Ирина Лебедева - Ночной странник

В отличие от двух прошедших недель две следующие пролетели для Ольги как один миг. Вернее быстро, слишком быстро, проходили для неё ночи, а дни тянулись долго, наполненные непрестанным ожиданием темноты. Если в период тоски из-за исчезновения Дэвида и порождённого ею отвращения к работе Ольга почти ничего не могла делать, то теперь, когда он был рядом, и она постоянно пребывала в состоянии эйфории или волнительного ожидания, она была способна к работе ещё меньше. Ей было очень трудно сосредоточиться на чём-либо и, тем более, на сочинении очередного романа, поэтому большую часть светлого времени суток Ольга проводила, гуляя вместе с волком по улицам и паркам Москвы. Когда же, наконец, приближался вечер, они вдвоём поспешно возвращались домой, чтобы не терять ни минуты бесценного времени – человеческого времени Дэвида.

Вечера Ольга и Дэвид всегда проводили примерно по одному и тому же сценарию – разговаривали или смотрели какой-нибудь фильм, сидя в гостиной. Характер времяпрепровождения мало интересовал их, гораздо важнее им было то, что они проводили эти короткие часы вместе. Но Ольге всегда особенно нравилось слушать истории Дэвида о его жизни в лесу. Он рассказывал ей о том, что увидел и узнал за свои долгие ночные и дневные прогулки по дикому лесу, о том, что мог узнать только такой человек, как он – с чувствами острыми, как у зверя. Он говорил ей о том, как чувствуют друг друга на огромном расстоянии хищник и его жертва, словно с того момента, как началась охота и зверь взял след добычи, меду ними рождается тонкая незримая связь. Итогом этой связи будет либо смерть, либо спасение – в зависимости о того, чья воля, а не только мышцы, окажется сильнее. Дэвид рассказал и о том, как рождается эта связь и множество ей подобных между представителями животного мира – это он узнал благодаря тому, что сам регулярно бывал в шкуре волка, и знал изнутри, как устроено сознание зверей.

– На самом деле, – говорил Дэвид как-то раз поздним и дождливым вечером, – они общаются друг с другом не с помощью звуков, запахов и мимики, как это утверждают учёные. Всё это лишь внешне сопровождает процесс обмена информацией, как люди часто сопровождают свои слова жестами. Если бы хоть на миг кто-нибудь из тех же биологов смог проникнуть в разум, скажем, волка или медведя, он бы сразу понял, что для этих зверей есть лишь один способ вести беседу – обмениваться мыслями.

– То есть все животные – телепаты? – удивлённо спросила Ольга, которая раньше и не задумывалась о таких вещах, как разговор между двумя медведями.

– Да, – кивнул Дэвид, – но это не происходит, как «чтение» или «слушание» мыслей. Они просто непосредственно воспринимают волю друг друга, понимают, что собеседник хочет им сообщить.

– Такое общения мне кажется гораздо более удобным, чем необходимость каждый раз произносить кучу слов, чтобы, например, рассказать о том, чем ты занимался на выходных, – подумала вслух Ольга. – Во всяком случае, телепатия значительно быстрее обычного разговора.

– И не только. Телепатия вместо разговора исключает любую возможность вранья, поэтому животные в принципе неспособны на хитрость. А кроме того, поскольку они постоянно чувствуют мысли друг друга и вообще всё своё окружение, включая и растения, в дикой природе они никогда не бывают одиноки.

– Подожди, растения? Хочешь сказать, что деревья и трава – они что? Тоже думают? – Ольга невольно замотала головой, она просто не в состоянии была представить себе мыслящие растения.

– Скорее не думают, – произнёс Дэвид, подбирая слова, чтобы лучше выразить свою мысль, – это больше похоже на шелест, но только не листвы, а чего-то другого, чего-то у них внутри. Я не знаю, как объяснить… Это напоминает тихий-тихий постоянный шепот, который нельзя услышать ушами, но можно почувствовать, если очень много времени провести в лесу. Деревья и другие растения общаются друг с другом подобно животным, но их общение происходит гораздо незаметнее… И всё же звери и птицы чувствуют его и понимают, что растения тоже живые, поэтому в таком богатом окружении из своих сородичей и представителей других видов они никогда не чувствую себя одинокими, потому что не отделяют себя от окружающего мира.

– Значит, одиночество – это изобретение человека, – заключила Ольга немного печально. – И ты не чувствовал себя одиноким, когда превращался в волка?

– Даже в лесу, превращаясь в волка, я не мог до конца забыть, что я человек, и отрешиться от человеческих эмоций, полностью растворившись в природе. Хотя порой мне и хотелось сделать это…

– А теперь? – не удержавшись, спросила Ольга и посмотрела Дэвиду в глаза.

– Теперь я хочу лишь навсегда забыть, что когда-то был волком, – ответил он, и в глубине его глаз сверкнули искры непреклонной решимости, – и я сделаю для этого всё.

Ольга опустила взгляд и попыталась вернуть разговор в прежнее спокойное русло:

– Скажи, а в городе ты также чувствуешь, как общаются животные и растения? – спросила она, не придумав ничего другого.

– Нет, – покачал головой парень, – здесь всё совсем иначе. В городе слишком много людей, и животные, что здесь есть, слишком на них похожи… Конечно, они по-прежнему обмениваются мыслями, но сознание их меняется в городе, причём – во всяком случае у бездомных зверей – не в лучшую сторону. Из него уходит ясность… Это сложно передать, но у меня складывается впечатление, будто подобно тому, как смог от чрезмерного количества машин, что висит над городом, отравляет воздух в нём, едкий туман от не самых лучших человеческих мыслей, скопившийся здесь наряду с выхлопными газами, отравляет разум животных.

– И не только животных, – сказал Ольга, а потом, потянувшись и зевнув, добавила. – Жить за городом, а особенно в горах, всё-таки намного лучше.

– Придёт день, и мы вернёмся туда, чтобы больше уже никогда не уезжать надолго, – произнёс Дэвид и выключил торшер, прежде освещавший комнату.

– Да, – согласилась Ольга и положила голову ему на плечо, уже чувствуя, что засыпает.

Вот так обычно и завершались их вечера. Допоздна они разговаривали, пока Ольга не засыпала на плече у Дэвида, а он потом относил её в спальню, чтобы не будить. Как ни странно, она никогда не просыпалась от того, что он брал её на руки и нёс в другую комнату, хотя прежде сон её был чутким. Происходило так, вероятно, потому, что Ольга подсознательно уже доверяла Дэвиду настолько, что чувствовала себя в его присутствии в полной безопасности.

Ольга очень любила слушать рассказы Дэвида о его прошлом, о его путешествиях по лесам, но не любила рассказывать о себе и своём прошлом. Не то чтобы она не хотела о чём-то вспоминать или желала что-то скрыть от Дэвида, просто её собственная жизнь казалась ей настолько обычной и неинтересной по-сравнению с тем, что рассказывал он, что не хотела и начинать эту тему. Однако жизнь Ольги, возможно, и могла показаться простой и неинтересной кому-то – пускай она и стала знаменитой писательницей в том возрасте, когда другие только-только начинают становиться на ноги – но только не Дэвиду. Как раз «обычной» жизни он никогда и не знал, поэтому она была ему особенно интересна. Итак, в один прекрасный вечер, после долгих уговоров, продолжавшихся уже несколько дней, Ольга, наконец, согласилась поведать ему историю своей жизни.