Нил Гейман - Никогде

– Оставьте меня в покое! Ну пожалуйста! – молил он.

Он прижался спиной к стене. По лицу текла кровь, она уже залила всю бороду. Помятый, исцарапанный саксофон висел у него на груди.

На него напирала толпа – больше двадцати, но меньше пятидесяти человек. Они толкались и отпихивали друг друга, как безумные. Уставившись в пустоту, мужчины и женщины боролись не на жизнь, а на смерть за право бросить Лиру деньги на пальто. На покрытой кафелем стене расплылось алое пятно крови – там, где Лир ударился головой. Он отчаянно пытался отбиться от какой-то дамы с раскрытым кошельком в руках, которая пихала ему в лицо целую пачку пятифунтовых банкнот. Она готова была выцарапать ему глаза, лишь бы он взял у нее деньги. Уклоняясь от ее острых ногтей, Лир не устоял на ногах и рухнул на пол лицом вниз.

Кто-то наступил ему на руку. Монеты больно впивались в лицо. Лир рыдал и ругался.

– Я же говорил: не увлекайся, – спокойно сказал кто-то. – Вот к чему приводит жадность.

– Помоги! – выдохнул Лир.

– Что ж, в принципе есть другая мелодия, которая могла бы тебе пригодиться, – неохотно сказал некто.

Толпа наседала на Лира. Кто-то бросил монетку в пятьдесят пенсов прямо ему в лицо, и ее острый край порезал ему щеку. Лир обхватил колени и, зажмурившись, уткнулся в них лицом.

– Играй, черт бы тебя побрал! – всхлипывая, крикнул он. – Я сделаю все что угодно… Играй!

В ту же секунду, эхом отражаясь от каменных стен, по туннелю разнеслась тихая трель. Одна простая фраза повторялась снова и снова с легкими вариациями. Люди стали расходиться, сначала медленно и неохотно, потом все быстрее и увереннее. Лир открыл глаза. Маркиз Карабас дудел в свою свистульку, прислонившись к стене. Заметив, что Лир смотрит на него, он перестал дудеть, убрал свистульку во внутренний карман плаща и бросил музыканту носовой платок, отделанный кружевами. Лир вытер кровь со лба и щеки.

– Они меня чуть не растерзали! – сердито проговорил он.

– Я же тебя предупреждал , – отозвался маркиз. – Тебе крупно повезло, что я решил вернуться. – Он помог Лиру сесть. – Насколько я понимаю, теперь за тобой еще один должок.

Лир поднял пальто – рваное, грязное, со следами ботинок. Ему вдруг стало холодно, и он набросил пальто на плечи. Монеты и банкноты посыпались на пол. Лир даже не взглянул на них.

– Неужели? Просто повезло? Или ты все это подстроил?

Маркиз будто бы всерьез обиделся.

– Да как ты мог такое подумать?

– Я слишком хорошо тебя знаю. Ну ладно, чего тебе надо? Украсть что-нибудь? Устроить поджог? – Лир помолчал, а потом с грустью добавил: – Небось, хочешь, чтобы я кого-то убил?

Карабас забрал у него свой платок.

– Зря гадал. Первое предположение было верным. Мне действительно надо, чтобы ты для меня кое-что украл, – улыбнувшись, сказал он. – Понимаешь, мне позарез нужна статуэтка периода династии Тан.

Лира передернуло, и он неохотно кивнул.

Ричарду вручили батончик «Фрут энд Нат» из автомата и огромный серебряный кубок, инкрустированный по краю драгоценными камнями, похожими на сапфиры. В кубке плескалась кока-кола. Шут, которого звали Тули, кашлянул и громко провозгласил:

– Давайте выпьем за наших гостей. Перед нами ребенок, герой и дурак. Пусть каждый получит то, чего заслуживает.

– А я – кто? – шепотом спросил Ричард.

– Дурак, разумеется, – ответила Дверь.

