Милена Оливсон - Резистент

– Так вы тоже сможете выходить за Стену?

– Формально – да. Но это не сравнить с настоящими разведками, – в голосе Олега нескрываемая зависть.

Я ищу глазами Алису, но в столовой ее определенно нет. Нет ее и в комнате, когда я возвращаюсь. Не так уж плохо, теперь эта комната почти моя личная. Скоро приходит Гарри. Его соседа тоже нет, и ему скучно сидеть одному. Я бы хотела отдохнуть, но не прогонять же Гарри, – так что слушаю его шутки. Он просит рассказать все о соседке.

– Ну… мрачная. Не знаю. А еще они с Адамом встречались.

Не стоило мне этого говорить. Алиса говорила мне об Адаме не по секрету, но – не люблю распространять слухи.

– Серьезно? Вот это уже интересно. Бедняга Адам! Дерьмово, наверное, жить со своей бывшей на одном этаже. К тому же, если найдешь новую девушку, старая ей тут же все про тебя выложит.

– Ты так переживаешь, будто уже успел бросить кого-то в Центре.

– Я, конечно, шустрый, но не настолько, – смеется Гарри. Звучит самодовольно, но мне нетрудно поверить, что на него вешаются девчонки. В моей школе такие парни всегда были в центре внимания – самоуверенные, шумные, любящие подшутить. Мне такие никогда не нравились: есть в них что-то жестокое. Обычно они не упускают случая поднять свою самооценку, унижая или высмеивая кого-то. Но Гарри не такой, я почти уверена, хотя и знакома с ним недавно. Мы даже успели немного подружиться, пока были здесь. А теперь, в одном отряде, общаться придется еще больше. В экспедициях мы вообще будем вместе круглыми сутками.

– Что ты думаешь об Адаме? – вдруг спрашивает Гарри.

– Ничего, – быстро говорю я. – В смысле, ничего особенного. Он довольно странный, вот и все.

– Странный? Как по мне, просто очень самодовольный тип. Видела, как он на всех новеньких смотрит? Словно он один тут все знает и умеет, а мы – слепые новорожденные котята. Посмотрел бы я на него самого, когда он только приехал в ЦИР.

Я не думала об Адаме с такой стороны.

– Знаешь, мне он поначалу казался совсем отстраненным, но потом я побывала у него в комнате и удивилась, как он живет. Он рисует целыми днями. Может, он просто интроверт, а не зазнайка? И он помог мне, взял в отряд и всегда рассказывает, что непонятно. Так что он хоть и странный, но, думаю, не плохой.

Мне кажется, Гарри не просто так невзлюбил Адама. Это что-то вроде соперничества. Гарри – сильный и хорошо соображает, привык везде быть лучшим, но Адам практически не обращает на него внимания.

– Может, и так. Но я бы предпочел ходить в разведку с Ником, а не с ним. Жаль, что Ник не захотел в отряд.

Я бы тоже хотела работать с Натой, но пришлось идти сюда. Теперь у меня все болит, а ведь завтра – новые тренировки. Сколько времени пройдет, пока нам позволят выйти за Стену? Медики учатся несколько лет, но они одновременно работают, так что к концу обучения все умеют и знают изнутри. А мы?

Вечер переходит в ночь, я уже укладываюсь спать, а Алисы все нет.

– Может, я останусь тут? – подает голос Гарри. Его уже разморило на кровати Алисы, как бы не уснул.

– Нет уж, вдруг она вернется посреди ночи и свернет головы нам обоим? Иди-ка в свою спальню. Давай, мне нужно переодеться.

– Какая стеснительная! – ухмыляется Гарри, вяло волочась к двери. – А ведь в походах придется переодеваться и даже купаться при парнях, не задумывалась?

– Ничего, будете глаза закрывать, – смеюсь я. – Доброй ночи!

– Сладких кошмаров, – доносится приглушенный голос Гарри из-за двери. Я тушу единственную лампочку и с головой прячусь под одеяло. Нужно выспаться.

Я вижу сон про высокую скалу, через которую мне предстоит перебраться. И нет ни веревки, ни уступов, – одна только гладкая, чуть влажная поверхность камня, скользящая под пальцами.

Просыпаюсь от шума за стеной. В комнате совсем темно, – значит, ночь поздняя. Кровать Алисы пуста. А в соседней комнате кто-то ругается, два голоса перебивают друг друга, один почти шепчет, а другой то и дело срывается на крик. Не люблю подслушивать. Но деться некуда.

– Может, еще обойдется, – шепчет девушка.

– Серьезно? Да они уже все решили. Он абсолютный Резистент, ты тоже. Собираешься спорить с решениями Центра?

– Но это личное дело, как они могут нас заставить? – кажется, девушка плачет.

– Так же, как заставляют меня от тебя отказаться.

Оба голоса не знакомы мне. И откуда там девушка? В такое время не принято ходить по чужим комнатам. И о чем они ведут речь? При чем здесь абсолютная Резистентность? Я прижимаюсь к холодной стене, чтобы лучше слышать.

– И ты откажешься?

– Нет.

– И что делать?

– А что ты предлагаешь? Мы можем только сбежать. Но как я вытащу тебя за Стену?

– Не получится… ты только навредишь себе. Мне-то они ничего не сделают. Не убьют уж точно.

Они не знают, что комнаты прослушиваются? Как они могут обсуждать побег? И главное – что именно заставляет их думать о нем?

Выхода нет. Встаю, обуваюсь и бегу в соседнюю комнату. Хоть бы там не было камер. Стучу; голоса тут же замолкают. Потом парень говорит:

– Входите.

Я заглядываю в комнату. Никакой девушки нет.

– Извини, что захожу в такое время. Услышала, что ты не спишь… я из тридцать первой комнаты.

Похоже, я застала его врасплох. Парень пялится на меня испуганными глазами. И только когда понимает, что я просто девчонка из соседней комнаты, говорит:

– Да, ты что-то хотела?

– Ты не знаешь, где моя соседка, Алиса?

– Конечно, она ведь на разведке со своим отрядом. Она не сказала? Вернутся они дня через три.

– О, спасибо. Я голову ломаю, где она, – отвечаю я, а сама знаками пытаюсь показать, что нужно вести себя тихо. Парень, кажется, понимает сразу. Он долго смотрит на меня, словно что-то оценивает, а потом говорит:

– Не переживай, здесь нет микрофонов. В твоей комнате тоже. Мы давно все сломали, а установить новые они не могут, – знают, что мы заметим.

Я выдыхаю.

– Вот как.

– Но спасибо за беспокойство. Ты много слышала из разговора?

– Достаточно, – признаюсь я. – Но я не собираюсь трепаться. Это ваши дела.

Откуда-то из-за шкафа вылезает девушка – невысокая, чуть полная, с огромными серыми глазами.

– Вы… можете объяснить, что здесь делают с абсолютными Резистентами? – решаюсь спросить я.

– Это все знают. Абсолютных никто не отпустит ни домой, ни за Стену, вообще никуда. Их держат тут, как в тюрьме. Они нужны Центру для продолжения рода.

На секунду замираю в недоумении.

– Чего?

– У обычного Резистента может родиться и не резистентный ребенок. Но если оба родителя – абсолютные, то и ребенок родится таким же. Они каждому абсолютному подбирают пару, чтоб были совместимы по всем параметрам. А потом заставляют пожениться.

– Ты абсолютная, – догадываюсь я, – а твой парень – нет.