Том Поллок - Сын города

На противоположной стороне пустыря снова вспыхнул свет. Пока он горел, что-то блеснуло у Кары под ногой, и она сдавленно вскрикнула.

– Что там?! – заорал мистер Брэдли.

Когда свет снова мигнул, Кара указала вниз. Отрубленная рука вцепилась в груду досок, бывших раньше ступеньками моста. Мужчина рухнул на колени и потянулся к ней.

– О Боже, о боже… – его голос дрогнул, а потом в нем послышалось облегчение. – Парва, все в порядке… – и он поднял руку. – Посмотри, Парва, она не настоящая… Ой! Она стеклянная, она сделана из стекла!

Рука была безупречной: кости, мышцы, даже поры кожи, все было сделано из гладкого стекла, а тонкие нити тускло-серого металла пронизали ее вместо вен и артерий.

На другой стороне пустыря снова вспыхнул и потух свет. Мистер Брэдли все стоял, дивясь стеклянной рукой, но Кара, обойдя его, направилась к источнику света. Тихий хрипящий звук прорезал темноту: прерывающееся слабое дыхание, Кара почувствовала, как ее сердце затрепетало.

Свет вновь зажегся, и Кара наконец ясно увидела его источник. Она бросилась бежать, опустившись на колени рядом с ним.

Стеклянная женщина повернула голову с широко распахнутыми глазами, как будто почувствовала приближение Кары, но не могла ее увидеть. Руки и ноги оканчивались обрубками, рваными огрызками, присыпанными сверкающей пылью, как будто конечности были раздроблены в порошок. Кара видела легкие сквозь прозрачную кожу. Каждый раз, когда женщина вдыхала, легкие сжимались и стеклянное сердце билось, и с каждым его ударом провода, проходящие сквозь нее, зажигались.

– Все хорошо, – сама того не осознавая прошептала Кара. Хотя ничего явно не было хорошо, девушка не знала, что еще сказать. Она ворковала, словно с ребенком, осторожно приподнимая голову разбитой женщины и подхватывая ее свободной рукой. Она была гладкой и тяжелой, и быстро отдавала свое тепло в воздух.

– Мы здесь, мы тебе поможем, – мягко проговорила Кара, хотя не имела ни малейшего представления, чем тут можно помочь.

Внезапно женщина с усилием села и открыла рот, так широко, что Кара увидела ее светящиеся миндалины. Ее глаза выкатились, словно она кричала. Женщина не издавала ни звука, лишь ярко, ослепляя Кару, вспыхивала.

Мир растворился в крупнозернистой тьме. Кара нащупала женщину, и что-то зацепило ее палец. Девушка почувствовала кровь, услышала звон падающей женщины, и ее собственное дыхание перехватило.

– Парва! – выкрикнул мистер Брэдли.

Кара, спотыкаясь в темноте, бросилась на его голос, вопя снова и снова:

– Мистер Би! Мистер Би! – ее голос звучал тонко и безумно.

– Парва! – он был близко; она слышала его тяжелое дыхание в ночи. – Парва, моя нога…

Она была уже достаточно близко, чтобы различить его, лежащего вниз лицом на асфальте. Вокруг лодыжки отца Бет обмотался тугой жгут из колючей проволоки, тянущейся от распростертого мужчины и исчезающей в черной пасти ближайшей ливневой канализации. Кара присела и дернула проволоку, но та слишком плотно прилегала к ноге; пальцы девушки снова закровоточили.

Внезапно мистер Брэдли дернулся, и проволока потянула его ногами вперед по тротуару. Заскользив по земле, он закричал от боли, извиваясь и пытаясь зацепиться за асфальт. Кара заозиралась вокруг, ища что-нибудь, чем она могла бы его освободить. Она бессмысленно похлопала себя по одежде, будто надеялась обнаружить в карманах пару кусачек.

– Держитесь, м-мистер Би, просто, просто держитесь; я…

Подобно мгновенно наступившему рассвету, развеяв темноту, вспыхнул оранжевый свет. Кара изумленно уставилась на него, когда он пронесся через сломанный мост и, подойдя ближе, принял человеческую форму. Девушка кинулась в сторону, когда фигура спрыгнула с моста и мягко приземлилась на бетон. Эта была другая женщина, вроде первой, но не точно такая же – возможно сестра – и она горела более сильным внутренним огнем. Женщина протянула руку к мистеру Брэдли и сложила светящиеся пальцы в не допускающем сомнений движении.

С тошнотворным, вязким звуком натяжение колючей проволоки ослабло, посверкивая в свете женщины. Проволочные витки дрогнули, словно схватившись с невидимым магнитным полем. Стеклянная женщина изогнула пальцы, будто когти, и с усилием отклонилась назад. Завитки колючей проволоки нехотя выползли из ливневой канализации: ярд за ярдом, блестя дюймовыми колючками.

Голова женщины склонилась, рука простерлась, будто в молитве. Она оседала, стеклянные колени тряслись от напряжения.

Один моток проволочного существа потянулся на земле – извиваясь и расстроенно лязгая, он бился в тяжелом воздухе.

Сияющая женщина упала на одно колено. Стекло звякнуло о тротуар словно колокольчик.

Колючая проволока коснулась земли…

И внезапно чудовище вышло из-под власти стеклянной женщины, с бешеной скоростью набрасываясь на нее. Колючки ударили в стекло с омерзительным хрустом, и женщина, мигнув оранжевым светом, отшатнулась. Проволока расплылась и заизвивалась в воздухе, как металлическое облако, привязанное к земле. Завитки согнулись в крючки и с неимоверной скоростью устремились, но не к стеклянной женщине, а к Каре.

У девушки не было времени убраться с их пути.

Металл завихрился вокруг нее, цепляясь за волосы. Кара едва дышала, пойманная в проволочный водоворот. Вихрящиеся кольца затягивались вокруг нее, заключая во вращающийся кокон. Просветы закрывались, застилая свет стеклянной женщины. Кара втянула живот и зажмурилась, готовясь к тому, что колючки вот-вот вопьются.

Тишина. Она больше ничего не слышала и не видела, только чувствовала кончики колючек на веках. Те были осторожны, словно слепой человек, изучающий новое лицо. Щекотали ее. Затем булавки закололи все тело, прощупывая: под руками, вдоль задней части шеи, между бедер, между пальцев. Кара чувствовала, как вонзаются шипы.

Ей хотелось кричать, но она не могла набрать в грудь воздуха.

Прошла секунда. Другая. Кара все не решалась открыть глаза, но проблеск мысли заполнил всю ее голову: «Я жива». И только теперь девушка осознала, что не ожидала остаться в живых. По ее телу разливалось тепло – мокрое, липкое тепло. «У меня течет кровь, – сказала она самой себе, стараясь рассуждать, как врач, – но не слишком сильно. Я жива». Проволочные шипы оставались в ней, затыкая нанесенные ими раны.

Боль прокатывалась по коже, как огонь, но по сравнению с тем, что она осталась жива, это была ерунда.

Что-то, словно холодные тонкие пальцы, ткнуло ее в глаза, поддевая ресницы, и они рефлекторно открылись.

Мистер Брэдли уставился на девушку, его лицо вытянулось от ужаса. Она смогла увидеть его, потому что стеклянная женщина по-прежнему стояла рядом на коленях, пылая.