Олег Бондарев - Жажда

– Гм…

– Ты всё понял?

– Что?! – От неожиданности Терс едва не подпрыгнул и резко обернулся, готовый к любым неприятностям. Даже к той, которая сейчас стояла в шаге от убийцы. – Как ты здесь оказался?

– А где я ещё должен был оказаться? – сварливо поинтересовался шас. – На другом конце Земли?

– Ты должен был запереться в ломбарде, как я велел.

– Ты не забыл, что это мой город?

Несколько секунд хван смотрел на Магара, вспомнил поговорку навов о том, что пререкаться с носатыми торговцами можно бесконечно, и вздохнул:

– Как ты сюда добрался?

– Испуганно, – не стал скрывать Томба. – У меня ведь нет ни оружия, ни навыков убийцы…

– Кстати, о навыках, – перебил собеседника хван. – У тебя нет желания кого-нибудь пришить?

– Например, тебя?

– Например, меня.

– Я – шас, – напомнил Томба. – Я никогда не испытывал и никогда не испытаю желания убивать.

– Уверен? – прищурился Терс.

– А почему ты спрашиваешь? – насторожился Магар.

– Да просто так… – протянул четырёхрукий, раздумывая, стоит ли рассказывать торговцу об охватившей город эпидемии ненависти.

Однако выяснилось, что Томба в курсе происходящего.

– Ты решил, что раз челы гробят друг друга, то и я должен? – хмыкнул шас.

– Что у тебя в сумке? – поинтересовался в ответ хван.

– Дорогостоящий артефакт.

– Разумеется, дорогостоящий. Дешёвых у тебя отродясь не водилось.

– На этот раз – действительно дорогостоящий, – веско произнёс Магар. – Как часы.

Он поставил сумку на землю, расстегнул молнию и продемонстрировал четырёхрукому невзрачный чёрный молот, на рабочем теле которого стояло маленькое клеймо: грызущая орехи белка.

– Что это? – негромко спросил Терс.

– «Камнебой», – улыбнулся шас, с уважением разглядывая молот. – Гарантированно уничтожает любой артефакт, созданный на основе камня.

– Откуда?

– Его создали навы по заказу моего деда. – Томба вздохнул. – Видишь ли, Терс, когда мой умный дедушка впервые услышал о возможности… Точнее, о легенде о Чёрном Камне… Короче, я хочу рассказать…

– Пропустим лирику, Магар, времени мало. – Хван хорошо знал о невероятной предусмотрительности шасов и совсем не удивился наличию у Томбы требуемого артефакта. Который наверняка, как положено по инструкции, каждые десять лет проходил плановую проверку. – Что нужно сделать этим молотком?

– Ударить в обелиск.

– Ерунда какая, – поморщился Терс. – А в чём подвох?

– Предварительно нужно смочить молот кровью жреца.

– Хорошо, – помолчав, произнёс хван. – Одним выстрелом двух зайцев. Слушай, что ты должен будешь сделать…

– Их тысячи, – прошептал совершенно счастливый Корнюшин. – Тысячи!

И каждый готов и умереть, и убить.

Каждый!

«КамАЗ» медленно, не быстрее пешехода, подкатывал к Зелёному острову, а за ним тянулись ростовчане. Жаждущие. В буквальном смысле жаждущие смерти, а принести её или принять – не важно.

Сейчас им было всё равно.

– Всё зависит от того, что я им прикажу…

Чувство власти поглощало даже сильнее, чем Жажда.

Пьянило настолько, что в нескольких случаях Жрец сам, без подсказки Камня, приказывал Слугам подать жертву и разил её ножом, наслаждаясь не кровью, нет – покорностью.

Готовность безропотно умереть под его ножом приводила Корнюшина в экстаз так же, как смерть и кровь жертв радостно возбуждали его помощников.

– Выбери меня!

– Жрец, возьми меня!

– Убей меня!

Гул, издаваемый морем людей, был несколько однообразен, но приятен. Гул показывал, что всё идёт как надо и эти животные будут превосходно подготовлены к главному Ритуалу. К кровавому цунами, которое очень скоро накроет и остров, и город, а затем, набрав ещё больше силы – в тысячи и тысячи раз больше, чем имеется сейчас, – покатится по планете, наделяя Жаждой всех и каждого.

Жаждой, её утолением и наслаждением от её утоления…

И снова – Жаждой.

Корнюшин улыбнулся.

«КамАЗ» медленно въехал на полянку и остановился, постепенно окружаемый напирающими челами. Некоторые прошли через сделанный грузовиком проход, но многие бесстрашно вломились в колючий терновник, продрались сквозь него, не обращая внимания на полученные раны, и окровавленные, но счастливые, встали вокруг Ритуального Круга.

Жертвоприношения прекратились.

Гул тоже стих – горожане жадно смотрели на обелиск, ожидая, что будет дальше, но объяснять им, жалким животным, Корнюшин ничего не стал. Объясняют достойным, а их удел – убивать, умирать и поклоняться.

Поэтому Жрец молчал.

Дождался полной тишины и с плавной неспешностью поднял правую руку. Гигантский обелиск медленно приподнялся над кузовом. Челы ахнули.

– Склонитесь! – прогремел Корнюшин.

И вновь улыбнулся, разглядывая падающих на колени челов.

Жаждущих…

Ещё живых…

Повинуясь его руке, Чёрный Камень подплыл к центру Круга и стал медленно опускаться на своё законное место. Челы с благоговением наблюдали за перемещением огромного обелиска.

– Сегодня – день нашей Жажды! – поднатужившись, объявил Корнюшин. – Сегодня мы утолим её! Сегодня мы заставим весь мир…

Закончить Жрец не успел.

Камень, только что с достоинством опускавшийся на своё многовековое место, неожиданно дёрнулся вверх, затем пошёл в сторону и резко завалился на толпу завопивших горожан.

И лишь после этого присутствующие услышали грохот взрыва.

Обелиск не пострадал – что ему взрыв? Сорвался с невидимой привязи, за которую Корнюшин вёл его к месту, завалился, накрыв нескольких «счастливчиков», и замер.

Два центнера пластиковой взрывчатки, которую шас с помощью магии выкрал с ближайшего военного склада, сумели только чуть переместить Камень.

Зато ударная волна получилась на славу: мощной и стремительной. Собравшуюся на поляне толпу разметало, как будто в центре Ритуального Круга заработал невидимый миксер. «КамАЗ» зашатался, но устоял, а вот Жрец и Слуги вылетели из кузова, оказавшись по уши в грязи.

Жаждущие обернулись пострадавшими.

Удар оказался настолько силён, что сорвал с землянки крышу и перемешал собравшихся друг с другом и с влажной землёй. Ломая рёбра и конечности. Вызывая вопли, стоны и плач. Крики о помощи и страх внутри.

Среди возникшего бедлама никто не обратил внимания на выскочившего из землянки человека в элегантном костюме и щегольском пальто.

И с чёрным молотом в правой руке.

У него не было права на ошибку, но он и не собирался её совершать. Он шёл один против огромного количества челов, пусть оглушённых и растерянных, но всё равно опасных – и это его не смущало. Он знал, что не может отступить, потому что обязан предупредить всемирную катастрофу, и не тратил попусту время.