Скотт Линч - Красные моря под красными небесами

– Каллас, – сказал Локк. – Таврин Каллас. Увы, у моего доброго друга очень трудный день выдался, так что сразу прошу его извинить. Давайте лучше перейдем к делу.

– С превеликим удовольствием, – ответил начальник гавани.

В гавани Вел-Вираццо стояли яхты и прогулочные барки, принадлежавшие зажиточным семействам городка, – впрочем, их можно было с легкостью сосчитать на пальцах обеих рук.

Начальник гавани отвел Локка и Жана к причалу, где покачивалась на волнах стройная одномачтовая яхта – сорокафутовое судно с корпусом из тика и ведьмина дерева, отделанное бронзой и серебром, с новехонькими снастями из прочного полушелка и зарифленными парусами белее прибрежного песка.

– Все, как вы и просили, господин Фервайт, – сказал начальник гавани. – Прошу прощения, за три дня не управились, на день задержаться пришлось, но…

– Ничего страшного, – ответил Локк, передавая начальнику гавани кошель с деньгами. – Вот остаток условленной суммы и обещанное вознаграждение вашим людям.

– Премного благодарен, господин Фервайт, – с поклоном ответил начальник гавани, принимая увесистый кошелек.

«Ну вот, теперь у нас на восемьсот соларов меньше», – подумал Локк и спросил:

– А припасы?

– Все, как уговаривались. Провианта и воды на неделю. Вино, непромокаемые плащи и прочее на случай непогоды… Я лично все проверил.

– А ужин?

– Да-да, сейчас будет. Посыльного с минуты на минуту ждем. А, вот и он.

На берегу показался крошечный мальчуган с огромной корзиной в руках. Локк улыбнулся, вспомнив себя в детстве.

– Что ж, и правда, все, как уговаривались.

Мальчик подбежал к Жану и вручил ему корзину.

– Господин Фервайт, вы мне дайте знать, как в море выйти соберетесь, – попросил начальник гавани.

– Мы прямо сейчас и выходим, – сказал Локк. – А все остальное… пусть оно на берегу остается.

– Вам помощники нужны?

– Хотели третьего, да не судьба… – прошептал Локк и погромче добавил: – Нет, мы вдвоем справимся. – Он окинул взглядом яхту, ставшие знакомыми снасти и паруса, мачту, штурвал. – Мы вдвоем всегда справляемся.

За пять минут их пожитки перенесли из кареты на яхту. Вещей было мало – кое-какая одежда, холщовые рубахи и штаны, оружие, воровской инструмент.

Солнце клонилось к западному горизонту. Жан отвязал от причала швартовочный конец, а Локк, перепрыгнув через борт, опустил на ют развязанную котомку. Оттуда выбрался черный котенок, посмотрел на Локка, потянулся и, громко мурлыча, потерся пушистым боком о его сапог.

– Добро пожаловать в твой новый дом, Король. Ты здесь всему хозяин, – сказал Локк. – Но дружиться с тобой я все равно не собираюсь.

Встав на якорь в сотне ярдов от последнего маяка Вел-Вираццо, сияющего рубиновым светом, приятели приступили к обещанному Локком ужину.

Они поставили на юте небольшой столик, уселись друг против друга, скрестив ноги, и некоторое время старательно притворялись, что с наслаждением уплетают жареную курицу и свежий хлеб, маринованные акульи плавники, виноград и маслины. Король решил объявить войну столешнице и сменил праведный гнев на милость лишь после того, как Локк пожертвовал куриным крылышком.

Когда приятели опустошили бутылку сносного каморрского вина – белого, из тех, что сдабривает ужин, но не заставляет о нем забыть, – Локк швырнул ее за борт и откупорил вторую.

– Пора, – наконец сказал Жан.

Сияющий алый шар заходящего солнца покоился на правом борту яхты, окрашивая все вокруг – и высокий купол небес, и морские просторы – в цвет багряных лепестков розы, в цвет непросохших капель крови. Повсюду лишь тишь да гладь, ни волн, ни ветра, ни помех, ни срочных дел, ни замыслов, ни встреч…

Вздохнув, Локк вытащил из внутреннего кармана стеклянный фиал, наполненный прозрачной жидкостью, и опустил его на стол.

– Мы собирались его разделить на двоих, – сказал Локк.

– Собирались, – кивнул Жан. – Но не станем.

– Это еще почему?

– Потому что противоядие выпьешь ты, – объявил Жан, оперев ладони о столешницу. – Все до капли.

– Нет, – сказал Локк.

– У тебя нет выбора.

– Да кто ты такой мне приказывать?!

– На двоих делить его нельзя, – рассудительным тоном произнес Жан.

Локк сообразил, что приятель настроен решительно.

– Лучше, если один из нас уцелеет, чем обоим умирать медленной смертью, – продолжил Жан.

– Как по мне, так лучше рискнуть. Я против медленной смерти не возражаю, – сказал Локк.

– А я возражаю. Выпей, прошу тебя. Иначе…

– Что – иначе?

– Сам знаешь что, – сказал Жан. – Ты со мной не справишься. А вот я с тобой…

– Значит, ты…

– Предупреждаю: не хочешь по-доброму, силой заставлю. Выпей противоядие, кому говорят! О Многохитрый Страж, долго мне еще тебя уговаривать?!

– Не могу, – сказал Локк.

– Не вынуждай меня…

– Да ты не понял, – вздохнул Локк. – Я же сказал «не могу», а не «не буду».

– Что?

– Фиал я в лавке купил, в нем обычная вода… – Локк вытащил из кармана пустой фиал и положил его рядом с полным. – Я и сам удивился: ты столько лет меня знаешь, а все-таки позволил вина тебе налить.

– Каналья! – взревел Жан.

– Ага, – ухмыльнулся Локк. – Благородный Каналья.

– Сволочь ты! Гаденыш! – Жан вскочил, и Локк испуганно отшатнулся.

Жан схватил столик и швырнул его за борт; остатки ужина разлетелись по палубе.

– Как ты мог! Как ты мог, скотина?! Зачем ты это сделал?! Ради чего?

– А что, по-твоему, я могу смотреть, как ты подыхаешь? Не могу. И не упрашивай…

– Значит, ты за меня все решил?

– А ты собирался в меня противоядие насильно влить! – Локк встал, стряхнул с рубахи хлебные крошки и куриные кости. – Я же знал! Вот и решил первым успеть.

– Ага, и теперь я должен смотреть, как ты подыхаешь, да? Сначала она, теперь вот ты… Не надо мне таких одолжений!

Жан повалился на палубу, закрыл лицо ладонями и зарыдал. Локк опустился на колени, обнял его за плечи.

– Это мне одолжение… – сказал Локк. – Ты меня все время от смерти спасаешь – потому что ты болван, осел, придурок и вообще не понимаешь, что к чему. Можно, я тебя хоть один разочек спасу, а? Ты этого больше меня заслуживаешь.

– Не понимаю… Ничего не понимаю, – прошептал Жан. – Ну ты и стервец! Даже не знаю, что теперь с тобой делать – голову оторвать или расцеловать. Или и то и другое одновременно.

– Вот это и называется родственными отношениями, – сказал Локк.

– Но ты же умрешь… – прошептал Жан.

– Умру, конечно. Я б уже давно умер, если бы… Если бы не ты.

– У-у, как я все это ненавижу! – простонал Жан.

– И я тоже. Но что сделано, то сделано. Придется смириться.

«Я спокоен, – подумал Локк. – Наверное. Я спокоен».

– И что теперь?