Array Антология - Стимпанк! (сборник)

Якоб Эрмоса, фонарщик. Был задушен, когда зажигал газовые фонари на Абенфаракс-авеню. Его коллега работал на противоположной стороне улицы и, конечно, ничего не видел. Взято: кольцо с печаткой, одна штука. Кадл даже не потрудилась сделать вскрытие, так несомненна была причина смерти: мануальная странгуляция, гортань всмятку.

– Я его уже осматривала, – огорчилась Этрейо. – Дважды.

Кадл подняла лампу повыше.

– Я собиралась списать тело, но заметила кое-что интересное. Смотри сюда. Видно, как убийца схватил Эрмосу за шею: вот след от большого пальца под подбородком, а вот пальцы под правым ухом. Убийца действовал левой рукой, несомненно, ведущей, так как он вряд ли сумел бы задушить человека до смерти той, что слабее.

– Ненормальный Норман – правша, – сказала Этрейо. – Это само по себе уже что-то доказывает… но мы все равно не знаем, кто убийца.

– Тогда смотри дальше. Вот большой палец, который под подбородком. Он кривой, как будто был сломан, и кость срослась неровно.

Этрейо склонилась над трупом. Неужели лучик надежды пробился сквозь тучи?

– Это потрясающий идентификатор! Поверить не могу, что не заметила его раньше! – взволнованно воскликнула она. – Осталось только найти человека со сломанным большим пальцем на левой руке. Отпечатки мне помогут: они просто обязаны совпасть с какими-то из тех, что я нашла на месте преступления.

Они оставили Эрмосу в покое и ледяной тьме. Вернувшись в прозекторскую, Кадл налила им горячего кофе. Потягивая из кружки и обдумывая новый след, Этрейо с раздражением чувствовала, как поднявшиеся было воды надежды потихоньку снова утекают.

– Это хороший ключ, Кадл, но Норману мы никак не поможем. До завтра я никак не успею найти убийцу.

– Об этом я уже думала. Сломанный палец привел мне на память один недавний труп. Актер, совсем молодой мальчишка. Он упал на репетиции этой новой мелодрамы – ну, знаешь, которую должны были давать в «Одеоне», про Элегантного Пирата.

– Он что ли со сцены упал?

– Нет, с декораций. Сцена на корабле, такелаж в шестидесяти футах над площадкой, нашему инженю этого хватило. Бедняга. Хорошенький был. Так вот, у него был сломанный большой палец. Я запомнила, потому что это его единственный физический изъян.

– Если он умер, то вряд ли мог оказаться нашим убийцей.

– Тридцать лет назад я бы тебе сказала, что не все так просто. Но давненько мне не встречались ходячие мертвецы. Все равно странно.

– А труп где?

– За ним никто не пришел. Он не состоял в регулярной труппе, так что на похороны скидываться они не стали. Мне на захоронение останков бюджета не выделяют, а земля даже на кладбище для бедных, знаешь ли, не бесплатна. В общем, я продала тело в анатомичку медикам – на препараты, надо думать.

Она встала и, подойдя к шкафу для документов, выдвинула один из ящиков.

– Хочешь посмеяться? Я прочла эту книгу, Бертийо, которую ты мне дала, и решила шутки ради поснимать отпечатки со всех поступающих трупов – вдруг найду одинаковые.

Она вытащила из картотеки одну карточку и перекинула ее Этрейо.

– Это отпечатки нашего красавчика.

Этрейо поймала ее, положила на стол и закопалась в свою папку в поисках отпечатков, которые собрала на месте преступления. Ага, вот и они, неидентифицированные. Констебль принялась просматривать карточки…

И, черт его побери, нашла совпадение.

И без того странное дело обернулось еще страннее. Театральный статист никак не мог быть убийцей – его последний полет случился до того, как началась цепь преступлений. Но отпечатки-то совпадали, с этим ничего не поделаешь! Этрейо без малейшего удовольствия вспомнила детектива Уилкинса: как ты, дура, докажешь, что у двух разных людей не может быть одинаковых отпечатков пальцев? Может, вот оно, доказательство? Но даже если и так, это ни на дюйм не приблизило ее к настоящему убийце. А других улик у нее нет. Ищи под каждым камнем, советовал мсье Бертийо. Понятно, что мертвый статист – это тупик… но Этрейо все равно решила в этот тупик заглянуть.

В патрульной было пусто: вечерняя смена уже заступила на дежурство, утренняя пока не подошла. Этрейо пошла в раздевалку, переоделась из щегольской униформы в вытертый только что не до ниток пиджак и сунула в нагрудный карман жетон, а в боковой – револьвер. Но тут на выходе дорогу ей заступила тень.

– Ах ты пчелочка-трудяга, ты куда, скажи, летишь?

– Брысь с дороги! – сказала она, пытаясь протиснуться мимо детектива Уилкинса, но тот даже не подвинулся. Повышенный рост и пониженная трезвость вообще делают мужчину серьезным дорожным препятствием.

– Ты чего делала в морге так поздно ночью?

– Тебя не касается.

– Капитан сказала тебе оставить мое дело в покое. Я надеюсь, ты еще подчиняешься приказам вышестоящих, мой дорогой констебль. Если нет, будь уверена, ей это не понравится. Думаешь, Песчаный Берег так уж плох? Есть ведь места и похуже.

Этрейо подумала и ответила: ее каблук вонзился в носок его зеркально отполированного черного ботинка. Пока Уилкинс злобно прыгал на одной ноге, она просочилась мимо него и устремилась в двери. На улице она поймала двуколку – с помощью подруги из бухгалтерии издержки пойдут на счет Мистера Неотразимого. Кэбмен спросил, куда едем, и она впервые поглядела на бумажку с адресом, полученную от доктора Кадл. Черт, она же прекрасно его знает – ее участок, заброшенный Восьмиугольник на Песчаном Берегу. Анатомичка дала Кадл подложный адрес!

– Так куда едем-то? – уже более нетерпеливо воззвал кэбмен, заглядывая в экипаж через маленькое окошко за своим сиденьем.

А что делать, других зацепок у нее нет…

Хороший детектив проверяет каждую, сколь бы пустячной она ни казалась.

– Четыре пятнадцать по Песчанобережной.

Кэбби захлопнул окошко, и двуколка под звон сбруи рванула вперед. Обычно дорога на участок долгая и холодная: два переезда на двух отдельных конках до самого конца маршрута, а потом пехом по Песчаной до перекрестка с Песчанобережной, где притулилась ее патрульная будка. Однако сегодня Этрейо домчалась в тепле и комфорте и за половину привычного времени. На месте она приказала кучеру подождать, и тот, пожав плечами с видом «за ваши деньги – все что угодно», втянул в огромный макинтош все выступающие части тела вместе с фляжкой горячительного и «Полицейским листком Калифы». «Душителя удушат!» – кричал заголовок. Этрейо скривилась.

Газовые фонари города остались далеко позади; в клубящейся туманом тьме припал к земле старый дом. Налетевший порыв ветра хлопнул створками парадных ворот. Констебль Этрейо двинулась по мощеной подъездной дорожке к щербатым мраморным ступеням. Воздух пах сырой солью и еще чем-то… жужжащим и потрескивающим на задней стенке горла, куда даже языком не достать. Медный дверной молоток не попадал по доске. Этрейо громко постучала костяшками пальцев, но ветер унес звук и потерял где-то в сухом скрежете древесных ветвей. Впрочем, никто все равно не ответил. Она заглянула в окошко рядом с дверью и увидела тьму.