Холли Блэк - Самая темная чаща

– Чудовище! – ответила Леони. В ярком дневном свете Хэйзел заметила, как растекся ее макияж – она явно плакала.

– Произошла утечка газа, – пояснил врач немного озадаченно и встревоженно. – Вы могли надышаться…

Не утруждая себя ответом, Леони закатила глаза и пошла дальше; Картер нес стул с Молли. Бен взбежал вверх по лестнице и обнял Хэйзел. Она обняла его в ответ, по-прежнему стискивая половинки ножниц в руках – они прижались к его спине.

– Совсем с ума сошла? – прошептал он, уткнувшись ей в волосы.

Она посмотрела мимо брата: Джек сидел на капоте машины Бена, наблюдая за ними своими серебристыми глазами. Я трижды предостерегу вас – это все, что мне дозволено . Знал ли он обо всем этом, но просто не мог рассказать?

– Я же сумасшедшая, – прошептала она в ответ.

Весьма внимательный волонтер из бригады скорой помощи осмотрел Хэйзел и отпустил девушку домой, велев без промедлений обратиться в больницу, если она почувствует даже малейшее головокружение.

Бен ждал сестру у машины, тихо переговариваясь с Леони. Хэйзел пошла было к нему, но тут Джек поймал ее за руку. Когда девушка испуганно обернулась, его пристальный взгляд заставил ее смутиться.

– Полагаю, встреча на площадке отменяется, – сказал он.

– Только не говори, что передумал брать меня с собой, – отрезала Хэйзел. – Не после того, что сейчас произошло.

Она пыталась сдержать дрожь в голосе, но не сильно в этом преуспела.

Джек покачал головой. Синяк на его щеке выглядел ужасно: отек увеличился, кожа вокруг глаза стала виноградно-фиолетовой.

– Приходи к моему дому на закате, только не заходи внутрь, хорошо? Я улизну и встречу тебя на заднем дворе. Пойдем оттуда.

– Хорошо, – кивнула Хэйзел, удивленная и успокоенная, что не пришлось спорить, но все же немного напуганная. – А что мне надеть?

В глазах Джека зажглось лукавство. Первый раз за день его что-то развеселило:

– Все, что захочешь. Или вообще ничего.

По дороге домой Хэйзел рассказала Бену про чудовище, очертания которого увидела через стекло, и про виноградные лозы и мох, расползающиеся по школе. В ответ он рассказал, как Джек вытолкал его из школы, как только все это началось. Джек собирался вернуться за Хэйзел и Картером, но несколько учителей его остановили и запретили заходить внутрь. Более того, они недвусмысленно дали понять, что считают, будто это он во всем виноват.

– Это должно прекратиться, – со вздохом сказал Бен. – Они должны понять, что Джек не имеет к этому никакого отношения. Мы все его хорошо знаем.

Хэйзел кивнула. Но она помнила, как шарахались от него утром; помнила свежий синяк на его щеке и историю, которую рассказала Леони после стольких лет молчания. Сколько людей хранили похожие истории? Сколько учеников видели, как он приподнимал маску, и не могли об этом забыть?

– И мы с тобой так и не поговорили, – напомнил Бен, паркуя машину перед домом. – О Северине и той ночи, когда он освободился.

Хэйзел кивнула, хотя надеялась избежать разговора до тех пор, пока не вернется с пира.

Мама сидела за кухонным столом и курила. Хэйзел уже много лет не видела ее с сигаретой. Когда они вошли, мама положила окурок на край тарелки и рывком встала.

– Что с вами такое? Не подходите к телефонам! Я чуть с ума не сошла, пока обзванивала всех подряд, чтобы узнать, что происходит. Мне позвонили из школы, но толком не объяснили, в чем дело. А теперь еще комендантский час ввели. Возможно, нам стоит поехать к папе и какое-то время пожить в городе…

– Комендантский час? – переспросил Бен.

– По телевизору был экстренный выпуск новостей, – сказала мама, махнув в сторону «ящика». – Никто не должен выходить из дома без крайней необходимости. А сегодня категорически запрещается покидать дом после шести.

– И какую объявили причину? – поинтересовалась Хэйзел.

– Штормовое предупреждение, – ответила мама, приподнимая брови. – Что там на самом деле произошло?

– Штормовое предупреждение, – пробормотала Хэйзел и побежала вверх по лестнице, перепрыгивая две ступеньки за раз.

Оказавшись в своей комнате, она тут же устремилась к шкафу. Множество старомодных платьев, пара изношенных джинсов и дырявые свитера; что-то висит на плечиках, что-то валяется кучей на полу, закрывая еще одну кучу – обувную. Казалось, тут не было ничего подходящего для волшебного пира. Ничего, что убедило бы Народец с ней считаться.

Кроме того, в новостях обещали бурю.

Джек просил прийти на закате, но к тому времени, когда Хэйзел добралась до места, уже почти совсем стемнело. Девушка вышла из дома, как только выбрала наряд, тихо и спокойно выскользнув прямо через парадную дверь, – так что мама с братом, сидящие в гостиной, ничего не заметили. На кровати она оставила мобильник и записку, чтобы Бен не смог с ней связаться, но и не слишком беспокоился. Она вернется на рассвете и тогда – только тогда – все ему расскажет.

Джек ждал ее на заднем дворе, бросая мячик золотистому ретриверу по кличке Печенька. Свет с крыльца озарял узкую полоску травы, по которой они бегали. В ту минуту Джек казался совершенно обычным парнем – если не обращать внимания на заостренные уши. Если не верить историям. Иначе он выглядел устрашающе: как некто, разыгрывающий из себя человека. Когда Хэйзел подошла ближе, собака залилась лаем.

– Пора домой, приятель, – сказал Джек Печеньке, бросив взгляд в сторону леса. Неужели он увидел ее в темноте, удивилась Хэйзел.

Девушка ждала, жалея, что не захватила куртку: осенний воздух стал холоднее, как только последняя вспышка оранжевого света на горизонте ознаменовала наступление ночи. Чтобы хоть как-то отвлечься, Хэйзел принялась собирать каштаны, вытаскивая их из колючих шкурок. Было немного больно, когда скорлупки попадали под ногти, зато очень приятно чувствовать, как они распадаются в руках.

Девушке показалось, что она простояла на краю леса целую вечность, хотя на самом деле прошло минут пятнадцать, пока окно на втором этаже не открылось, и Джек не вылез на крышу.

В гостиной работал телевизор – Хэйзел видела вспышки света. Миссис и мистер Гордон сидели в креслах друг напротив друга. У него на коленях стоял ноутбук, в бледном сиянии которого тени снаружи казались еще глубже.

Джек шагнул с крыши на ветку дерева, немного прошел по ней боком и спрыгнул на землю. Хэйзел приготовилась услышать шум, на который родители повернут головы, а Печенька снова залает, но парень приземлился совершенно беззвучно. Когда он соскочил с ветки, только листья зашелестели, будто потревоженные ветром.

Хэйзел встретила его на краю леса – слегка дрожащая, но храбрящаяся.