Андрей Посняков - Семейное дело

Умерли, затихли гитары… Задрожали приглушённым звоном тарелочки — дзинь-дзинь-дзинь, — ухнула — пока ещё как бы на пробу — «бочка» — бухх!!! Бу-бухх!!! — автоматной очередью, — тах-тах-тах — выстрелили альты, и тут же снова — «бочка» — бух! бух! бух! — и — разом — уже тяжёлые пулемёты — тр-р-р-р-р-р-бумм!!!

Быстро!

Очень быстро!

Ещё быстрее, на грани всех мыслимых сил!

Народ взвился в экстазе и довольно засвистел. А Лера пижонским — подсмотренным у старых «динозавровых» групп — жестом выбросила в толпу палочки, тут же схватила другие, забарабанила с новой силой, сама от себя шалея — откуда только они, силы-то, брались?

Бух! Бух! Бух! Бам-бам-бам!!!! Ц-ц-ц-ц-ц… Бам-бам-бам! Бух!!!

— Ху-у-у-у!!!

Снова рванулись в бой гитары. Кузьма подскочил к микрофону, заорал. Народ ответил яростно и шумно, Сёма — басист — выдал мощный финал, гитара и ударные поддержали, поставив эффектную точку, и заведённый Феликс объявил окончание.

Выдохнув, девушка поднялась, стащила через голову маечку, оставшись в чёрном, с блёстками, бюстгальтере, и бросила её в толпу. У сцены радостно завыли.

Концерт удался!

— Ещё! — заорали снизу.

— Рубите до утра!

— «Омут»! «Омут»!!

Но Феликс уже завёл «танцевалку», дюжие охранники отодвинули наиболее рьяных гостей, музыканты скрылись за кулисами, отдышались, попили воды, поздравили друг друга с удачей, переоделись…

Лера успела первой, вышла на заднее крыльцо, поёжилась — к ночи заметно похолодало — и вздохнула, бездумно глядя в непроглядно чёрное небо и наслаждаясь лёгкой грустью. Концерт окончен, эмоции схлынули, пора домой…

— Отдыхаете?

Валерия повернула голову, несколько секунд молча смотрела на улыбающегося Чикильдеева и негромко заметила:

— Мне говорили, что сюда пускают только персонал.

— Я такой и есть.

— Неужели?

— Нужно говорить, что этот клуб — мой? — поинтересовался Анисим.

— Нет, не нужно, — махнула рукой девушка.

— На самом деле — не мой, но меня тут очень уважают. — Мужчина подошёл ближе и протянул девушке упакованную в целлофан розу. — Поздравляю с премьерой.

— Спасибо.

— Не за что. — Снова улыбнулся. — Где ваш друг?

— Дежурит. — Лера выдержала короткую паузу и в тон осведомилась: — Где ваша подруга?

— Сегодня я один.

— И сейчас скажете, что специально подгадали.

— А вы поверите?

Девушка до конца застегнула «молнию» курточки, поёжилась, стараясь удержать стремительно улетающее тепло, и качнула головой:

— Поверю.

— Я не знал, что Ройкин дежурит. Просто хотел посмотреть на вас… Так, чтобы Эльвира не видела… — Чикильдеев улыбнулся. — Она едва не загрызла меня в прошлый раз… Я тогда увидел вас впервые…

— Она ревнивая.

— Мы просто вместе. Без перспектив.

— Новая книга интереснее прежней?

— Поверьте, я хороший читатель, — рассмеялся Анисим. — Что же касается Эльвиры, то я не тешу себя надеждами: сейчас она наблюдает за ходом строительства, поскольку вложила в него немалые средства, и вынужденно развлекается со мной. Уехав в Питер, она обо мне забудет.

— То есть у вас…

— Временное партнёрство к обоюдному удовольствию, — ровно произнёс мужчина. И повторил: — Я — хороший читатель книг. Грамотный.

— Уверена, что так.

— Спасибо.

Помолчали.

Однако надолго пауза не затянулась: холод, кажется, подбирался к самому сердцу, и следовало принимать решение.

Лера понюхала розу, и Анисим правильно оценил знак:

— Выбирайте, Валерия Викторовна: или я отвезу вас домой, или отвезу ужинать, а потом — домой.

— Если можно — в тихое место, — попросила девушка. — Хватит на сегодня шума.

— Прекрасное условие. — Чикильдеев подал Валерии руку и проводил к чёрному, как южная ночь, «Рэндж Роверу». — Недалеко от города, на самом берегу озера, есть небольшое, но очень уютное заведение с прекрасной кухней.

— А не слишком ли поздно?

— Нас ждут, — улыбнулся Анисим. — Я предупредил.

— Но мы только поужинаем, — произнесла девушка, задержавшись у открытой дверцы. — Не более.

— Всё будет так, как вы скажете, Валерия Викторовна.

— Вы обещаете?

— Я клянусь.

И не обманул.

Уютный ресторан на берегу располагался на территории яхт-клуба. Для гостей он закрылся ещё час назад, но на веранде Анисима и Леру ждал накрытый столик. Потрескивали дрова в камине. Играла тихая, едва слышная музыка. Официант приближался, лишь увидев знак, а так находился в дальнем углу, и ужин при свечах не просто получился.

Он буквально дышал романтикой.

Анисим много шутил — то ли подготовился, то ли действительно был таким балагуром, рассказывал о «провинциальной озёрской жизни», но не забывал и о вопросах, мягко составляя представление о прошлом девушки.

О детском доме, в который её подкинули в младенчестве…

— Отчество «Викторовна» мне не от отца досталось, а от сторожа, который меня на пороге нашёл.

О том, что талант пробьёт себе дорогу через любую стену…

— Я с пяти лет рисую. Сначала даже не училась особо — само получалось. Видела человека, брала карандаш — и рисовала. И схватывала нечто личное, то, что этого человека от других отличает. Интуитивно. К счастью, Анфиса Алексеевна, заведующая наша, в меня поверила и уговорила попечителей оплатить мне кружок…

О том, что важно думать не только о себе…

— Ты собираешься остаться в школе?

— Почему нет?

— У тебя талант.

— Мне помогли его раскрыть.

— И в благодарность ты закапываешь его в Озёрске?

— В благодарность я помогаю раскрыться другим.

— Сама так решила?

— Да. — Девушка помолчала. — Ты видел детей, которые пришли ко мне сегодня? Ты видел их глаза? Они хотят учиться, а я могу стать для них наилучшим преподавателем. Как раз потому, что у меня есть талант. Мне есть чем делиться.

— Ты веришь, что нужно делиться? — тихо спросил Анисим.

— Обязательно.

Романтика никуда не делась, их ужин не мог не быть наполнен ощущениями и обещаниями, однако разговор получился совсем не таким, каким виделся Чикильдееву в начале вечера. А больше всего Анисима смущало то, что Лера не рисовалась, не «играла хорошую девочку», а искренне говорила так, как думает. Как верит. Как считает правильным.

И, наверное, именно поэтому, проводив девушку до подъезда, Чикильдеев ещё долго стоял около машины, смотрел на осветившееся, а через четверть часа погасшее окно и о чём-то думал.

«Ах ты проститутка!»

Никак иначе Цыпа назвать Валерию Викторовну, их строгую училку с «высокими моральными принципами», не мог.

«Шлюха!»

То с одним, то с другим… Нет, понятно, что Анисим — рыба жирная, такого захомутать дорогого стоит, но ведь у неё с Ройкиным только-только заладилось, и вот — пожалуйста! — новый хахаль. Куда только полиция смотрит?