– Раньше, – угрюмо протянул Холворд, отпив немного колы, – у нас было вино. Мне оно больше нравилось. Не такое липкое.

– А что, все автоматы выдают вам шоколад и колу? – спросил Ричард.

– Конечно, – отозвался стражник. – Они все подчиняются графу. Он правит метро. Он – граф Центральной, Кольцевой, Юбилейной линий, а также линий Виктория и Бейкерлу, – в сущности, всех, кроме линии Андерсайд. [33]

– А что это за линия Андерсайд? – удивился Ричард.

Холворд покачал головой и крепко сжал губы. Охотница тронула Ричарда за плечо.

– Помнишь, я тебе говорила о пастухах в Шепердс-буш?

– Вы сказали, что лучше мне с ними никогда не встречаться и что есть много такого, о чем мне лучше не знать.

– Правильно. Так вот, ты смело можешь добавить линию Андерсайд в список того, о чем тебе лучше не знать.

Тут к ним подошла Дверь.

– Граф согласился нам помочь, – с улыбкой сообщила она. – Идемте. Он ждет нас в библиотеке.

Ричард гордился собой: он не спросил: «В какой еще библиотеке?», и не сказал, что в поездах не бывает библиотек. Дверь прошла мимо опустевшего трона в следующий вагон, который и служил библиотекой. Ричард направился за ней. Это была огромная комната с каменными стенами и высоким деревянным потолком. Вдоль стен шли полки, заваленные самыми разными предметами. Конечно, тут было немало книг, но имелось и многое другое: теннисные ракетки, хоккейные клюшки, зонты, лопата, ноутбук, деревянная нога, несколько кружек, груда туфель, бинокли, вахтенный журнал, шесть кукол, которые надевались на палец, лавовая лампа, множество CD, виниловые пластинки, грампластинки с частотой 45 и 78 оборотов, аудиокассеты, бобины, игральные кости, игрушечные автомобильчики, вставные челюсти, наручные часы, фонари, четыре садовых гнома разных размеров (два с удочками, один с сигарой и еще один с голой попой), стопки газет и журналов, книги по магии и волшебству, трехногие табуретки, коробка сигар, пластмассовая овчарка с кивающей головой, носки… Царство забытых вещей.

– Вот его истинные владения, – пробормотала Охотница. – Потерянные вещи. Забытые вещи.

В окна были видны стены туннеля, по которому мчался поезд, провода, тусклый свет лампочек. Граф сидел на полу, расставив ноги. Он рассеянно гладил волкодава и чесал его за ухом. Шут стоял рядом, – казалось, ему неловко. Увидев гостей, граф поднялся.

– А… Это вы, – протянул он, наморщив лоб. – А зачем я вас звал? Ну-ка, ну-ка, сейчас вспомню… – Он потеребил свою рыжую с проседью бороду.

– Мы ищем ангела Ислингтона, ваша светлость, – подсказала Дверь.

– Ах да, вспомнил. Твой отец кое-что задумал. Рассказал об этом мне. Но я не люблю перемен, поэтому послал его к Ислингтону. – Граф помолчал, потом мигнул единственным глазом и сказал: – Я тебе об этом не говорил?

– Говорили, ваша светлость. Как же нам найти Ислингтона?

Граф кивнул так, будто Дверь сказала что-то очень важное.

– К ангелу ведут два пути. Один – короткий, но им можно воспользоваться всего один раз. Если Ислингтон вам снова понадобится, придется идти вторым путем – долгим и очень опасным.

Дверь терпеливо спросила:

– Какой короткий путь?

– Нет-нет, он не каждому подойдет. Только тем, кто умеет открывать любые двери, – а это умел делать только Портико и члены его семьи. – Он положил свою огромную руку ей на плечо. Потом погладил ее по щеке. – Оставайся-ка лучше со мной. Согреешь мои старые косточки темной ночью. – Он игриво коснулся своими узловатыми пальцами ее волос. Охотница подалась вперед, но Дверь жестом остановила ее: Не надо. Не сейчас .