Сергей Недоруб - Севастопольский Дозор

Между тем глаза европейца светились тем самым оторопелым неверием, которое можно встретить у побежденных телом, но не духом. До фон Шелленберга наконец стало доходить, как изощренно его обвели вокруг пальца. В тот момент я чувствовал примерно то же самое.

Вскинутая в мою сторону рука низложенного Инквизитора больше напоминала клешню сумеречной твари. Похоже, ментальный маг не забывал о более грубых методах ведения войны – с каждого из пяти пальцев сорвались Тройные Лезвия. Пятнадцать клинков полетели в меня, чтобы разбиться о Сферу Отрицания. Ее даже не пришлось накладывать – я просто подумал о ней, и она появилась. Забавно. Право автоматического вызова наиболее приоритетной защиты я получил шесть лет назад от Высшего китайского прорицателя во время прогулки по Шанхаю. Пришлось имитировать падение самолета ему на голову, чтобы он воспользовался этим охранным макросом и в смятении подарил мне аналогичное право взамен на сокрытие его ошибки, грозящей вечным позором. И сейчас я лишь использовал свое право по назначению.

Новый, усиленный Опиум начал расползаться внутри моей головы. Я лишь рассмеялся, телепортируясь за спину фон Шелленбергу и оставляя усыпляющее заклинание развеиваться на прежнем месте. Скачок за спину мне достался от Светлого перевертыша, неоправданно черпавшего Силу от людей. Не важно, что маг был тяжело ранен и Сила ему требовалась для выживания, – рядом проходил я и не видел причин, чтобы не привлечь стонущую пантеру к букве Договора.

Прессом я сбил фон Шелленберга с ног. Полетев вперед, Темный стукнулся головой о каменный постамент. Повернувшись в ярости, он пустил в мою команду файербол.

Мне не было нужды создавать защиту – девять лет назад я наблюдал вмешательство австралийского дозорного, стажировавшегося в Посаде. Он всего лишь чуточку превысил полномочия, закрыв учебный огненный шар Щитом Мага, вывернутым наизнанку и дополнительно удерживаемым «скрепами». Я помог сохранить его секрет – в обмен на посвящение в детали его создания. Теперь же мне понадобилось лишь вспомнить об увиденном, чтобы поймать файербол европейца в кокон и вернуть отправителю Прессом.

Интересно, сниженное время на сотворение заклинания – следствие моего повышения в магическом ранге или же очередной подарок от Великих?

Фон Шелленберг не стал ждать летящего в лицо пламени – вырвался на второй слой Сумрака. Шар разбился о постамент, на котором совсем недавно лежало Дитя Баланса.

Прыгнув на второй слой, я поймал бьющие ветра, закрутил в торнадо и пустил его к фон Шелленбергу – еще более дряхлому внешне, чем на первом слое, в порванной рубашке. То ли ближе к глубоким слоям он превратится в старца в рубище, то ли он в самом деле изорвал одежду за время боя.

И все же он нашел силы пустить в меня «фриз». Мне не пришлось даже шевелить в ответ пальцами – легкого движения бровью хватило, чтобы «осколок льда» разбил заклинание и полетел дальше, всего лишь незначительно уменьшившись в размерах.

Темный не стал уворачиваться – ушел глубже. На третий слой.

Момент истины.

Если раньше я не мог на втором слое найти свою тень, то сейчас я видел сразу несколько. Все были моими. Собрав их в кучу, я нырнул в них и оказался в измененном Таврическом Херсонесе.

Домов здесь не было – место оставалось руинами, зато какими! К каменным обломкам стен добавились еще более древние кучи булыжников. Местами из земли прорастали кварцевые шестиугольники, чуть дальше раскинулась песчаная дюна, а еще дальше над берестяным гнездом склонился огрубелый менгир. Похоже, на этой приморской территории отметились все существовавшие когда-либо цивилизации. Одному Сумраку известно, сколько живых созданий, Иных и простых, сложили здесь головы за «Херсонес наш».

Мой противник показался из-за каменной колонны. В обесцвеченном пространстве я выявил его не сразу. Фон Шелленберг стоял, разряжая в меня Доминанту. В исполнении Высшего ментального мага заклинание подчинения могло сделать много нехорошего, однако я все равно не купился – ограничился защитой от зондирования, внимательно глядя, что скрывал европеец за относительно слабой атакой.

Так и есть. «Плеть Шааба».

Огненный хлыст на третьем слое, казалось, достигал бушующих небес. Размах был столь же монументальным, сколь и медленным. Пустить в ответ «тайгу» оказалось намного быстрее.

Фон Шелленберг взвыл от боли, когда его окутала огненная сеть. Лишившись контроля, «плеть Шааба» раскрутилась над землей, задев пару колонн, где и повисла, чтобы с треском распасться на сумеречные атомы. Европеец пал на землю – «тайга» сворачивала его в кокон наподобие живой пеленки, пламенные жгуты стягивались в черные узлы, не желая останавливаться, явно стремясь разрезать свою жертву на квадратики. Уйти Инквизитору было некуда, кроме как на четвертый слой.

Лишившись добычи, сеть медленно поползла ко мне, теряя в интенсивности. Бесцветное пламя выглядело чужеродно.

– Гори, – сказал я, испепелив остатки сети. Закрыл глаза, закрылся ладонями от парящего облака, заменявшего в этом мире солнце. Сейчас облако не было видно – дикая пляска туч над местом Силы скрывала его, – но я знал, что оно где-то там, равнодушно смотрит на меня, и мои ладони отбрасывают тень на мое лицо…

На четвертом слое не было ветров, колонн и менгиров. Знакомая песчаная дюна разрослась до обозримых пределов. Здесь было тепло, но уюта в этом тепле было не больше, чем в недрах высохшего парового механизма. Верилось, что когда-то это место именно так и выглядело.

Изможденный фон Шелленберг сидел на песке, не пытаясь даже подняться. На продолжение боя у него тем более никаких сил не оставалось. Я и сам чувствовал, что мой лимит почти исчерпан.

– Я не вернусь, – сказал он. – Мне больше некуда идти.

– Есть та, кто тебя любит и ждет, – ответил я. – Не бойся. Я помогу.

Поведя пальцами в воздухе, я сотворил обилие ледяных песчинок, вливая в них «осколок льда». Усиленный во сто, в тысячу крат, способный остановить жизнь даже в маге вне категорий.

Песчинки закружились, принимая форму бокала для шампанского. Фон Шелленберг смотрел на него с жадностью.

– Ты должен был выпить тот кубок, – сказал я, отправляя ему сотворенный напиток. – Это твой шанс.

– Спасибо, – сказал фон Шелленберг, беря подношение.

– Отправляйся к ней.

Посмотрев мне в глаза, Высший кивнул. И отпил из кубка.

Он начал медленно оседать. Морщины на лице исчезли, на миг проявился некогда симпатичный облик, который он имел, видимо, до прихода в Инквизицию или вовсе до инициации. Кубок выпал из его руки и исчез.

Максим фон Шелленберг застыл на земле, превращаясь в быстро таящую глыбу льда. Вскоре небольшое озеро, которым он стал, просочилось куда-то вниз, в недра древнего города, оставив лишь тлеющую одежду. Да и ту быстро поглотили всепожирающие пески.