Андрей Посняков - Семейное дело

— Ушёл!

— Ну, ты азартная, — проскрипела подоспевшая трудовичка. — Молодая потому что.

— Это пройдёт, — тяжело дыша пообещала девушка. — Полицию вызвали?

— Позвонили, да. — Елизавета Карловна обернулась, посмотрела на приближающегося бухгалтера и негромко призналась: — Я сильно испугалась. Даже очень сильно.

— Испугалась?

— Нет.

— А если честно?

— Не очень.

— А если совсем честно?

— Только потом. — Лера неловко улыбнулась. — Я когда побежала, вообще ни о чём не думала. Знаешь, это словно азарт был такой, охотничий.

— Наверное, знаю, — улыбнулся Анисим. — В смысле — понимаю, о чём ты.

— Я вообще ни о чём не думала.

— Ага.

— А когда меня наши у ограды догнали, когда увидела, как он историку нос расквасил… Уф! — Девушка передёрнула плечами. — Вот тогда стало страшно. До трясучки.

Думала, он засмеётся, но Чикильдеев лишь кивнул понимающе, да чуть крепче, чем дружески, обнял девушку за плечи.

— Всё будет хорошо.

— Я знаю.

То ли кто-то из учителей доносил Анисиму о происходящем, то ли он отрядил человека наблюдать за «дозором», но факт есть факт: о происшествии Чикильдеев узнал быстро и к музею приехал почти одновременно с полицией. Из вежливости задал бухгалтеру и «чужому» завучу пару вопросов, а после подошёл к Лере, набросил ей на плечи одеяло и больше не отходил, без стеснения показывая, ради кого загубил свой вечер.

— Зачем ты вообще за ним помчалась?

— А если я охотница?

— Как легендарная Артемида?

— Или Диана… — Лера выдержала короткую паузу. — А вдруг я и на самом деле охотница?

— На кого? — машинально спросил Анисим.

— Вообще.

— Если вообще… — Молодой мужчина улыбнулся. — Если вообще, то я не против. Главное, чтобы не на меня.

Она заглянула в его голубые глаза:

— Потому что боишься?

Он взгляд не отвёл, словно любуясь её тёмными глазами.

— Потому что не хочу, чтобы ты охотилась на меня. Именно ты.

— А остальные?

— А с остальными я справлюсь.

— Уверен?

— На сто сорок шесть процентов.

Девушка рассмеялась.

И подумала, что Ройкин совершенно напрасно умчался сегодня на охоту. Вот абсолютно напрасно. Потому что останься он в свой выходной в городе, наверняка примчался бы по вызову к музею, и сейчас бы он, а не Анисим, обнимал её за плечи.

— Поедем, поужинаем где-нибудь?

Сначала хотела отказаться, сославшись на традиционную усталость, но вдруг поймала себя на мысли, что не прочь посидеть в тихом месте, съесть что-то горячее, запивая хорошим вином, помолчать и поговорить неспешно ни о чём, как замечательно умеет Анисим.

И Лера кивнула:

— Только туда…

— Где нас никто не побеспокоит, — улыбнулся Чикильдеев.

— Ты читаешь мои мысли?

— Я просто вижу, чего ты хочешь…

«Главное, чтобы они не прямо к ней поехали!»

По малолетству Цыпа ещё не задумывался о своей религиозности, но сейчас молился всем неосознанно представляемым богам, чтобы Анисим не сразу повёз девушку в её квартирку, потому что, чем закончится их приезд в пристанище одинокой красавицы, Борис догадывался.

Он видел, как Лера и Анисим смотрят друг на друга, и понимал, что сегодня… с вероятностью в девяносто процентов… сегодня…

«Главное, не торопись! Отвези её куда-нибудь выпить!»

Первоначально Цыпа крепко рассчитывал на учительский пикник, которым всегда завершался «прогулочный дозор». Физрук в школе считался тем ещё ловеласом, Валерия Викторовна ему нравилась, и Борис надеялся, что лысеющий крепыш сумеет её подпоить и… ну, в общем, «и». Но то ли физрук не рисковал связываться с Ройкиным, то ли ещё почему, но пикник, к разочарованию Цыпы, прошёл весьма целомудренно. И лишь короткая взбучка, которую устроил физруку и «чужому» историку воришка, немного развлекла Бориса.

Воришку, кстати, он успел заснять.

Однако полицейским об этом не рассказал. Точнее, сначала хотел, став, таким образом, локальным героем, ухитрившимся запечатлеть процесс ограбления музея, но потом вспомнил, что на карте памяти фотоаппарата хранится слишком много пикантных файлов, показывать которые кому бы то ни было Цыпа пока не собирался, и от мысли стать добровольным помощником полиции отказался. А потом приехал Чикильдеев, и дело приняло совершенно иной оборот.

Анисим явно положил глаз на молоденькую учительницу, договорился с полицейскими, чтобы сегодня Леру не допрашивали, и увёз…

«Ну, подожди немного, — шептал Борис, быстрым шагом, а где и бегом, направляясь к дому Валерии. — Не сразу сюда…»

— Засада, главный, в натуре, на Голгофу послал, мля, за долю малую.

— Если ты облажался и сдуру вызвал в музей всю озёрскую полицию…

— Это не я!

— То подобное — не повод платить тебе сверх оговорённого, — сварливо закончил шас. — Ты едва всё не испортил.

— Что?!

— А может, даже испортил.

— Да я жизнью рисковал, мля! — взвыл обиженный Газон. — Сначала ты мне артефакт дал, а он меня к чудовищу сунул…

— К какому ещё чудовищу? — удивился Кумар.

— С рогами, мля.

— Ты трезвым, что ли, на дело пошёл?

— Я пошёл как велено было, а твой артефакт на меня чудовище натравил, которое… я едва сбежал от него.

Несколько секунд Сулир вникал в последнее предложение, после чего велел:

— Дальше.

— Дальше я от него убежал, в подвал спустился, всё сделал, а когда уходить начал… — Дикарь благоразумно умолчал о том, что собирался подломить оказавшийся в его распоряжении музей. — Чудовище снова на меня прыгнуло.

— То же самое?

— А я их различаю, что ли? — Шапка поразмыслил и мотнул головой: — Не, наверное, другое, потому что твой артефакт тогда уже не работал ещё.

— Гм…

— А когда я из окна выпрыгнул, на меня эти челы набросились, которые меня там ждали.

— Тебя никто не ждал.

— Две штуки драться полезли, а третий не успел, потому что я мешок через забор перебросил и сбежал. — Уверенный, что история его героизма произвела на работодателя должное впечатление, дикарь приятно улыбнулся и закончил: — Нужно прибавить, молдаванин.

— Я — архитектор.

— Но прибавить всё равно нужно.

— Обойдёшься, — отрезал шас. — Где документы?

Газон хотел сказать ещё что-нибудь. Возмущённое, злое… Хотел напомнить, что без него, зоркого, смелого и неподкупного воина, у недалёкого и совершенно не приспособленного к серьёзным делам шаса никогда ничего не получалось и не получится, но… но промолчал. Во-первых, потому что усталый Кумар выглядел весьма недовольным, а во-вторых…

А первого вполне достаточно.

Но следовало хоть как-то наказать наглеца, и поэтому Газон вывалил из мешка папки прямо на ковёр и подбоченился:

— Вот!

— Здесь всё? — недоверчиво прищурился Сулир.