Терри Пратчетт - К оружию! К оружию!

Ангва вновь посмотрела на него искоса. Лицо Моркоу освещал факел, пылавший на углу улицы, но помимо этого оно излучало свое собственное, внутреннее сияние.

Он гордится , поняла она. Ангве вспомнились слова присяги.

«Невероятно! Он гордится тем, что служит в этой чертовой Страже … »

– А почему вступила ты? – спросил Моркоу.

– Я? Ну, мне… просто нравится, когда есть еда и крыша над головой. В любом случае, выбор у меня был простой: или стать стражницей, или… хм… белошвейкой [10] Исследование, проведенное анк-морпоркской Гильдией Купцов и Торговцев в портовых районах Морпорка, показало, что на 987 женщин, назвавших себя белошвейками, приходится всего… две швейные иглы. .

– Видимо, ты не очень хорошо шьешь?

Острый взгляд Ангвы не обнаружил на лице сержанта ничего, кроме искренней невинности.

– Ну да, – сдалась она, – действительно. А потом я увидела плакат: «Городская Стража начинает набор! Городская Стража сделает из тебя настоящего мужчину!» Я подумала и решила попробовать. В конце концов, дополнительные возможности мне не повредят.

Она подождала ответа, уже не сомневаясь, что он не поймет шутки. Так и случилось.

– Объявление писал сержант Колон, – произнес Моркоу. – Он не любит сложные формулировки.

Вдруг он стал принюхиваться.

– Чувствуешь этот запах? – спросил он. – Воняет так, будто кто-то выкинул… старый туалетный коврик.

– О, премного благодарен, – раздался саркастический голос из темноты откуда-то снизу. – Конечно. Всегда мечтал это услышать. Огромное вам спасибо. Старый, значит, туалетный коврик. Кто же еще?

– Не, ничего не чувствую, – ответила Ангва.

– Вруша! – произнес голос.

– И не слышу.

Подошвы сапог подсказали Ваймсу, что он находится где-то на Лепешечной улице. Пока ноги сами несли его, мысли капитана были заняты другим. Точнее говоря, часть из них мягко растворялась в лучшем нектаре Джимкина Пивомеса.

Ах, если бы только не эта чертова вежливость ! За свою жизнь капитану пришлось повидать немало вещей, которые впоследствии он безуспешно пытался забыть. До сих пор на первое место в списке он уверенно ставил разверстую пасть гигантского дракона – в тот момент, когда она втягивала в себя воздух с явным намерением превратить его туловище в небольшую кучку не вполне чистого угля. По сей день он регулярно просыпался в холодном поту при воспоминании о маленьком огоньке, зарождавшемся в глотке. Но теперь он всерьез опасался, что вместо привычного страха его начнет терзать новое воспоминание – о множестве бесстрастных гномьих лиц, вежливо взиравших на него, пока он произносил слова, которые падали, словно камни в бездонную яму.

В конце концов, что еще он мог сказать? «Извините, он умер – заявляю официально»? «Мы привлечем к расследованию наших худших людей»?

Дом покойного Рьода Крюкомолота был полон гномов – молчаливых, нахохленных, вежливых гномов. Новость уже успела разойтись. Ваймс не сообщил ничего такого, что уже не было бы им известно. Многие держали в руках оружие. Там же присутствовал господин Рукисила. Когда-то капитан Ваймс уже проводил с ним беседу по поводу речи, в которой Рукисила призывал перемолоть всех троллей в мелкий щебень, чтобы использовать его для строительства дорог. Но в этот раз молчал даже он. Гном просто стоял с высокомерным видом. В воздухе витал дух тихой, вежливой угрозы, которая гласила: «Мы вас выслушаем. Но все равно сделаем по-своему».

Ваймс так и не понял толком, кто из них госпожа Крюкомолот. Все выглядели совершенно одинаково. Когда ее представили – в шлеме и бородатую, – он выслушал только вежливые уклончивые ответы. «Нет, я уже заперла мастерскую и, кажется, потеряла ключ. Спасибо за беспокойство».

Он попытался как можно более тонко намекнуть, что на готовящийся марш по Каменноломному переулку Стража посмотрит с крайним неодобрением (и, вероятно, с безопасного расстояния), но у него не хватило духу выразить это словами. А еще он не сумел выговорить: «Не пытайтесь заниматься этим делом самостоятельно. Стража уже разыскивает преступника изо всех сил!» – потому что понятия не имел, с чего начинать расследование.

«У вашего мужа были враги? Да, в его груди проделали огромную дырку, но все-таки , были враги или нет?»

После нескольких безуспешных попыток добиться хоть какого-то результата все, что ему оставалось, – только пытаться сохранить достоинство. Но поскольку сохранять там было уже нечего, то после короткой битвы с самим собой и полного в ней поражения он ухватил полбутылки «Старого Въедливого Виски Джимкина Пивомеса» и удалился с нею в ночь.

Моркоу и Ангва дошли до конца Тусклой улицы.

– И где ты поселилась? – осведомился Моркоу.

– Вон там, – указала пальцем Ангва.

– На улице Вязов? Неужто у госпожи Торт ?

– Ну да. А почему нет? Чистое место, разумная цена. Что с ним может быть не так?

– Что ж… вообще-то я ничего не имею против госпожи Торт. Она прекрасная женщина, одна из лучших, но… ну… неужели ты не заметила?

– А что я должна была заметить?

– Она… как бы это сказать… не очень разборчивая …

– Прости. Я тебя все еще не понимаю.

– Ты уже видела других постояльцев? Редж Башмак по-прежнему снимает там комнату?

– О, – догадалась Ангва, – ты имеешь в виду зомби.

– А на чердаке живет банши.

– Да. Господин Иксолит.

– А еще была старая госпожа Друлль.

– Упыриха. Но она уже съехала. Сейчас занимается организацией детских праздников.

– Слушай, тебе не кажется, что там немного… странновато?

– Не знаю. Цены вполне приемлемые, постели чистые.

– Возможно, на них никто никогда не спал…

– Так ! Вообще-то я сняла то, что могла себе позволить !

– Извини. Я знаю, как это бывает. Я был в точно таком же положении, когда сам сюда приехал. Однако мой тебе совет: съезжай оттуда при первой возможности и найди другое место… ну… более подходящее для молодой дамы, если ты понимаешь, о чем я.

– Не совсем. Господин Башмак даже пытался помочь мне поднять по лестнице вещи. Правда, потом мне пришлось помогать ему поднять руки. Бедняга. От него постоянно что-нибудь отваливается.

– Но ведь это люди… не совсем нашего круга, – уныло произнес Моркоу. – Не пойми превратно. Вот взять, к примеру, гномов… Со многими гномами я очень даже дружу. Да что там говорить, мои родители – гномы. Или тролли. С троллями точно никаких проблем. Они – соль земли. В буквальном смысле. Замечательные парни, несмотря на лишайник. Но… всякая нежить… Я просто хочу, чтобы они вернулись туда, откуда вылезли, вот и все.

– Вообще-то большинство из них родом отсюда.

– Короче говоря, они мне не нравятся. Из-вини.