Дин Кунц - Город (сборник)

– Его друг? – повторил репортер.

– Маленький негритянский мальчик. Иона. Другой мальчик, он так и сказал: «Иона еще жив. Я не могу оставить его».

Дрэкмен мог бы убить Тилтона в тот самый момент, в металлическом ангаре. Но, посмотрев на моего отца, увидел, что тот потрясен до глубины души. И отказался от поспешной казни.

– Джуджу, – зловеще произнесла Фиона, стоя рядом с Дрэкменом.

Оккультизм Дрэкмена интересовал всегда.

– Джуджу? Вуду? Ты об этом?

– Иона. Иона Керк. Мне следовало раздавить его обезьянью физиономию в первый же день. Маленький выродок. Он верит в джуджу. У него металлическая коробка, полная ванг, – по выражению лица Дрэкмена она увидела, что тот не понимает, о чем речь, и описала мою коллекцию. – Ванги. Амулеты. Фетиши… Предметы, вроде бы обладающие сверхъестественной силой.

Теперь, шестнадцатью днями позже, Дрэкмен, Смоллер и мой отец сидели за кухонным столом фермерского дома, говорили о грядущей революции, когда по телику сообщили об обнаружении угнанного грузовика компании «Кольт-Томпсон» и тела третьего охранника. Но, разумеется, не денег, миллиона и шестисот тысяч долларов.

Тилтон изо дня в день убеждал остальных, что в город возвращаться нельзя, но Дрэкмен твердо стоял на своем. «Надо вернуть должок. Если, конечно, тебе хватит духа. Любой, кто идет против Идеи, должен получить по заслугам, брат». Смоллер в этом вопросе колебался, но обычно во всем поддерживал Дрэкмена. В результате и Тилтон признал неизбежность поездки в город.

Хотя они собирались вернуться в пятницу, Дрэкмен пришел к выводу, что обнаружение бронированного грузовика требует корректировки их планов. Он верил в решительность действий и пророческую силу карт Таро. Он также верил в Гитлера и Сталина, но они уже умерли и не могли дать ему совет. Следуя рекомендациям карт Таро, ранее он отправил в город кардинально изменившую внешность Фиону Кэссиди. Теперь вновь взял колоду и, перетасовав семьдесят восемь карт, выложил пять на кухонный стол в форме креста. Открыв все по одной, какое-то время смотрел на них, после чего изрек: «Они говорят: не медлить, не откладывать, приступать к действиям быстрее намеченного».

Как потом Дрэкмен скажет полиции, если у тебя много денег и тебе плевать на закон, тогда ты можешь достать что угодно. В принципе, денег ему хватало, и необходимости захватывать инкассаторский грузовик «Кольт-Томпсон» не было никакой. Но, если ты сражаешься за Идею, если встал на тропу революции, тогда прогнившую систему следовало разрушать деньгами этой системы, а не собственными.

После субботнего звонка Фионы о том, что дом находится под наблюдением, Дрэкмен связался с давними знакомыми, которые мыслили аналогично и проживали в другом большом городе. За оговоренную цену они согласились предоставить миктоавтобус «Форд» того же года, модели и цвета, как был у полиции, с заслуживающими доверия номерными знаками и регистрационным талоном на одно из вымышленных имен Дрэкмена, на которые тот обзавелся полным комплектом поддельных документов, удостоверяющих личность. Они договорились, что микроавтобус поступит в распоряжение Дрэкмена во второй половине четверга.

Ранее Дрэкмен намеревался встретиться с Фионой в пятницу, уточнить план операции и напасть на дом Бледсоу той же ночью. Но теперь, доверяя собственной интуиции и картам Таро, он подкорректировал первоначальный план.

– Мы вернемся в город завтра и той же ночью войдем в дом Бледсоу.

Судя по прогнозам синоптиков, во второй половине четверга и последующей ночью в нашем городе ожидался сильный дождь. Этот момент тоже повлиял на решение Дрэкмена. Дождливая ночь обеспечивала отличное прикрытие.

Когда в четверг мама спустилась вниз около одиннадцати утра, я уже сидел в инвалидной коляске у кухонного стола, читал одну из книг дедушки, мемуары «Улицы жестяных сковородок» [61]. Так называли район в Нью-Йорке, часть 28-й улицы между Бродвеем и Шестой авеню, где музыкальные издательства и авторы песен процветали с 1886 года до середины 1950-х, пока рок-н-ролл не изменил мир. Я решил, что первый шаг на пути к успеху по части сочинения песен – почитать о тех, кто этого успеха достиг еще до того, как я появился на свет, о корифеях «Улицы жестяных сковородок»: У. К. Хэнди, Гарри Уоррене, Ирвинге Берлине, Коуле Портере, Джимми ван Хьюзене, Лернере и Лоу…

Миссис Лоренцо стояла у раковины, на разделочной доске резала картофель, чтобы потом его поджарить. Картофелю и омлету предстояло стать завтраком для мамы и ланчем для меня.

Когда мама вошла на кухню, я обратил внимание на то, как быстро она становится похожей на дедушку Тедди, бабушку Аниту, превращаясь в Личность. Хватало одного взгляда, не только из-за ее красоты, но и манеры держаться, спокойной уверенности в себе, ослепительной улыбки и сверкающих глаз, чтобы сказать себе: « Эй, посмотрите, это не просто проходящая мимо женщина, это КТО-ТО ».

Ее первое выступление в «Бриллиантовой пыли» прошло с большим успехом, что удивило ее, но совершенно не удивило меня. Некоторые посетители разговаривали по ходу инструментальных номеров, гораздо меньше – когда она пела, но, в принципе, люди приходили в этот клуб, чтобы послушать свинг, джаз и блюз, то есть уважали музыкантов. И если кого-то притянул тот факт, что она – бывшая жена находящегося в бегах преступника, найти их среди истинных любителей музыки, еды и выпивки ей не удалось.

К тому времени, когда подали ланч и мы поели, вовсю сверкали молнии и гремел гром. Чтобы уберечься от надвигающегося дождя, мама и миссис Лоренцо принялись закрывать окна, ранее открытые и обеспечивающие приток свежего воздуха.

Закутанный в ярко-желтый дождевик, который он оставил на крыльце, Малколм пожаловал вскоре после полудня, когда миссис Лоренцо уже размяла мышцы и суставы моих ног.

День у него не заладился, из головы не шли мысли об Амалии. Я его понимал, потому что и у меня случались дни, полные меланхолии, а иной раз я испытывал рвущее сердце отчаяние, когда просыпался ночью, думал о ней и не мог заснуть.

Говорить он не хотел. Сказал лишь, что хочет побыть в таком месте, где не воняет сигаретным дымом, но и не в гараже. Мы посидели в гостиной, я вслух читал ему об «Улице жестяных сковородок», о том, как Гарри Уоррен и Эл Дубин, поэт-песенник, написали «Колыбельную Бродвея», а также все великие песни для фильма «Сорок вторая улица». В какой-то момент он повернулся ко мне спиной, а я сделал вид, что не слышу эти печальные, сдавленные звуки, которые он издавал.

Тилтон ехал на переднем сиденье, рядом с Лукасом Дрэкменом, тогда как мистер Смоллер расположился на одеялах, лежавших в кузове микроавтобуса. Он проспал большую часть пути.