Сергей Недоруб - Севастопольский Дозор

– Вот, – устало произнесла Веда, продолжая обнимать полу-Иную. – Все кончилось. Боли нет. Боли нет…

Выдохнув, Елена рассыпалась на сотни оранжевых искорок, которые разлетелись в пространстве Сумрака. Тут же повернувшись ко мне, Веда быстрым движением швырнула мне в лицо сгусток холодного пламени, который в момент спалил наползающий на меня мох.

Фон Шелленберг отступил на шаг, огорченно посмотрел на пустующий постамент. В нашем мире на нем лежала Кристина. Здесь же не было и намека на ее появление. Не тогда, когда девочка лежала с амулетом Клумси под присмотром самого кота, который будет охранять ее сон лучше плюшевого мишки.

– Ну что же, – произнес фон Шелленберг. – Вы вынудили меня.

Его последующие движения оказались незаметны. Возможно, он их и не делал. Я лишь осознал, что мы с Ведой не можем пошевелиться.

Спокойным движением Максим достал из кармана рубашки гармошку. Поднес ее к губам и выдохнул. Никакого музыкального звука не последовало. Вместо этого гармошка вылетела, повисла в воздухе, и из нее полилась задорная речь:

– От имени Тьмы и Дневного Дозора я, Завулон, Высший Темный маг, предоставляю Максиму фон Шелленбергу, Высшему Инквизитору, право на повышение ранга на один уровень любому из девяти членов его команды, делегированной на поиск Дитя Баланса, при условии, что он или она проявит себя достойным оного. Тьма будет свидетелем моих слов.

Перехватив гармошку, фон Шелленберг пропустил через нее воздух другим способом, через вдох. Снова взлетев, она заговорила тихим голосом:

– От имени Света и Ночного Дозора я, Гесер…

– Сереж, нельзя дать ему закончить! – закричала Веда, пытаясь вырваться из невидимых пут. – Если мы будем равны, Кристина нас убьет!

Я слышал ее слова и понимал их, но ничего не мог сделать. Я не верил своим ушам.

– …Свет будет свидетелем моих слов, – закончила гармошка.

Взяв ее, фон Шелленберг переломил ее надвое, и половинки закружились, медленно поднимаясь вверх.

– Да будет так, – сказал фон Шелленберг и повернулся ко мне. – Я был к вам несправедлив, Сергей. Вы с честью вынесли все тяготы этого трудного дня. Вы достойны официально считаться магом первого уровня. Поздравляю вас. И прощайте, оба.

Я ничего не почувствовал. Лишь заметил, как Веда с ужасом в глазах принялась растворяться в Сумраке. Глядя на нее, я понял, что растворяюсь и сам.

Так вот как оно происходит…

– Ну уж нет, – послышался голос Лины Кравец, внезапно появившейся за спиной Веды. Она держала за руку Кристину – свежую и бодрую. На голове девочки сидели белые беспроводные наушники.

– Что? – вымолвил фон Шелленберг. Его руки задрожали, он отступил на шаг назад. И невидимые оковы исчезли с моих плеч.

Я подхватил Веду, надеясь, что не свалюсь сам. Нас обоих поддержали чьи-то крепкие руки. Обернувшись, мы увидели улыбающегося Евгения Морозко.

– Как?! – вскрикнул фон Шелленберг. – Что вы сделали?!

– Инициировали девочку, – ответила Лина. Против ее цветущего, юного щебетания не устояли бы никакие сумеречные монстры.

– Обратили к Свету, – добавил Морозко. Его голос звучал столь жизнеутверждающе, что мог раскрасить даже первый слой Сумрака.

– Но вы не должны были, – прошептал европеец. – Что… что вы наделали?

О его ногу потерлось что-то мохнатое. Вскричав от ужаса, фон Шелленберг обернулся. Огромный кот сидел, неодобрительно помахивая хвостом.

– Все кончено, Инквизитор, – сказал я. – Дневной Дозор! Выйти из Сумрака!

– Ночной Дозор! – звонко разнесся голос Веды, взявшей меня за руку. – Выйти из Сумрака!

Максим фон Шелленберг беспомощно посмотрел вокруг себя и бессильно опустил руки.

– Нет, – покачал он головой. – Я не выйду.

– Лучше пойти по-хорошему. – Я сделал шаг к нему, глядя как можно выразительнее. – Иначе мы применим силу.

– Пусть, – не стал возражать Высший и ударил Опиумом, распространив его вокруг себя.

Мастер ментальной магии знал, как использовать самые простые заклинания на полную катушку. В его исполнении, да еще рядом с Источником, Опиум должен был надолго обезвредить всех нас, невзирая на уровни Силы. Однако, разделившись на пять мишеней, заклинание утратило свою мощь.

Я лишь ощутил легкое головокружение. Веда, похоже, тоже. Лина покачнулась, но устояла. Морозко на миг зажмурился, и этим все ограничилось. Клумси свалился и пару секунд поперекатывался с одного бока на другой, затем снова вскочил на лапы, словно недоумевая, что такое с ним приключилось только что.

Кристина в защитных наушниках смотрела на нас без эмоций.

Фон Шелленберг снова собрался, глядя на нас. Было видно, что он не сдастся живым.

– Не нужно, – посоветовал я. – Есть другой выход.

– Боюсь, у вас всех не хватит сил, – с печалью сказал европеец. – Я не выйду из Сумрака.

Он был прав, и я это знал. И все же выхода из патовой ситуации не было. Низложенный Инквизитор не собирался возвращаться в наш мир, предпочитая умереть в бою. Вот только победить его мы не могли даже вместе.

Прозвучал дразнящий свист – половинки гармошки повисли между всеми нами.

– Да, маленький постскриптум, – сказала правая голосом Гесера. – Если для повышения уровня будет выбран Сергей Воробьев, то, полагаю, ему следует предоставить премию.

– Ты совершенно прав, мой старый враг, – закивала левая половинка. – Думаю, будет неплохо, если Темный маг первого уровня получит обратно в свое распоряжение, дайте подумать… треть всех прав на магические вмешательства, которые он столь усердно добывал для Дневного Дозора в годы своей работы.

– Отличная идея! – возопила правая половинка. – Только треть – не слишком ли мало? Как насчет, скажем, половины?

– Чудесная мысль! – ответила левая. – Ну, тогда уже для ровного счета пусть будут две трети. Две трети всех магических вмешательств мы подарим Сергею Воробьеву!

– Какой же это ровный счет, Завулон? Ты с дуба рухнул? Два не делится на три!

– Нацело не делится! А как дробь существует! Но раз ты так настаиваешь…

– Настаиваю!

– Хорошо!

– Решили!

Повернувшись ко мне, обе половинки гармошки синхронно сказали:

– Все права на магические вмешательства, заработанные Сергеем Воробьевым, мы дарим ему обратно! Изначальные Силы будут свидетелями наших слов!

Лина смотрела на части гармошки с изумленной улыбкой. На ее фоне искаженное лицо фон Шелленберга казалось посмертной маской.

В этот момент я действительно ощутил, что во мне что-то происходит. Будто десятки прав на вмешательства, заработанные мною за долгие годы, все это время находились в глубинах моего сознания, и сейчас внезапно пропал блок, перекрывающий к ним доступ. Не то чтобы я ощутил в себе новые магические возможности – скорее, меня переполняла эйфория от того, что теперь можно использовать старые, не оглядываясь на десятки Инквизиторов, следящих за тобой с трона Большого Брата.