Нил Гейман - Никогде

Старина Бейли нацепил очки и, взяв статуэтку – она оказалась прохладной на ощупь, – уселся на вентиляционную трубу. Некоторое время он вертел ее в руках, а потом проговорил:

– Лондонский Зверь…

Маркиз молчал, нетерпеливо поглядывая то на старика, то на статуэтку. Заметив, что тот чуть не подпрыгивает на месте, старина Бейли не спеша продолжил:

– Говорят, еще до Великой чумы и Великого пожара, во времена короля Карла I – того болвана, которому отрубили голову, – жил у вонючей реки Флит мясник. Он откармливал к Рождеству какую-то животину… Кто-то говорит, поросенка, другие уверяют, что нет. Лично я отношусь к тем, кто считает, что трудно сказать наверняка, что это было за животное. Но как бы то ни было, однажды декабрьской ночью этот зверь сбежал в канализацию. Он питался отбросами и рос. Становился все больше, все агрессивнее, все страшнее. Время от времени на Зверя организовывали охоту…

Маркиз поморщился.

– Он должен был сдохнуть лет триста назад.

Старина Бейли покачал головой.

– Такие существа сами собой не умирают. Слишком они древние, слишком огромные и ужасные.

– Я думал, это легенда, – со вздохом проговорил маркиз. – Как про крокодилов в нью-йоркской канализации.

– А! Такие здоровенные альбиносы? Они там действительно есть, – сообщил старик, важно кивая. – Одному моему приятелю они откусили башку. – Старик умолк, отдал маркизу статуэтку и защелкал пальцами у него перед носом, изображая крокодилью пасть. – Хорошо, что она у него была не единственная! – объявил старина Бейли, широко улыбаясь.

Маркиз не понял, шутит старик или нет, неопределенно фыркнул и бережно спрятал статуэтку в карман.

– Погоди, – бросил старина Бейли, нырнул в палатку и вернулся с серебряной шкатулкой, которую ему вручил маркиз в прошлый раз. – Не заберешь? – спросил он. – Мурашки бегут при одной мысли, что она тут, у меня.

Маркиз подошел к краю крыши и перепрыгнул на соседнее здание.

– Заберу, когда все закончится! – крикнул он. – Будем надеяться, что тебе не придется ее открывать.

Старик перегнулся через край крыши.

– А как я узнаю, что ее нужно открыть?

– Не бойся, узнаешь. А крысы расскажут, что нужно сделать.

С этими словами маркиз стал спускаться вниз по стене, сползая по водосточным трубам и цепляясь за подоконники.

– Надеюсь, я этого никогда не узнаю, – проворчал старик себе под нос. И вдруг закричал вниз, в темноту ночных улиц: – Эй! Не забудь про перчатки и башмаки!

На стенах висела реклама: освежающие и полезные для здоровья солодовые напитки, туры к морю по два шиллинга в день, копченая сельдь, бриолин, вакса. Ричард с удивлением разглядывал эти пожелтевшие от времени плакаты, оставшиеся на заброшенной и забытой станции, должно быть, с 1920-х—1930-х годов.

– В самом деле, станция «Британский музей», – прошептал он. – Но ведь… такой станции никогда не было. Что за бред?

– Ее закрыли в 1933 году, – сообщила Дверь.

– Невероятно! – проговорил Ричард. Неужели он перенесся в прошлое? Он слышал грохот поездов в соседних туннелях, чувствовал потоки горячего воздуха. – И много таких станций?

– Около пятидесяти, – ответила Охотница. – Но даже мы не на все можем попасть.

Что-то мелькнуло у края платформы.

– Здравствуйте, – сказала Дверь и присела на корточки. К ней подбежала бурая крыса и деловито обнюхала ее руку. – Спасибо-спасибо, – весело продолжала девушка. – Я тоже рада, что вы живы.

Ричард подошел ближе.

– Э-э, ты не могла бы ей кое-что передать? – попросил он Дверь.

Крыса повернулась к нему.

– Мисс Шерстинка говорит, что ты можешь сам сказать ей все, что хочешь, – объяснила Дверь.

– Мисс Шерстинка?

Дверь пожала плечами.

– Это буквальный перевод. По-крысиному звучит гораздо лучше.

Ричард охотно ей поверил.

– Э-э… Здравствуйте… мисс Шерстинка… Была одна крыситка… девушка по имени Анестезия. Она вела меня на рынок и… пропала на мосту.

Крыса громко запищала. Дверь торопливо принялась переводить:

– Она говорит, что… крысы не винят тебя в том, что с ней случилось… Мост взял свою дань.

– Но…

Крыса снова запищала.

– Иногда пропавшие там возвращаются… – перевела Дверь. – Мисс Шерстинка признательна тебе за то, что ты беспокоишься о судьбе девушки. – Крыса кивнула Ричарду, моргнула, а потом спрыгнула на пол и исчезла в темноте. – Милая крыса, – сказала Дверь. Ричард отметил, что она заметно повеселела, с тех пор как получила свиток. – Нам туда, – скомандовала она, указав на железную дверь.

Ричард навалился на дверь, но она не подалась.

– Заперто, – сказал он. – Без инструментов не обойтись.

Дверь лучезарно улыбнулась, и ее лицо на секунду стало поистине прекрасным.

– Ричард, в нашей семье все умеют открывать двери. Это наш дар. Гляди… – Она коснулась грязной ладошкой двери. Некоторое время ничего не происходило, а потом что-то лязгнуло на той стороне, словно открылся засов. Девушка толкнула дверь, и та с громким скрипом отворилась. Потом Дверь подняла воротник и сунула руки в карманы. Охотница посветила фонариком – за дверью были каменные ступени, уходившие наверх, в темноту.

– Я пойду первой, – сказала Дверь. – Ты, Охотница, позади, а Ричард между нами. – И она пошла вверх по лестнице.

Охотница не двинулась с места.

– Ты идешь в Верхний Лондон?

– Да. Нам нужно попасть в Британский музей.

Охотница закусила губу и покачала головой.

– Я должна оставаться в Нижнем Лондоне, – промолвила она. Ее голос дрожал. И Ричард вдруг понял, что в первый раз за все время Охотница занервничала. Она всегда была такой сдержанной, спокойной, слегка насмешливой.

– Ты же мой телохранитель! – воскликнула Дверь.

– Я охраняю тебя только в Нижнем Лондоне, – смущенно ответила Охотница. – И не могу пойти за тобой наверх.

– Но ведь ты обязана меня охранять!

– Я не могу. Надеюсь, ты меня поймешь. Маркиз знает.

Здесь, в Нижнем Лондоне, тебя всегда защитит Охотница , вспомнил Ричард. Все верно .

– Нет, я не понимаю, – сказала Дверь, прищурившись и вскинув голову. – В чем дело? – высокомерно спросила она. – На тебе лежит проклятье? – Охотница облизнула губы и кивнула. Казалось, ей было стыдно в этом признаться, словно речь шла о какой-то неприличной болезни.

– Слушай, что за глупости? – неожиданно для самого себя сказал Ричард.

На секунду ему показалось, что Охотница его ударит или – что еще хуже – заплачет. Но та только глубоко вздохнула, повернулась к Двери и спокойно сказала:

– Я последую за тобой по всему Нижнему Лондону. Буду охранять тебя от всех и вся. Но не проси меня подниматься в Верхний Лондон. Туда я пойти не могу. – Она скрестила руки на груди и сделалась похожа на бронзовую статую. Было ясно, что она не двинется с места.