрофе. Им подпевают те, кто хорошо устроился при власти, и потому они будут защищать фальсифицированные идеалы любой ценой.

Можно ли предотвратить разложение культуры? Вот что писал об этом Хейзинга:

«В первую очередь культура требует известного равновесия духовных и материальных ценностей. Это равновесие создаёт предпосылки для развития такого состояния общества, которое оценивается всеми как нечто большее и высшее, чем простое удовлетворение голой нужды или откровенного властолюбия».

В самом деле, в обществе потребления духовные ценности отходят на второй план, а превалирует жажда власти и обогащения как непременное условие жизненного успеха. Попробуйте убедить этих людей в необходимости соблюдения равновесия между духовным и материальным – вас высмеют или пошлют ко всем чертям! Но Хейзинга вроде бы ещё надеялся на что-то:

«Направлена культура всегда на какой-то идеал, а именно на идеал, выходящий за рамки индивидуального, на идеал сообщества. Идеал может быть самого разного рода… – чисто духовным… общественным… экономическим… Для носителей культуры идеал всегда означает "благо"…»

Казалось бы, если общество действует во благо, можно быть спокойным хотя бы за ближайшее будущее. Но не всё так просто:

«Жажда блага, движущая каждым сообществом и каждым отдельным человеком, принимает сотни форм. Каждая группа стремится к своему собственному благу, без того, чтобы эти частные, групповые стремления к благу сливались в единый, превосходящий всё и вся идеал».