Холли Блэк - Самая темная чаща

– Я не уверен. Просто держись поближе, – посоветовал Джек, и колючая плеть за его спиной сжалась в спираль.

Они поднялись по крутому склону, идя вплотную друг за другом, чтобы шиповник пропустил девушку: ее рука – на его спине.

Перешагнув через ступеньки, Джек трижды топнул по порогу у арки и сказал:

– Лорды и леди в мире невесомом, лорды и леди во всем зеленом, трижды я топнул по земле, холм мой родной, дай пройти мне.

От этих слов по спине Хэйзел пробежал холодок. Стихотворение напоминало то, что они распевали детьми, когда играли в лесу, но казалось гораздо более древним – кто же его сочинил?

– Так просто? – спросила она.

– Так просто, – он широко улыбнулся, словно пытаясь ее подбодрить. – Твоя очередь.

Затем, шагнув через арку, Джек позволил себе упасть.

Хэйзел даже вскрикнуть не успела. Она бросилась вперед, беспокоясь, все ли с ним в порядке, но его там не было. Как сквозь землю провалился. Она увидела лишь остальную часть холма, старинный фундамент и серебристый ковер высокой травы. Не представляя, что делать, девушка прыгнула через арку, надеясь, что она пропустит и ее.

Хэйзел приземлилась на траву, потеряла равновесие и с размаху упала на колени. Ежевика порвала джинсы и бархатный топ. Девушка не перенеслась в другой мир, а осталась точно там же, где и раньше. Одна.

Ветер закачал шиповник, принеся звонкий смех.

– Джек! – закричала девушка. – Джек !

Ночь поглотила ее голос.

«Так просто», – сказал Джек. Но колючки перед ней не расступались, да и стихотворение вряд ли сработает – слова ведь не подходят. Холм не был ей родным. Она не принадлежала к Народцу и не обладала никакой магией. Это что, испытание? Встав, Хэйзел снова поднялась по лестнице. Девушка не дружила с рифмой, но, может быть, если немного изменить стихотворение, холм откроется и для нее? Эта магия была пугающей. Трижды топнув, она набрала полную грудь воздуха.

– Лорды и леди в мире невесомом, лорды и леди во всем зеленом, трижды я топнула по земле… – Хэйзел заколебалась, а потом назвала единственную причину, по которой, как она думала, Народец мог позволить ей побывать на своем пиру: – Повеселиться охота и мне.

Крепко зажмурившись, девушка шагнула через арку. Она упала, как и раньше, но на этот раз провалилась сквозь траву. Хэйзел отчаянно забарахталась. Ноздри заполнил насыщенный запах сырой земли, а ногти принялись царапать крошечные камни и сорняки, пытаясь за них зацепиться. Хэйзел сделала последний судорожный вдох, и ее накрыла тьма.

С губ сорвался непроизвольный крик. Желудок сжался. Девушка перевернулась в воздухе; мир под ней казался расплывчатой мешаниной безумных картинок и звуков. Внезапно она зависла, пойманная сетью длинных бледных мохнатых корней. Под ней, в свете крошечных блуждающих огней и мерцающих костров, шел пир. Там были площадки для танцев, банкетные столы и феи – в мехах, доспехах и великолепных одеяниях. Некоторые смотрели вверх, показывая на нее и смеясь, но большинство даже не заметили, что над ними, подобно живой люстре, висит девушка. А потом Хэйзел увидела стоящий на огромных серых плитах трон, устланный шкурами и словно высеченный из цельного камня. На нем восседал мужчина в доспехах. Паж ему что-то шепнул, и тот повернулся к Хэйзел. Улыбкой он ее не удостоил.

Девушка предстала при дворе Ольхового короля в полнолуние. Наверное, она не смогла бы сделать ничего более безрассудного, даже если бы захотела.

Хэйзел оттолкнулась ногами, чтобы опереться о корни и, возможно, начать карабкаться вверх. Но как только сделала это, корни ее отпустили. Хэйзел снова упала – на этот раз сильно ударившись о землю.

Пару мгновений девушка просто щурилась на сводчатый потолок. Затем она осмелилась встать на колени, и чья-то рука помогла ей подняться.

– Спасибо, – по привычке пробормотала Хэйзел.

И только потом осознала свою ошибку. Никогда не благодарить .

Перед ней стояло черноглазое чудовище с выражением явного отвращения на лице. Тусклый мех, росший от острого носа и выступающих скул до гребня на макушке, ниспадал на плечи и брюхо существа. На нем был только неровный кусок кожи, обмотанный вокруг пояса. Чудовище отпустило девушку с таким видом, будто прикоснулось к чему-то мерзкому, и, размашисто шагая, удалилось. Хэйзел ошеломленно заморгала ему вслед.

– Извините, – пробормотала она, не представляя, станет от этого лучше или хуже.

Пир не походил ни на что, что она воображала раньше – даже когда мечтала о рогатом мальчике. И был совсем не таким, как рассказывали в городе. В воздухе болезненно сладко звенела музыка. Хэйзел стояла, задыхаясь и пошатываясь. Существа кружились на земляном полу: некоторые с подвижным, текучим изяществом, другие с громким топотом. Крошечные феи, трепеща истрепанными крылышками, порхали вокруг и скалили на Хэйзел зубы. Низкорослые создания в болотно-коричневых одеждах и с волосами, торчащими, словно пестики цветов, играли в кости и залпом пили из дутых стеклянных бокалов и деревянных чашек. Высокие существа, будто светясь изнутри, кружились в платьях из листьев, причудливых корсетах из коры и тонких серебряных кольчугах.

Другие феи, гораздо меньше походившие на людей, бродили по залу на ногах-ходулях или мелькали под потолком; лица их походили на корявые сучки.

Они были одновременно и красивыми, и ужасающими. Все без исключения. Среди них, не обращая внимания на опасность, ходили люди, которых Хэйзел узнала. Жители Фэйрфолда. Мисс Дональдсон, воспитательница детского сада, босиком танцевала с соволицым существом. Улыбающийся Ник – длинноволосый парень, который подрабатывал заточкой ножей, ходя от двора к двору, – шатался посреди толпы, а за его спиной развевались черные шелковые шарфы. Рядом с ним крутился другой парень, имени которого Хэйзел не знала, но встречала его прежде. Он работал в городском универмаге – в основном расставлял товары по полкам. Однажды девушка видела, как он жонглировал яблоками в овощном ряду. Людей было немного, но Хэйзел то и дело узнавала человеческую одежду, даже если не могла различить лиц в толпе.

Хотя действительно ли они были людьми? Или феями, живущими среди них в чужом обличье? Если же они все-таки были людьми, понимали ли, где находятся, или просыпались с грязными ногами, как Хэйзел, и потом не могли вспомнить, где провели ночь?

Девушка узнала не только некоторых людей, но и одно существо. В углу сидел заросший шерстью огр по имени Пугало и жевал золотистых жуков. Она знала о нем: была наслышана о его любви к человеческой плоти и даже вычислила, где может находиться его логово, когда была маленькой девочкой с большим острым мечом. Пугало кровожадно оскалился, глянув в сторону Хэйзел, словно тоже ее признал.