Владимир Алеников - Свой почерк в режиссуре

В первой сцене использована так называемая восьмерка , когда герои разговаривают. Что такое «восьмерка»?

Это стандартный прием: если у нас есть персонаж А и персонаж Б, то мы сначала снимаем А и потом в ответ снимаем Б, и таким образом они у нас вступают в диалог, если они разговаривают. Часто снимают А через плечо Б и наоборот. Затем мы снимаем А и Б общим планом, чтобы было понятно, где они сидят или стоят.

Опять же, я этим не пользуюсь. Поскольку вы учитесь у меня, вам нужно понимать, как я работаю: я отказался от «восьмерок» еще в молодом возрасте – мне показалось, что это очень скучно и настолько просто, что мне недостойно этим пользоваться. И вот последние сорок лет ни в одной моей картине нет ни одной «восьмерки». Каждый раз я пытаюсь найти какой-то другой пластический способ объединить персонажей, дать им возможность взаимодействовать между собой. Я ни в коем случае не навязываю вам свои вкусы, не настаиваю на них, просто рассказываю о себе.

«Восьмерка» – так же, как и тот американский способ съемки, о котором я вам говорил, – это обычный, стандартный прием, который применяется во всем в мире, в девяноста девяти случаях из ста.

Хочу вам показать, что я делал тридцать лет тому назад, когда мне надо было столкнуть в кадре двух героев, как я обходился без «восьмерки». Посмотрите сцену из моей картины «Приключения Петрова и Васечкина». Довольно простая мизансцена, но я стремился, естественно, чтобы это была выразительная сцена, мне хотелось, чтобы она была вся проникнута светом. Такая светлая, чистая сцена, поскольку это первое чувство, первая любовь, и мне было важно, чтобы эта атмосфера обязательно была выражена в кадре. Для этого мы специально нашли какую-то теплицу, вынесли из нее цветы и декорировали ее под школьный коридор. Там мы и снимали эту сцену, поскольку в школе, естественно, такого стеклянного коридора не было.

( Идет демонстрация фрагмента. )

Скажите мне, в чем фокус?

Как взаимодействуют герои?

Очень просто – они все, за исключением нескольких общих планов, смотрят прямо в объектив , никакой «восьмерки» тут нет, никаких фокусов.

Я пользовался этим приемом, скажу вам честно, в разных своих картинах, хотя пользоваться им надо крайне осторожно, потому что, как только персонаж смотрит в камеру, возникает ощущение, что он смотрит на зрителя, и сразу нарушается принцип «четвертой стены». Поэтому использовать этот прием, мне думается, можно только в том случае, когда очень уж нужно подчеркнуть выразительность происходящего – в противном случае это будет мешать зрительскому восприятию.

Я вам специально это показал, для того чтобы вы понимали, что существует и другой способ. Я в этой сцене, кстати, сделал еще один фокус. Возможно, вы обратили на это внимание. На планах Маши, на ее крупных планах, заметили, что сделано?

Это рапид при полной неподвижности . Я помню, что, когда я предложил это оператору, он был очень удивлен и спросил: «А в чем тогда смысл рапида? Ведь рапид замедляет движение». А я говорю: «Нет, пусть она стоит, совершенно не двигаясь, и давай снимем это на сто пятьдесят кадров в секунду». Это очень большое замедление кадра, серьезный рапид. Почему я на этом настоял?

Потому что вроде бы кадр нормальный, но при этом сразу возникает некая странность.

Понимаете, когда вы думаете о выразительности сцены и выразительности кадра, у вас широкое поле деятельности. Тем более сегодня всяких технических прибамбасов намного больше, чем тридцать пять лет назад, когда снимался фильм про Петрова и Васечкина. И я очень рекомендую со всеми этими возможностями познакомиться: чем больше красок на вашей палитре, тем интересней будет ваша картина.

Посмотрим теперь сцену из другого мирового шедевра. Это уже кино отечественного производства, картина Михаила Калатозова «Летят журавли». Великая картина замечательного режиссера. Опять же, такое нередко случается в режиссерской жизни – человек делает шедевр и уже до такого уровня никогда не поднимается. Этот фильм – абсолютный шедевр, как мне представляется. Калатозов – замечательный режиссер, но кино такого уровня он больше не снял.

Это сцена проводов – героя забрали на войну, мобилизовали, и вот он уходит, а героиня его провожает. Посмотрите, как это сделано.

( Идет демонстрация фрагмента. )

Видите, в начале сцены создана замечательная мизансцена: герой уже отделен, придуман этот забор (мы не знаем, был ли такой забор на самом деле в том месте, где люди уходили на фронт, я лично уверен, что он это придумал!) – это такой выразительный водораздел, он сразу отделяет героя от героини. И в этом смысле это превосходная мизансцена, то есть блестящее пластическое решение.

Посмотрите, как двигается камера, – это еще и потрясающая работа оператора, совершенно грандиозная работа. В течение всей сцены их будет разделять забор, и от этого она становится крайне выразительной. Сколько я ни видел сцен проводов, их было в мировом кино сотни, я до сих пор считаю, что эта – самая лучшая. Тут еще применен чудесный прием, который тоже всегда срабатывает очень хорошо, – когда в кадре основное действие, скажем, идет справа налево, а ваш персонаж двигается слева направо, навстречу , и это всегда создает в кадре очень серьезную динамику, в сцене сразу возникает невероятное напряжение.

Еще раз, что такое мизансцена?

Напомню, – это, как мы с вами договорились, пластическое выражение режиссерской мысли. То есть, даже если мы выключим звук, мы прекрасно поймем, что происходит и как происходит, – не нужно никаких слов, настолько все очевидно и понятно. И вот это встречное движение делает мизансцену еще более выразительной.

Видно, что это огромная работа, очень серьезно подготовленная, такие вещи так просто не происходят, не случаются. Каждой замечательной сцене и каждому замечательному фильму предшествует гигантский труд. Как я вам говорил, профессия наша парадоксальная: с одной стороны, это очень легкое ремесло, а с другой стороны, если заниматься им всерьез, то ничего более трудного, по моему ощущению, в жизни не бывает.

Подготовка к съемкам должна занимать гораздо больше времени, чем сами съемки. Если вы будете снимать картину двадцать дней, то берите в три раза больше времени на то, чтобы серьезно к этому подготовиться. Иначе быть не может, иначе это халтура.

Репетиции, естественно, я начинаю после раскадровки, когда у меня есть полная ясность, как я хочу снять сцену. С чего начинаются репетиции?

Репетиции лучше всего начинать с общего чтения сценария: собрать артистов и всем вместе внимательнейшим образом прочесть и обсудить сценарий, прямо со всеми ремарками, заставляя артистов читать те ремарки, которые имеют к ним отношение. То есть когда в сценарии написано: «Она входит и начинает раздеваться», – а дальше текст героини, то пусть актриса и прочтет: «Она входит и начинает раздеваться», и дальше свой текст. Для того чтобы вам более или менее представлять себе, сколько будет длиться кадр, засеките время, которое уходит на чтение этого кадра вместе с ремаркой, и умножьте на два. Примерно так оно и будет.