Владимир Алеников - Свой почерк в режиссуре

Видите, как приковывают взгляд эти красные и черные цвета: красный – в который одеты опричники, весь этот красный антураж, и яркий контраст черного и красного. На самом деле, это совсем не реалистическая сцена, она очень экспрессионистская, но безумно выразительная по мизансцене. Что здесь происходит на самом деле?

Грозный готовит убийство, и это создает дополнительное напряжение. Плюс сам по себе цвет, неожиданно возникший в черно-белом фильме, плюс сочетание красного и черного, плюс это стремительное движение опричников, этот их бешеный танец.

Вы видите, как действует смена ритмов – только что был стремительный ритм, состоящий из коротких кадров, а следующая сцена уже вся состоит из длинных кадров, ритм резко сломлен, и от этого возникает дополнительное напряжение, саспенс. И сама мизансцена тоже чрезвычайно выразительна – она диагональная, глубокая, с перепадами света и тени, отчего напряжение и выразительность еще больше возрастают.

Чтобы подвести итог всему вышесказанному, я бы хотел в заключение показать еще одну сцену другого выдающегося режиссера, к счастью, еще живого, – великого польского режиссера Анджея Вайды. Это тоже одна из первых его картин, совершенно замечательная, – «Пепел и алмаз». Здесь играет блистательный польский артист Збигнев Цибульский, к сожалению, очень рано умерший, в 37 лет он уже закончил карьеру. Он был кумиром не только Польши, но и всей Европы.

( Идет демонстрация фрагмента .)

Невероятно выразительная мизансцена, полностью передающая атмосферу не только самой сцены, но и всей картины, этого метания героя, который попал в такое странное время полнейшей разрухи. Что вам бросается в глаза, какая деталь?

Найдена необычайно точная выразительная деталь – висящий кверху ногами Христос с оторванной рукой. То есть даже религия, даже вера – и та кверху ногами, ничто не работает в это страшное время.

Здесь глубинная композиция кадра – герой где-то в глубине, а на первом плане эта фигура Христа, и найден очень точный звук – скрип от того, что она покачивается. И потом, что замечательно, в том же самом кадре камера продолжает следовать за героями. До сих пор мы были абсолютно убеждены, что они одни, а оказывается, в этом же кадре сидит человек, который их слушает, и там же стоят гробы, которые сейчас сработают в следующей сцене – будет понятно, почему они тут стоят. То есть вдруг возникает такая неожиданность в кадре, и внезапно появляется дополнительное напряжение от этих гробов.

И опять же использован театральный свет, эта светотень, которую вы уже видели и у Уэллса, и у Эйзенштейна, а теперь этим пользуется Вайда, как и многие другие, кстати, потому что это одно из необычайно выразительных средств в авторском или, я бы сказал иначе, в настоящем кино.

Я прошу вас сделать раскадровку вашего первого учебного фильма и продолжить работу над тем, как кардинально улучшить выбранный вами посредственный фильм. Вы это уже делали – теперь возьмите какой-то другой пример. Это крайне полезное упражнение.

Роль импровизации в режиссуре. Воображение и фантазия. Наблюдения. Воспоминания, реминисценции – как их использовать

Теперь мы будем много смотреть и обсуждать то, что увидим. Сказанное выше было более «лекционным», а сейчас мы будем в основном смотреть, потому что это тоже очень важно, это часть профессии. Я смотрю всё – и вам советую. Я смотрю кино постоянно, к сожалению, в ущерб чтению. Если передо мной стоит выбор – смотреть или читать, я выбираю «смотреть», что плохо. Но просто такая у меня работа. На самом деле, надо стараться успевать и то и другое – и смотреть, и читать. И ходить в музеи, и слушать музыку – надо как можно больше всего в себя впитывать.

Итак, впереди у нас большая кинопрограмма, потому что, мне кажется, очень важно, чтобы вы зримо себе представляли все, о чем мы говорим.

Начнем с импровизации.

Что такое импровизация?

Импровизация получается тогда и только тогда, когда она очень хорошо подготовлена.

Что значит подготовить импровизацию ?

Это все та же наша подготовка, о которой мы уже говорили, то есть когда у вас полностью продумана и раскадрована вся история, когда вы все знаете про ваших героев.

Вы помните, какое оружие у вас в руках против великих, знающих себе цену артистов?

Знание. Максимальное знание ваших персонажей.

Так вот, когда вы все знаете, все подготовили и отрепетировали, возникает возможность для импровизации. Собственно, импровизация начинается уже во время репетиции, и это весьма тонкое дело, потому что вы начинаете работать с артистами, читаете с ними сценарий, обсуждаете, а дальше они выходят на площадку, и тут очень важно, что и как они будут делать. Опять же я сошлюсь на себя и на свой опыт, – я очень часто даю артистам полную свободу.

Эта свобода, на самом деле, лукавая, потому что, конечно, я знаю, чего хочу, у меня все расписано, раскадровано, но я им говорю: «Давайте сымпровизируем всю эту сцену!» Они: «А сценарий?» Я говорю: «Забудьте сейчас про сценарий. Вы помните отношения этих персонажей? Вы помните, что здесь происходит? Вот давайте попробуем это сыграть своими словами, не глядя в текст».

И мы начинаем разыгрывать всю историю, а я внимательно смотрю, что и как рождается прямо сейчас, на моих глазах. Очень часто бывает, что возникает что-то, о чем я раньше не подумал, и я себе говорю: «Как здорово! А ведь это очень интересно!»

Я вам даже больше скажу: очень часто бывает, что во время такой импровизации возникают какие-то новые диалоги, которых у меня в сценарии не было. Потому что я, разумеется, написал диалог, но я-то его писал, сидя за столом, я-то работал с воображаемыми персонажами, а тут у меня живые артисты воплотились в этих персонажей и действуют от их имени. И если это талантливые актеры, они даже в том, как они говорят и что говорят, уже выражают своих персонажей, а вы их немножко, как бы исподволь, поправляете. И в такой работе рождаются, бывает, замечательные реплики, которые я, ничтоже сумняшеся, беру в дело.

Вот это в моем понимании и есть импровизация : актер импровизирует, я это регулирую. И если в этой импровизации возникает что-то серьезное, если это лучше, чем я задумал, лучше, чем моя домашняя заготовка, то я не вижу ничего зазорного в том, чтобы взять это в работу, потому что в конечном счете это ведь общее наше дело, и совершенно не важно, кто что придумал. Это абсолютно не играет никакой роли – пусть артисты считают, что это они придумали, ради бога!

А еще я часто репетирую, когда члены группы сидят и смотрят – очень хорошо, пусть все смотрят, мне совершенно все равно, даже если это просто осветитель. И он может подойти потом и сказать: «Владимир Михайлович, а вот хорошо, если бы здесь…» – и я с удовольствием его выслушаю. А вдруг он предложит что-то, что никому из нас даже в голову не приходило?!