Карина Шаинян - Цветной Дозор

«Охраняют, – мрачно думала Настя. – Присматривают. Как же выбраться?» Илья все-таки завелся, заговорил раздражающе громко, и Темный в ответ тоже невольно повысил тон. Невнятный бубнеж, в котором различались лишь отдельные слова, стал членораздельным, и Настя невольно прислушалась.

– Вот вы обвиняете нас в эгоизме и жестокости, – говорил Сиримаво, – а сами собирались использовать девочку, едва способную войти в Сумрак.

– Если она не способна войти в Сумрак – зачем вы просматриваете первый слой? – насмешливо парировал Илья.

– Мало ли… это ведь у вашего сотрудника малолетний мальчишка сбежал сквозь Сумрак прямо в лапы вампирше?

– Интересуетесь чужими делами?

– Перенимаем опыт.

– Тогда вы знаете, что мальчишка был искусственно накачан Силой. Да стоит девчонке войти в первый слой – и она тут же рухнет в кому…

Настя тихо фыркнула. Сумрак ее выматывал, это правда, но не настолько, чтобы довести до комы – и даже до обморока. Тут Илья преувеличивал. И почему он так неестественно громко говорит? Да еще слои какие-то… Темный что-то пробурчал, и Илья сбавил обороты:

– Впрочем, вы, конечно, правы, наблюдение первого слоя не помешает.

Настя резко села на кровати. Молодец, с третьего раза дошло. Иные следят за домом в реальности и в первом слое Сумрака. Но есть, например, еще и второй…

Закатный свет жарко бил в спину, на коленях плескалась лиловая тень. Настя впилась в нее взглядом – и тень выцвела, превратилась в темно-серое пятно. Резко похолодало, и руки Насти покрылись мурашками. Москитная сетка исчезла. Орнамент, покрывающий балки, обратился путаницей слабо светящихся линий. В углах хижины повисли бороды синего то ли мха, то ли лишайника; они слабо шевелились – хотя в хижине теперь не было ни намека на сквозняк.

Плоская, некрасивая тень, будто нарисованная старательным, но бездарным учеником изостудии. Настя потянулась к ней – и у мира убрали не только цвет, но и резкость. Матрас с кровати исчез. В щели между рассохшимися трухлявыми досками бил ледяной ветер, и Настя поняла, что замерзает. Словно выскочила расстегнутой и без перчаток в сорокаградусный мороз: вроде бы все нормально, но пальцы почему-то не слушаются, и никак не получается застегнуть пуговицы. Вроде бы ничего страшного не происходит, но сил становится все меньше. И медленно, почти незаметно подступает смертельная апатия…

Надо спешить. Тело одеревенело, едва слушалось, и дальше наверняка будет только хуже. Настя толкнула полукруглую дверь, сколоченную из широченных досок, и тихо шагнула мимо двух смутных, неподвижных силуэтов. К счастью, до главного здания было недалеко. На последнем издыхании Настя пересекла веранду, ввалилась на кухню. Перед глазами уже темнело, знакомо гудела в ушах кровь. Прочь из ледяной глубины, к поверхности, к теплу, к свету… Настя рванулась – и упала на кухонный пол, задыхаясь и давя спазмы в горле. Ее охватило влажное, душноватое тепло, в нос ударил одуряющий запах карри. Настя неуклюже встала на четвереньки, обалдело мотая головой. Упавшие на глаза волосы загораживали обзор. Чудное, наверное, зрелище. Эффектное появление. Почему Сильвия не смеется?

Настя откинула челку со лба, поднялась на одно колено – и замерла. Сильвия не смеялась, потому что ее здесь не было. И, похоже, не по собственной воле. В кухне царил полный погром. Несколько разбитых банок валялись у холодильника. Пучки сухих растений сорваны – будто кто-то со всей силы сдернул один, оборвав заодно весь шнур, на котором висели травы. Перевернутый стул с запоздалой задиристостью целил ножками в потолок. Красные пятна на плите – то ли кетчуп, то ли кровь, не разобрать издали. Пол пересекают полосы оранжевого порошка, словно кто-то горстями разбрасывал карри… зачем?

Трясясь и пошатываясь от слабости и страха, Настя встала на ноги. Под черепной коробкой басовито гудел вакуум. Опрокинутая сахарница на столе, рядом – сдвинутая стойка со столовыми приборами. Настя инстинктивно запихала в рот полную столовую ложку сахара; он тут же прилип к пересохшему нёбу, забил горло, отказываясь проходить в желудок, но Настя уже приметила упаковку питьевой воды. Там еще оставалось четыре бутылки. Она сорвала крышку, глотнула, пропихивая в себя отвратительно приторный песок. Гул в голове поутих, предметы перестали расплываться. Удалось даже вспомнить, что в жестяной коробке с веселыми слониками, стоящей на верхней полке, Сильвия хранит кусковой шоколад.

Полбутылки воды и три куска шоколада спустя Настя наконец сумела включить голову – и первым делом сообразила, что ей ни в коем случае не следует оставаться на кухне. Сильвию явно утащили отсюда силой. Кто бы это ни сделал, он может вернуться. Взгляд Насти упал на небольшой рюкзачок, с которым девушка-повар бегала на рынок за продуктовой мелочью в прежние, нормальные времена, когда «Сансамай» был не штабом Иных, а дешевой гостиницей для бедных студентов. Еще не зная, что будет делать дальше, Настя запихнула в него коробку с шоколадом, две бутылки воды. Оглядевшись, добавила большой коробок спичек и нож в чехле. Пачка мелких соленых крекеров – тоже пригодится. Ручка, потрепанный блокнот – несколько первых страниц занимает меню, остальные пусты.

Может, все-таки придется заняться графикой, подумала Тави с горькой иронией и тихо вышла через заднюю дверь.

Уйти оказалось удивительно легко – судя по доносившимся от красной хижины голосам, сторожа все еще не знали, что охраняют пустой дом. На заднем дворе Тави прихватила пару тряпок – легкое покрывало и нарядный, прошитый люрексом платок, принадлежащий, видимо, одной из работниц «Сансамая». Выбравшись с территории гостиницы, Тави остановилась в темном безлюдном переулке и обмоталась покрывалом. Обернутое вокруг футболки, издалека оно слегка напоминало сари. Платок спрятал светлые волосы. Большая часть местных женщин носила европейскую одежду, но, к счастью, некоторые все еще предпочитали традиционный наряд. Замотанная в тряпки, мелкая и смугловатая Тави в темноте могла сойти за коренную жительницу Слонового острова. Если никто не станет приглядываться.

Тави ссутулилась, опустила голову и засеменила по переулку. Покрывало путалось в ногах, так что имитировать походку скромной старомодной домохозяйки оказалось легко. Если Внимающие Сивапу хоть каплю похожи на миллионы других мужчин – у Тави все получится. Они слишком заняты – пророчеством, борьбой с Дозорами и Инквизицией, поддержкой заклинания, вызывающего цунами, отдыхом перед великой битвой, – чтобы заботиться о такой банальной вещи, как приготовление пищи. Едой занимаются женщины. Если Тави повезло – то местные женщины. Может, их наняли, может, заставили силой, но для террористов они все на одно лицо. Стемнело. Жара спадает. Наступает время ужина и застольных разговоров. Раз законопослушные Иные не хотят делиться информацией и морочат Тави голову – она добудет ее у преступников.