Вячеслав Шалыгин - Исполняющий желания

– Черт! – Только теперь Колпаков сообразил, на что указывает молодой напарник. – Откуда он там?

– Его там нет, я проверил.

– В смысле.

– Есть еще одно видео. – Лейтенант остановил эту запись, вздохнул и вызвал на экран следующую. – Но я не уверен, что она вам понравится.

– Нажимай, – распорядился майор, а через несколько секунд вновь выругался.

– Согласен, – с прежней унылостью повторил Зябликов. – Куст подождал, когда все военные пробегут мимо, а затем последовал за ними.

– Куст, – прошептал Колпаков, наблюдая за тем, как шустрое растение удирает от ограбленного магазина. – Куст…

– Кажется, это черемуха, но я не уверен.

1934 год, Новосибирск. Из дневника Якова Бортникова.

В город я вернулся на следующий день, однако на службе появился тремя сутками позже – сказался больным.

Во-первых, мне требовалось время, чтобы прийти в себя и все обдумать. Во-вторых, я хотел найти подтверждение или опровержение слов Агафьи насчет нашего неоднозначного происхождения. Да и командировка моя формально еще не закончилась, поэтому беспокоить меня никто не стал.

Я получил время.

Но ни библиотека, ни городской архив, ни служебные документы – ничто не помогло мне установить истину. Как я ни бился, где бы ни искал, а возвращался к одному и тому же: подкинут к приюту в младенчестве, родители не установлены. И установить их теперь, учитывая, какие катаклизмы пришлось пережить нашей Родине, не представлялось возможным.

В общем, о своих предках я ничего не узнал.

Но «работа с документами» не прошла даром: я сумел по-новому взглянуть на Чинтамани и «Брегет» и стал учиться использовать их возможности.

Грандиозные возможности.

Камень, как выяснилось, мог не только указывать путь в Шамбалу. Когда он был при мне, я с легкостью выбирал из груды сведений самые важные, усилием воли воздействовал на чувства и эмоции людей, нежно заставляя их делать нужные мне вещи, видел скрытое от других и даже предугадывал ход событий.

Что же касается часов, то я очень долго не мог разобраться с ними, пока совершенно случайно, от скуки, не попытался прочесть затейливую вязь на крышке. До того момента она казалась мне заурядным узором, но однажды, открыв их, как должно, то есть резким щелчком, я продолжил вертеть их в руке и неожиданно попробовал «увидеть» текст в вязи.

И у меня получилось!

Замысловатый узор сложился в слова, и короткое послание привело меня к тайнику на берегу Оби, в котором я обнаружил эту тетрадь. Рукописную историю, которую мои предки пишут на протяжении веков и передают своим потомкам таким вот хитрым способом. Я прочитал ее всю, и теперь дополняю событиями, к которым причастен сам.

И хочу сказать, что мне была оказана великая честь – стать Хранителем Чинтамани!

Никто из моих предков не поднимался так высоко. Никто не мог похвастаться подобным достижением.

Можно, конечно, сказать, что я стал Хранителем случайно, но всем известно, что Книга Судеб пишется тщательно и случайностям на ее страницах нет места…

Впрочем, я отвлекся.

Чем больше я углублялся в тему, чем больше узнавал о Тайном Городе и населяющих его нелюдях, тем тревожнее мне становилось. Нет, я не боялся конкуренции, трудностей и чрезмерных нагрузок. Беспокоила меня лишь одна проблема – то, что Чинтамани становился позарез нужен всем, кто узнавал о его существовании, а мои эксперименты с ним могут привлечь внимание могущественных колдунов.

Мне требовалось надежное убежище, которое одновременно станет хранилищем для Чинтамани, и ответ нашелся быстро: театр! В то время я курировал по линии НКВД грандиозную стройку, возведение крупнейшего в Сибири храма искусств, и знал, что под будущим зданием закладываются несколько уровней мощного бункера. Дело оставалось за малым: на время внести в документацию изменения, заставив рабочих устроить дополнительные помещения под самым нижним уровнем, проделать замаскированный проход к ним, после чего вернуть документации исходный вид и сменить работавшую над моим личным «объектом» бригаду.

Я, разумеется, пошутил, сказав «дело за малым» – эта работа отняла все мои силы, – но главное – у меня получилось. Убежище было создано, и я поместил в него Сокровище, имея возможность навещать его в любое время дня и ночи.

В служебных заботах и опытах по совершенствованию колдовских способностей незаметно пролетели весна, лето и осень, нагрянула зима, и, как только я увидел снег, у меня почему-то защемило сердце.

Сквозь первую метель проступил образ Агафьи. Не той, которая отвратительная ведьма, а прекрасной женщины, что покорила мое сердце с первого взгляда. У меня были женщины: я регулярно спал с секретаршей и, что греха таить, женой соседа, инженера Тихомирова, поэтому твердо могу сказать, что образ Агафьи явился ко мне не от недостатка подобных отношений.

Нет.

Просто приворот оказался необычайно сильным, и прекрасный образ навсегда запал мне в душу. Иногда я вспоминал те дни, когда, как ни смешно это звучит, был счастлив, однако столь явственно и очевидно Агафья встала передо мной впервые.

Примерно минуту я упивался красотой возникшего образа, и лишь затем сообразил, что вижу знак.

И не ошибся.

Ровно через неделю, в ночь на субботу, Агафья появилась на пороге моей квартиры уже не в виде снежной фантазии, а живьем. В своем настоящем, то есть отвратительном облике.

Долго мозолить глаза не стала. Постучала, а когда я открыл, молча поставила на порог накрытую плотным платком корзину, развернулась и ушла. Ни здрасьте, ни начхать. Но это полбеды.

Я сначала не понял, в чем подвох, но когда заглянул в корзину – обомлел: в ней лежал месячный младенец!

Розовенький, крепенький, спящий бутуз… на какого черта он мне нужен?!

Я бросился догонять Агафью, однако тщетно – ведьма ушла порталом, а куда – пес знает. Ясно было одно: из той деревни, где мы познакомились, она наверняка уехала.

Гадина!

Я вернулся в квартиру, поставил корзину на стол и тщательно осмотрел спящего малыша. И сразу понял, что он – мой.

Хотите смейтесь, хотите нет, но отцы меня поймут: то чувство, когда смотришь на своего сына, ни с чем не спутать.

Я смотрел на него и счастливо улыбался.

Но при этом совершенно не понимал, что делать дальше?

Не в смысле, как менять пеленки и чем кормить, а в целом: как вписать младенца в свою биографию, не испортив репутации? Примирение и официальная женитьба на Агафье исключались полностью – связываться с непредсказуемой ведьмой я не собирался, так что решать судьбу сына мне предстояло в одиночку.

И решение пришло довольно быстро. Я оделся в форму, подхватил корзину и пешим ходом двинулся по заснеженному городу прямиком к родильному дому.